Паладин - Симона Вилар

— И это мои друзья-крестоносцы! — сплюнул рыжий. — Ну ничего, клянусь самим Одином, скоро тут будут сарацинские воины, которые покажут, что ожидает тех, у кого нет ни на йоту благодарности.

— Ага, а заодно порешат и всех нас, — подал наконец голос Мартин. — И Джоанна опять окажется в плену.

Он горестно вздохнул.

Однако Иосиф, как раз выглядывавший в окно, заметил, что Обри, с каким бы недоверием он ни отнесся к сообщению о возможном нападении, все же решил не рисковать: его люди укладывали на возы сундуки, запрягали волов, навьючивали какие-то тюки на верблюдов. Да и другие находившиеся в Рамле люди тоже как будто были обеспокоены: некоторые собирались группами, каменщики прекратили работу, а вооруженные рыцари толпились подле шатра Обри де Ринеля. Он тоже был там, что-то громко говорил, но в шуме его слова невозможно было разобрать.

— С Обри и храмовники в белых плащах, — сообщал приятелям Иосиф. — Леди Джоанна им что-то говорит, указывая на нашу башню. Может, ей удастся нам помочь? Все же она знатная дама и с ее волей не могут не считаться.

— Обри ее муж, и она должна ему подчиниться, — вздохнул Мартин.

— Плохо же ты ее знаешь, приятель, — заметил Эйрик. — Наша англичаночка не та овца, которая позволит погнать себя, куда ему заблагорассудится.

Иосиф вдруг ахнул и отошел от окна.

— Сюда идут храмовники. О, бедный я, бедный. Ничего хорошего несчастному еврею не сулит встреча с рыцарями Храма.

Вскоре они услышали шаги на ступенях башни, металлическое позвякивание доспехов. А потом в арке прохода показался рыцарь в белой тунике с алым крестом и в закрытом цилиндрическом топхельме до плеч. Он остановился, глядя на них сквозь прорези в шлеме, — невысокий, плечистый, прямой, как копье. Потом неспешно отстегнул под горлом ремень шлема и обнажил голову. Они увидели его смуглое лицо в обрамлении кольчатого капюшона, пышные усы, спускающиеся вдоль жесткого рта, карие глаза под черными мохнатыми бровями.

— Ласло! Ласло Фаркаш! Какое счастье! — кинулся к тамплиеру, словно хотел его обнять, Иосиф. Но резко остановился, будто убоялся былого спутника по блужданиям вокруг Петры, увидев того в облачении рыцаря ордена Храма.

Ласло чуть усмехнулся и похлопал еврея по плечу. Шагнул внутрь и подмигнул медленно поднимавшемуся у стены Эйрику.

— Тебе хоть не проломили голову камнем, приятель?

— Шлем спас. А то вы, крестоносцы, скоры на расправу.

Ласло ничего не ответил и повернулся к Мартину:

— Знаешь, парень, вам несказанно повезло, что я как раз вернулся из разъезда и встретил мадам де Ринель. Ты все-таки выполнил мою просьбу и привез ее?

Мартин молчал. Ответ и так был очевиден.

— Идем со мной, — жестом пригласил его рыцарь.

Они поднялись на смотровую площадку башни и стояли там, наблюдая за царившим среди укреплений Рамлы оживлением. Обри де Ринель в своей светлой тунике и алом плаще быстрым шагом двигался среди шатров, кричал, отдавал какие-то указания.

— Если ты был в разъезде, Ласло, — наконец подал голос Мартин, — то должен знать, что принесенные нами вести не пустой звук. И вам следует спешно покинуть Рамлу.

Густые брови венгра изогнулись, словно он недоумевал. И взгляд был такой испытующий.

— Это все, что тебя сейчас волнует? Судьба крестоносцев в Рамле? А как же ты сам? Ведь Обри в любой миг может приказать расправиться с тобой.

Мартин только пожал плечами.

— Когда слишком часто встречаешься со смертью, то перестаешь страшиться ее. Так что с новостями об армии Саладина?

Ласло поставил топхельм на зубец каменного парапета и повернулся к Мартину.

— Я прибыл в Рамлу из Ибелина, а это в другой стороне. Мне ничего не известно о планах Салах ад-Дина относительно Яффы, да и леди де Ринель, уверяя, что армия уже на пути сюда, больше ссылается на твои слова. Ты же, парень, не вызываешь особого доверия.

— И все-таки мне удалось насторожить вас? — Мартин кивнул в сторону, на упаковывающих тюки и взнуздывающих лошадей обитателей Рамлы.

— Мои собратья уже отправили лазутчиков на Дорогу паломников, — огладив усы, сказал Ласло. — А пока вестей нет… Думаю, нам надо закончить нашу давнишнюю беседу. Ты помнишь, что я тебе предлагал? Стать одним из рыцарей ордена Храма. И теперь выходит, что только так ты и спасешь свою голову. Джоанна де Ринель, как бы она ни старалась повлиять на мужа, вряд ли сможет что-то сделать. И если люди начнут покидать Рамлу, Обри скорее прикажет быстро обезглавить тебя, нежели будет тащить в Яффу как пленника, ведь ему надо будет присматривать за вверенными деньгами и командовать отходом. Вот видишь, я, по сути, вынуждаю тебя, а мне бы этого не хотелось. Но повторю, что сказал некогда: в твоем лице наше братство получит достойного воина. Я хотел бы, чтобы ты понял это и согласился.

— Что будет с моими друзьями? — спросил Мартин.

Ласло улыбнулся.

— Не волнуйся. Мы сможем похлопотать за них, даже постараемся защитить от Обри де Ринеля. Но мы сделаем это только при условии…

— Послушай, Ласло, — перебил его Мартин, — я уже давно все обдумал и согласен. Если бы я не принял этого решения, то не приехал бы сюда.

Ласло какое-то время испытующе смотрел на него, но Мартин спокойно выдержал его взгляд. Тамплиер кивнул.

— Тогда идем со мной. Я уже поговорил с собратьями, и отныне ты под нашей защитой.

Ох, как же разъярился Обри де Ринель, когда храмовники забрали у него такую добычу! Но Ласло Фаркаш был непреклонен: он сказал, что Мартин является человеком ордена Храма и что маршал де Шампер отправил его вместе с ним на поиски леди Джоанны. А еще он подтвердил, что Эйрик и Иосиф тоже участвовали в этом предприятии, а потому находятся под попечительством ордена, и, следовательно, Обри не имеет права распоряжаться их судьбой. Когда рыцари в белых плащах увели к своему шатру всю троицу, Обри только гневно крикнул им вслед:

— Ваши гордыня и непримиримошть когда-нибудь погубят ваш, храмовники! Для ваш никто не важен, кроме ваш шамих. Имейте в виду, я шообщу куда надо о вашем шамоуправштве! Шам магиштр де Шабле ужнает, что вы принимаете в швой орден предателя. Вам придетша отвещать!

Джоанна смотрела, как уходит Мартин, и понимала, что он принял единственно правильное решение. Стать рыцарем ордена Храма было почетно, и отныне ее возлюбленный мог оказаться среди рыцарей, какие считались лучшими воинами в Европе, мог покрыть свое имя славой, а его позорное прошлое будет забыто. И все же ее сердце болезненно сжалось, к горлу подкатил ком. Она понимала, что теряет его. На глаза навернулись слезы. И плевать было, как гневно смотрит на нее Обри.