Воскресенье - пришел лесник и... - Владимир Талалаев

— У-ух... м-мать моя ж-женщина! — Егоров отпрыгнул в сторону от второй такой же струи, выпущенной в него.

— Да че у вас тут творится?! — Загорский вновь обдал тварюку струей пламени.

— Вообще-то там изучали особенности сновидений... Возможность их проявления в реальном мире, — Егор, перекатившись, схватил оружие, оброненное ныне покойным охранником.

— Если это так, то перед нами какой-то воплотившийся бред обкуренного гашишем, параноика на последней стадии белой горячки.

Страхолюдина приземлилась в трех шагах от СБ-шника и, распахнув пасть пошире, метнула в его сторону множество языков-щупалец, снабженных острыми жвалами-клешнями. Пригнувшись, Яромир прокатился прямо между ног чудища, вновь окатив его огненным напором.

— Я, кажется, знаю, как его уничтожить... — Загорский пытался перекричать рев твари и выстрелы охранников, окруживших кошмарного пришельца. Никаких видимых повреждений они на нем не оставляли, но по крайней мере заставляли крутиться и извиваться на одном месте, словно угря, вдруг оказавшегося на раскаленной сковороде.

— Как ты это себе представляешь? — Егоров подбежал поближе, чтоб хоть чего-то расслышать.

— Если ЭТО вылезло из чьего-то сна, то уничтожить его можно только влезши в сон того, кто его сюда "приснил".

— Но мы не можем этого сделать! — вмешался какой-то подбежавший научный работник.

— Но ведь ЕГО вы сюда вытащили? Как?

— Мы ставили эксперимент над человеком, который и ранее воплощал свои сновидения, правда, подсознательно. Мы попытались скорректировать сновидение, усилив его особыми галюциногенами и воздействуя на мозг с помощью высокочастотных волн, а выбросить наружу полученный продукт решили с помощью модулятора мозговых биоритмов, излучающего их в сотни раз сильнее, чем оригинал, но вышло у нас только вот ЭТО!

— Умники! Подцепили подсознательного Воина Сновидений. И попытались его переделать! Да ни одно чье-то сновидение нельзя скорректировать со стороны! Это должно быть умение самого Воина, но для этого он должен осознавать и научиться контролировать свои способности.

— Как?

— А хрен его знает! Я не Воин... Что знал — то рассказал.

— Так, как же теперь, по твоему, нам эту г-гадость прикончить? Не будем же мы его вот так вечно под огнем держать? Тем более — еще пара минут и он привыкнет. Гляди: он уже почти не корчится под выстрелами.

— Так, ведите... где этот ваш соня дрыхнет. Щас я попытаюсь ему мозги прочистить...

Загорский достал перчатки. Те самые, что он уволок из гоблинского музея. Он не был полностью уверен в успехе — до сих пор он применял их на тех, кто спит, а не на тех, кто им снится. Правда, на тех, кто спит, это всегда действовало безотказно. Взять хотя бы того прикорнувшего центаврийца на станции обслуживания. Здорово же дымились его портки, когда ему "совершенно случайно" приснилось, что он засиделся на включенной плите. Ничего, будет знать, как засыпать на рабочем месте, особенно когда уставший путник сорок семь минут подряд пытается достучаться в окошко в надежде добиться обслуживания!

Тот самый "сновидящий", которого Загорский видел в комнате с чудищем, ныне почивал тремя этажами ниже, до сих пор находясь в трансе. Никакие ухищрения не могли вырвать его из этого состояния.

— Вы что, верите, что, разбудив его, избавитесь от этого сноживущего обжоры?! — с порога выпалил Яромир Савельич. — Если вы разбудите его, то только сделаете тварь неуязвимой. Совсем неуязвимой и живущей тут! Хотите такую достопримечательность для Полуострова? На герб поместите? Брысь отсюда, ВСЕ!!!

Никто, разумеется, не "брысьнул", но в комнате воцарилась небывалая тишина и стало просторней оттого, что все буквально вжались в стену под действием этого "брысь"...

... Охранка на улице ошалело уставилась на тварь. С ней творилось что-то невообразимое. Она вертелась, подпрыгивала и переворачивалась, словно огромные невидимые руки мяли ее, как кусок пластилина. Вот ее задрало кормой кверху, и корма завибрировала от мощных шлепков, чем-то напоминая рекламу одной итальянской фирмы спортивных принадлежностей. А затем голова неведомого обжоры сплющилась, а нос удлинился и обвился колючим языком. Затем членистые лапки твари начали сами по себе завязываться в симпатичные бантики. И в завершение сего шоу под звук сливаемой воды чудище завертело и втянуло в образовавшуюся в полуметре от земли воронку. Из воронки громко плюхнуло и раздался звук отрыжки...

...Загорский снял перчатки и сунул их в карман.

— Пациент скорее мертв, чем жив, — сказал он. — А вот соню теперь можете разбудить.

Все посмотрели на лежащего. На лице его застыло выражение полного обалдения, а волосы от пережитого стали дыбом, что в лежачем положении смотрелось весьма оригинально.

— Помнится, века два назад Севастополь переименовывался в Византийск, — невинно начал Загорский. — Так вот, есть повод теперь переименовать его в Центаврийск.

Пациент открыл глаза, ошалело огляделся и сказал:

— Ма-ма!..

— Будет жить! — хмыкнул Яромир.

Проснувшийся повернулся на голос. Равнодушно оглядел лицо незнакомца, скользнул взглядом по одежде... Приметил торчащие из кармана перчатки и... душераздирающий вопль огласил стены Научного Центра.

— Не бойтесь, юноша, я в жизни не такой страшный... — ласково начал Загорский и, дождавшись тишины, продолжил: — Я еще страшнее.

— Как Вам это удалось, там, с тварью? — спросил кто-то из стоящих у стен сотрудников.

— А это уже другой рецепт. Я не вижу, на что бы я тут мог его обменять.

— А на Диагноста?

— Мы уже договорились о цене. Тем более что этот юный Воин обеспечил нас неплохим скелетом внизу...

...Время близилось к полуночи. Стены выделенной под эксперимент лаборатории сотрясали заунывные заклинания, читаемые Загорским. С моря через Херсонес неслись небывалые плотные тучи, завивающиеся в спираль над одним из павильонов Центра. Штормовые волны бились в берега, перехлестывали через волнорезы... Свистел ветер, сносящий снег с невозмутимых пальм. Молнии глухо щелкали по крыше лаборатории, окончательно сводя с ума обалдевших синоптиков. Наконец под финальные аккорды черного пения ослепительная дуга молнии протянулась от одинокой колонны в Херсонесе к эпицентру действа. Грохнуло. И, словно проснувшись от шума, скелет охранника присел, опершись на правую руку, затем потер виски, словно с перепоя... Встал... И, уставившись на Загорского, выпалил:

— Кто такой? Документики есть?

— Как видите, — игнорируя воскрешенного, обратился Яромир к наблюдателям, — Его интеллект полностью соответствует исходному.