Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

Операция закончилась той же ночью взятием армейских казарм. «Команда самоубийц» завершила дело, успешно начатое их товарищами по оружию. Лейтенант Уго дель Рио вспоминал:

«Мы уже сменили с боем столько позиций, что находились совсем рядом с конюшнями при казармах. Мигель чья колонна должна была, по приказу Че, сменить атакующих к концу операции прибыл, и мы уже подумали, что сможем наконец отдохнуть, так как не спали в течение нескольких дней, но не тут-то было. Мексиканец Ковбой Кид собрал нас вместе и сказал, что мы должны отправляться в Кайбарьен. Мигель спросил его: «А где же казармы, которые мы должны взять?» Мексиканец, хлопнув рукой по стене, сказал: «Вот они, эти казармы».

«Команда самоубийц» прибыла в Кайбарьен на рассвете 26 декабря. В осаде уже принимали участие толпы горожан, оказывавших всевозможную поддержку взводу Гиле в его борьбе против превосходящих сил противника. Два партизанских подразделения все утро наращивали давление на осажденных. Стрельба не прерывалась ни на миг, и у солдат почти не было возможности поднять головы; водоснабжение казарм уже было отключено, но, к большой досаде осаждающих, сопротивление продолжалось. Они попытались поджечь казармы горящими автомобильными покрышками, но не добились успеха. Тогда Ковбой Кид распорядился найти пожарную машину, заполнить ее бак бензином, подогнать к казарме и облить здание, невзирая на опасность взрыва. Он предупредил оборонявшихся солдат о своем намерении при помощи громкоговорителя, и вскоре в одном из окон появился белый флаг. Лейтенант, возглавлявший гарнизон, не желал сдаваться; очевидно, за ним числились какие-то преступления против населения и он боялся мести. Ковбой Кид был возмущен и предложил офицеру стреляться лицом к лицу, но не подвергать опасности солдат, которые больше не хотели сражаться. Некоторые из повстанцев тем временем уже разоружали солдат всего в нескольких ярдах от того места, где проходила беседа командиров. Лейтенант принялся оскорблять Ковбоя Кида, но тот ответил, что очень устал и собирается хоть немного вздремнуть, пока солдаты будут обдумывать положение. Не обращая больше ни на что внимания, он рухнул на раскладушку и сразу же крепко заснул. Эта демонстрация оказалось последней соломин кой: упорство солдат было сломлено окончательно, и они сразу же сдались.

Это произошло утром 26 декабря. Казармы в Ремедиосе сдались революционерам на несколько часов раньше. В обоих городах было захвачено больше 200 единиц оружия и 250 пленных. Зато в официальном армейском донесении сто двадцать мятежников превратились в тысячу двести.

В то время как отряды Че вели бои в Ремедиосе и Кайбарье-не, в правительстве Батисты происходили важные перестановки: кампанию в Лас-Вильясе возглавил полковник Хоакин Касильяс Лумпи, сменивший нерешительного Риоса Чавиано. За Касилья-сом числилось не только множество преступлений, совершенных во время войны в провинции Орьенте, но и, скажем, убийство Хесуса Менендеса, лидера рабочих-коммунистов сахарозавода, совершенное в Мансанилье в 1948 году, еще на заре карьеры Ка-сильяса. Батиста предпринял эту замену, так как подозревал полковника Риоса Чавиано и генерала Табернилью в том, что те затеяли двойную игру, чтобы в ходе восстания вовремя покинуть сторону диктатора.

27 декабря кубинская военная разведка подала вполне объективный рапорт о моральном состоянии, в котором пребывали войска Батисты и которое намеревался исправить полковник Касильяс: «Войска в провинции кажутся вообще очень пессимистически настроенными и жалуются на то, что вовсе не получают ни подкреплений в борьбе против превосходящих сил противника, ни снабжения, когда о нем запрашивают». В этом рапорте был только один неточный пункт: отрядам Батисты всегда противостояли меньшие или равные, но никогда не превосходящие силы партизан. Кроме того, повстанцы были куда хуже вооружены. Но они шли в наступление и восполняли свое численное меньшинство и плохое вооружение высочайшим боевым духом и прекрасным взаимодействием.

В течение десяти дней отряды Че отобрали у диктатуры три тысячи квадратных миль территории с населением почти в четверть миллиона человек. Ими было захвачено двенадцать армейских, жандармских, полицейских и флотских казарм в восьми городах; они вынудили гарнизоны покинуть еще полдюжины городов. В плен было захвачено почти восемьсот человек, а трофеи насчитывали почти шестьсот единиц огнестрельного оружия и множество боеприпасов. Партизаны использовали очень гибкую тактику и резко усиливали темп наступления, как только выясняли слабости врага. При этом они несли очень небольшие потери — за всю кампанию погибло только одиннадцать человек. Но, возможно, наиболее блестящей особенностью партизанской военной кампании под командованием Че была стремительная реакция на появление малейшей возможности атакующих действий и потрясающие темпы. Шестьдесят один час разделял начало боев в Фоменто и Гуайосе, но зато между падением этих городов и штурмом Пласетаса прошло всего-навсего два часа, и лишь двенадцать часов — между взятием Пласетаса и началом атаки на Ремедиос и Кайбарьен. Че всецело использовал любые слабости врага, что добавляло мощи силам Вторжения, состоявшим из молодых и неутомимых с виду кампесинос, храбрых до безумия, веселых, улыбчивых, настроенных на борьбу, обладавших высоко развитым чувством солидарности, окруженных аурой народного восхищения и возглавляемых капитанами и лейтенантами, которые ценили своих бойцов по их заслугам, а в наступлении первыми рисковали жизнью. Ни один из капитанов не прошел Вторжение без ранений, да и многие из лейтенантов-повстанцев заслужили следующее звание кровью.

Подходило время Санта-Клары. 27 декабря в Пласетасе командиры объединенных сил Директората и Д26 охарактеризовали ситуацию следующим образом: на востоке отряды Орландо Пантохи и Сан-Луиса вынуждены были отойти от Хатибонико из-за прибытия армейского подкрепления, включавшего танки и бронеавтомобили, и обстрелов авиации с воздуха. Но даже в таком положении взвод, превратившийся к тому времени в небольшую колонну из почти сотни бойцов, держался до последней возможности.

В трудном положении оказался и отряд Виктора Бордона, контролировавший местность к северо-западу и юго-западу от Санта-Клары и закрывавший подступы к центру провинции. Подразделение из семидесяти пяти человек с непрерывными боями перемещалось по кругу с юга на север, захватывая по пути множество маленьких фортов и стремясь надежно блокировать Центральное шоссе Гавана — Сайта-Клара. Его атаковала с тыла колонна бронеавтомобилей, появившихся со стороны Санта-Клары, которую возглавлял сам Касильяс Лумпи. Полковник знал, что если шоссе на Гавану будет перерезано, то его части окажутся полностью окруженными мятежниками. Бордон вел Упорные арьергардные бои, а на следующий день заблокировал Шоссе сваренными между собой железнодорожными вагонами. На северо-востоке колонна № 2 под командованием Камило контролировала обширную территорию и вела активную осаду Укрепленного пункта в Ягуахае. На юге часть сил Директората окружила город Тринидад.