Главный финансист Третьего рейха. Признания старого лиса. 1923-1948 - Яльмар Шахт

Уместно задать вопрос: каковы были обстоятельства, сделавшие возможным приход Гитлера к власти? Ответ дал в июне 1934 года ведущий социал-демократ Виктор Шифф в журнале Magazine of Socialism, публиковавшемся за рубежом:

«Если и существует точка зрения, по которой мы не имеем и не можем иметь разногласий, то это, конечно, точка зрения, что Гитлер обязан своим возвышением и конечной победой мировому экономическому кризису. Он был обязан ими отчаянию безработных, образованной молодежи, для которой не было будущего, мелким предпринимателям и ремесленникам, ожидавшим банкротства, фермерам, столкнувшимся с падением цен на сельскохозяйственную продукцию. Здесь все мы оказались не на высоте. Да, мы справедливо порицали капитализм за кризис, но не могли предложить массам ничего, кроме социалистического лозунга».

Полагаю, что каждый, кто прочтет это заявление, поймет мою решимость сделать рискованную попытку остановить в условиях сильной власти экономическое обнищание, обеспечить шесть с половиной миллионов безработных зарплатой и пропитанием.

После провала всех попыток уговорить Гитлера войти в кабинет министров, возглавляемый одной из умеренных партий, Папен снова прибег к тщетному усилию добиться большинства посредством новых выборов в рейхстаг. В этих ноябрьских выборах национал-социалисты действительно потеряли тридцать четыре места, но в сравнении с этим число голосов, поданных за коммунистов, возросло с восьмидесяти девяти до ста. Совершенно очевидно, что, если бы Гитлер не справился со своими обязанностями, неудовлетворенность побудила бы избирателей искать спасения слева. После выборов Папен ушел в отставку. Начались разговоры о целесообразности диктатуры как последнего средства.

Пост канцлера достался генералу Шлейхеру, учтивому политику, более привыкшему к атмосфере интриг, чем к парадному плацу. Он постарался прежде всего подыскать другого кандидата на канцлерство и связывался по этому поводу со многими политиками. Однажды он попросил и меня встретиться с ним и предложил, чтобы я взялся за это дело. Хотя я сразу отказался, мне было интересно ознакомиться с его политическим видением ситуации. Я попросил его рассказать о своей программе. Его суждения были настолько бесцветны, что у меня было время оглядеть комнату. Она была так же бесцветна, как и речь этого человека, — без какого-либо личного штриха или признака индивидуального вкуса. Строго определенное количество кресел, несколько убогих картин на стенах, холодных и невыразительных. Манера Шлейхера говорить, хотя и совершенно безучастная, все же выдавала стремление расположить к себе собеседника. Однако ему не удавалось это сделать из-за отсутствия хотя бы одной конструктивной идеи или подобия энтузиазма. Это был типичный закулисный политик, хладнокровный и расчетливый. Должно быть, ему стоило много сил занять пост канцлера и таким образом открыть себя для публичной критики. Шлейхер возлагал последнюю надежду на раскол в Национал-социалистической партии. Когда он выразил эту надежду в разговоре со мной, я прервал его:

— Думаю, генерал, вы недооцениваете железную дисциплину этой партии, столь усердно насаждаемую Гитлером. От каждого, кто пытается возражать, он избавляется без всяких церемоний.

В день, когда Шлейхер произносил инаугурационную речь в качестве вновь назначенного канцлера, я обедал с Зельдте и другими. За трапезой мы слушали речь Шлейхера по радио. Чем больше он говорил, тем больше угасало наше желание слушать. Ко времени, когда мы занялись мороженым, наши мозги дошли до точки замерзания. Речь Шлейхера отличалась полным отсутствием идей и чувств. Она звучала как похоронный звон по Веймарской республике. Даже он не посмел попытаться установить военную диктатуру.

Три недели спустя президент назначил Гитлера канцлером. Я держался в стороне от этих событий и не претендовал на какую-либо министерскую должность. Я почти не имел контактов с партией Гитлера. Когда мы встретились однажды в ноябре 1932 года, я спросил его, настаивает ли он на вступлении в партию как условии сотрудничества. К моему большому облегчению, Гитлер дал отрицательный ответ. Я никогда не принял бы подчиненную должность под партийной юрисдикцией. Я хотел сохранить свою свободу, никогда не был членом этой партии.

Глава 39

Снова председатель Имперского банка

В первые недели прихода Гитлера к власти я встретился с ним лишь однажды, но это было значимое событие. Мне случилось присутствовать в комнате с группой его соратников, когда он впервые обратился к немецкому народу по радио. Его речь начиналась словами: «Дайте мне четыре года». Мне показалось, что я впервые имею возможность заглянуть в душу этого человека. У меня было впечатление, что бремя его новой ответственности было слишком тяжело для него. В этот момент я ясно почувствовал, что значило переместиться из рядов оппозиционных пропагандистов на ответственный правительственный пост. Я ощущал его внешнее и внутреннее волнение, которое не было простым «разыгрыванием роли», но реальным состоянием. Это укрепляло мою надежду на возможность направить этого человека на истинный путь.

В ходе переговоров по поводу назначения Гитлера президент — и, вероятно, Гугенберг тоже — подчинялся необходимости проведения еще одних выборов. Они были намечены на 5 марта 1933 года. Неясно, почему они должны были состояться. Не считая коммунистов, Гитлер и партия Гутенберга составляли большинство в существующем законодательном собрании. Если, несмотря на это, Гитлер все же настаивал на выборах, то он, должно быть, вынашивал надежду (тем более что теперь он пришел к власти) достижения большинства для своей Национал-социалистической партии. Это привело бы к созданию новой ситуации, которая позволила бы ему сформировать чисто национал-социалистический кабинет вместо национального правительства. Но попытка провалилась.

Совершенно неожиданно я получил приглашение от Германа Геринга на собрание 25 февраля в резиденции председателя рейхстага, которую он занял по своему официальному статусу. Я встретил там много промышленников — почти все они были мне знакомы, — которых Геринг пригласил, чтобы оказать финансовую поддержку выборам в рейхстаг. Я знал, что большинство присутствовавших лиц не были сторонниками национал-социалистического движения. Тем не менее они не отказались от приглашения. Геринг поприветствовал гостей и разъяснил, что цель встречи заключается в сборе средств в предвыборный фонд правых партий. Затем прибыл Гитлер и изложил свои политические взгляды в такой убедительной форме, что, к моему удивлению, когда он закончил, поднялся Крупп фон Болен и от имени собравшихся гостей выразил полную готовность поддержать правительство Гитлера. Мое удивление было вызвано и тем, что мне было известно об отклонении четыре недели назад тем же самым Круппом фон Боленом приглашения посетить дом Фрица Тиссена, где Гитлер собирался обратиться с речью к промышленникам земли Рейнланд-Вестфалия.