Аксенов - Александр Кабаков

Е.П.: Вот это и есть органический финал наших сегодняшних рассуждений. То, что сделал Вася, и все то, что с ним произошло, называется эволюцией, а не революцией. Он хотел войти в этот мир, оставаясь собою, и хотя бы немного улучшить его, сделать немного другим, а не разрушить. Вот и все.

А.К.: Сделать мир немного другим — это очень опасный путь. На мой взгляд, в рассуждениях о том, что вот я вступлю в бандитскую КПСС, чтобы улучшить ее изнутри, было много у одних — откровенного лукавства, у других — наивной глупости.

Е.П.: Да, КПСС невозможно было улучшить, но жизнь-то ведь не состояла из одной КПСС.

А.К.: Были люди, которые, если снова перейти на литературные реалии, изначально писали заведомый непроходняк, отправляя его на Запад или в самиздат. Но Вася не делал так. Никогда. Он ведь сначала даже «Ожог» рассчитывал здесь опубликовать. Только потом понял: нет, это уже все. Вот в этот момент он и порвал с системой окончательно. На провокационный гэбэшный вопрос-утверждение «Вы ведь, Аксенов, советский человек?» — он сначала отвечал, как его научили «борцы за права человека» и сторонники «социализма с человеческим лицом»: «Я — гражданин СССР», а потом его и гражданства эта власть лишила.

Приложение

От редакции

Так называемый интернационал сопротивления появился несколько лет назад. Его образовали представители различных эмигрантских кругов из ряда социалистических стран совместно с «контрас» из Анголы, Кампучии, Афганистана и Никарагуа.

В этой компании оказались также несколько лиц, в разное время и по разным мотивам выехавших из СССР. Причем если одни из них давно подвизаются на антисоветском бизнесе, то другие не слишком демонстрировали свою враждебность к нашей стране и советской власти. Так или иначе, десятерых объединило письмо, которое реакция на Западе с наслаждением цитирует и обыгрывает.

Письмо подписали В. АКСЕНОВ, В. БУКОВСКИЙ, А. и О. ЗИНОВЬЕВЫ, Э. КУЗНЕЦОВ, Ю. ЛЮБИМОВ, В. МАКСИМОВ, Э. НЕИЗВЕСТНЫЙ, Ю. ОРЛОВ, Л. ПЛЮЩ.

Перепечатывая это письмо, как оно опубликовано во французской газете «Фигаро», редакция полагает, что, в общем-то, оно не требует особого комментария, ибо говорит само за себя. И все-таки, поскольку это письмо, — оно ждет ответа.

Из «письма десятерых»

Лавина новостей из Москвы вызывает в последнее время удивление и даже смущение у многих честных людей как на Востоке, так и на Западе: неужели наступил такой поворотный момент в нашей истории, о котором можно было только мечтать, когда будет положен конец репрессиям, нищете, международному разбою? Или же речь снова идет о временной оттепели, о тактическом отходе накануне следующего наступления, как определял это Ленин в 1921 г.?

* * *

Может ли обветшавшая теория выдержать сегодняшнюю практику? А если нет, что же тогда произойдет?

Отклики на письмо

МИХАИЛ УЛЬЯНОВ: И вот когда эти люди, которые начинали вроде бы со стремления сделать что-то доброе, помочь решить проблемы, скатываются на позиции, общие для всех антисоциалистических сил, — тут уж просто страшно становится: что же они за люди, если позволили себе так низко пасть? Если меня вор обкрадет, я, конечно, огорчусь, но чего же иного ждать? Но когда тебя знакомые обворовывают — тут уж совсем другие чувства возникают.

ЕГОР ЯКОВЛЕВ: А венчают они всю эту мешанину следующим: в результате процесса демократизации «мы только чуть-чуть приблизимся к положению черного населения Южной Африки».

МИХАИЛ ШАТРОВ: «Интернационал сопротивления перестройке» — иного названия это сборище и не заслуживает.

ОЛЕГ ЕФРЕМОВ: Больше того, думаю, дальнейший их путь — к более глубокой деградации, к участию в политических играх западной реакции на ролях более жалких и подлых.

Читательница МАЙЯ ФАНДЕЕВА (Москва): Эти люди не совершили ошибку, они предали Родину сознательно. Им не нужна Советская власть, они не признают нашу идеологию, им наплевать на нашу историю…

ЛЕН КАРПИНСКИЙ: Авторам письма с народом оказалось не по пути.

Глава пятнадцатая Православие и вольтерьянство христианина Аксенова Василия

ЕВГЕНИЙ ПОПОВ: Я мыслей об этом мало имею, я наблюдений больше имею. Я вспоминаю следующую сцену, относящуюся к теме. Мне рассказывал Юра Кублановский примерно году так в восьмидесятом… А он, надо сказать, воцерковленный человек… Воцерковленный человек, да, и всегда интересовался древнерусским искусством, а вообще-то из семьи скорее всего атеистической, отец актер…

АЛЕКСАНДР КАБАКОВ: Ну, актер… Знаешь, как старые мхатовские актеры — утром в храм, каяться в лицедействе, днем на репетицию, вечером на спектакль, утром — каяться…

Е.П.: Опять мы принялись болтать. Ну, давай болтать, потому что Василий Павлович это с восторгом принял бы, ему это нравилось, сочинительство. Вот, значит, историю мне рассказал Кублановский… Когда я с ним познакомился, он был, по моему мнению, типичный такой неофит, понимаешь. Сейчас он глубоко и правильно религиозный человек, а тогда у меня с ним были споры религиозные, я ему объяснял, что как я крещен при рождении, так у меня никаких проблем нету, крещен — и все. А кто, намекал я, побывши в комсомоле, крестился, тот пускай и разбирается… В общем, это все чушь, зря только потеряли три минуты тридцать две секунды.

А.К.: Ни в коем случае эту чушь не выкинем.

Е.П.: Так вот, он мне рассказывает, что он пошел в церковь перед Пасхой, по-моему, это было в Переделкине. В церковь пошел и там обнаружил Василия Павловича, который, как Юра рассказывал, был очень красив, одет хорошо и истово молился. Как показалось Кублановскому — ну, слегка так, чуть-чуть слишком истово, понимаешь, в чем дело-то… Вот, это было наблюдение Кублановского. А вообще, если за эту тему браться с самого начала, то и ты, и я, мы знаем по воспоминаниям Василия Павловича, что он был крещен. В раннем еще детстве…

А.К.: Нянькой или бабкой.

Е.П.: Тайно был крещен нянькой или бабкой по отцу.

А.К.: Есть про это в рассказе «Зеница ока», там точно указано, кто его крестил, — нянька.

Е.П.: В этом рассказе или в другом, но я читал, что нянька крестила, а крестным отцом был шофер отца, Павла Васильевича. Довольно интересно, ты представляешь, шофер-то был партийный? Наверняка. И еще, глядишь, гэбэшник был.