Широки врата - Эптон Синклер

Труди рассказала о том, что она делает, насколько ей позволяет осторожность. Ланни рассказал об Англии, и том, что Рик думает о ситуации в мире. Он отдал ей деньги, которые он смог выделить. Затем, по внезапному наитию, он решил, что она, возможно, хотела бы услышать о Розмэри, не по имени, а как своего рода историю, которой интересуется каждая женщина в мире. Он не рассказывал ей о своих искушениях, но только то, что его старая жизнь манила его, а он хотел избавиться от неё. Он рассказал о своей матери и Марджи, и об их интригах, в том числе о леди с «потоком сознания». Вообще у Труди могло сложиться впечатление, что он был молодым джентльменом с широким диапазоном выбора в области любовных отношений, но она не могла не понять, зачем он говорил о таких вопросах с ней.

Труди отнеслась к проблеме с тактом, который получил бы одобрение даже у Бьюти Бэдд. Она начала рассказывать ему о своей жизни с Люди. Как они встретились в художественной школе и ходили на экскурсии в летнее время и купались в озерах. Ее родители были против брака, потому что Люди был рабочий парень, который сам выбрал свой собственный путь, став студентом и коммерческим художником, в то время как родители Труди были из государственных служащих. Он был добрым и умным, но очень зависел от нее, и её мучила его трагическая судьба. Она просто не могла заставить себя поверить, что он был мертв, но видела, как он возвращается к ней, в состоянии, как Фредди Робин, и она должна ухаживать за ним.

Ланни увидел, что она щадила его смущение. Она не могла предложить ничего хорошего, чтобы помочь ему найти жену, как хотели это сделать старые дамы. Вероятно, она не знала никого подходящего здесь, в чужой земле. Но она сказала, что Рик был прав, он должен встречаться с женщинами собственного образа мышления и не поддаваться чарам паразитических классов, которые, очевидно, все еще воздействовали за него. — «Эти женщины очень красивы, Ланни, но сохранить свою красоту занимает очень много времени и усилий, и не оставляет ничего для развития их мышления». Труди была решительно сурова в том, что она сказала, хотя вроде и по-матерински.

Ланни согласился. Она была права, и именно поэтому он был сейчас на пути к Бьенвеню вместо Лондона. Возможно, он найдёт там ожидавшую его почту, открывающую рынок для испанских картин. Если это так, он бы съездил с Раулем Пальма и заработал больше денег на дело. Он не повторит едкое замечание Рика об андалузской сеньорите!

Глава девятнадцатая. Где гибнет человек[134]

На холмах Ниццы в районе, известном как Калифорния, довольно роскошную виллу сняла испанская дама. Сеньора Вильярреал, так ее звали, вдова, принадлежала сразу двум старым помещичьим семьям. Когда Ланни прибыл в Бьенвеню, местная газета отметила этот факт, и пару дней спустя он получил записку от этой дамы, напомнившей ему, что он был представлен ей в доме баронессы де ла Туретт. Теперь Сеньора приглашала мсьё Бэдда к чаю на беседу, представляющую обоюдный интерес.

Статная смуглая дама с юга Испании выглядела, как и многие, имевшие мавританскую кровь. С ней были две прекрасных дочери на выданье, с бархатистым цветом лица и длинными ресницами. Они пили чай и краснели, когда Ланни обращался к ним. Они заставили его вспомнить двух дочерей герцогини Захарова, встречи с которым он удостоился в дни мирной конференции, когда оружейный король пытался завербовать молодого секретаря-переводчика в свой отдел разведки. Ненадолго Ланни задумался, неужели существование города Рино в штате Невада стало известным в Севилье, если американизированная испанская дама была готова представить своих дочерей на рассмотрение мужчине, который еще не был юридически разведён с женой!

Но нет; Испания оставалась крепостью приличия и девичьей добродетели. Две краснеющих барышни удалились, а мать приступил к демонстрации, что это был бизнес, а не ярмарка невест. Она сослалась на беспорядки, которые охватили ее родную страну. Крестьяне глупо отказались платить арендную плату и стали безвозмездно пользоваться урожаем. Гражданскую гвардию лишь с трудом убедили стрелять в них. Ланни сообщил хозяйке, что он слыхал эту злую новость, и может понять финансовые затруднения, причиной которых она могла стать. — «С двумя такими прекрасными дочерьми вам было бы трудно снизить уровень жизни». Сеньора оценила эту простую манеру разговора и без дальнейших задержек объяснила, что в особняке в одном из ее имений находятся прекрасные картины. Услышав, что Ланни был экспертом в этой области, она подумала, что он сможет оценить их и, возможно, ссудить ей немного денег под них.

Это не было новым опытом для мужа наследницы и потомка Бэддов. Он любезно объяснил, что собственных денег у него мало. То, что он зарабатывает, он быстро тратит, из-за своего расточительного нрава. Он также не знает никого, кто мог бы ссудить деньги под залог картин. Это достаточно хлопотное дело, ибо картины должны быть переданы в распоряжение кредитора, или, во всяком случае, в условное депонирование. Упаковка, отправка, хранение и страхование сделает всю операцию дороже. Лучше для Сеньоры выбрать одну или две работы, которые она ценит меньше, установить цену на них и поручить Ланни попытаться избавиться от них. Эта услуга ей ничего не будет стоить.

Сеньора ответила, что картины являются фамильными реликвиями и частью наследства дочерей. Ей действительно будет трудно с ними расстаться. Само собой разумеется, это была старая песня. Все grandes dames так говорили, и нужно было быть специалистом и обладать временем, чтобы убедиться, насколько это соответствует действительности. Делать было нечего, кроме как начать терпеливую осаду, требующую столько времени Ланни и его дипломатического искусства, сколько потребовалось бы, если бы он захотел заняться любовью с этой дамой. Он должен быть воплощением вежливости и доброты, но в то же время, надменности, присущей вдовам вельмож. Он должен дать понять, что его профессия является одной из самых уважаемых, и что у него есть жесткие принципы. Кроме того, он должен был довести до её сведения, что американские миллионеры были отнюдь не «простофилями», а, напротив, умными и изворотливыми деловыми людьми. Они всегда хотят знать, что они покупают, и становятся постоянными клиентами только в том случае, если они будут удовлетворены, когда получат то, что им было представлено.

Сеньора Вильярреал описала свои сокровища: голову работы Антониса Мора, которая, по её свидетельству, была подлинной. Очень живой Лукас, сцена урожая кисти Соролья и три работы Сулоага, при упоминании которых она стала красноречивой. Кроме того были несколько французских работ, в том числе, к удивлению Ланни, Дэтаз, которого она приобрела у дилера в Каннах двадцать пять лет назад. Ланни заверил леди, что все работы отвечают стандартам и могут быть проданы по справедливым ценам. Он заметил, что новое испанское правительство приняло постановление, аналогичное итальянскому, запрещающее вывоз национальных сокровищ искусства. Он не знает, насколько строго оно выполняется, но Сеньора уверила, что нет необходимости принимать его слишком серьезно, потому что те, кто имеет авторитет в Севилье, были среди ее друзей.

По ее настоятельной просьбе он сделал оценку, сколько может принести каждое из произведений. Она заявила ему, что его цифры были гораздо меньше, чем ей говорили о стоимости её картин. Он ответил, что те, кто делают такие замечания, как правило, не занимаются поиском покупателей предметов искусства. — «Необходимо иметь в виду, что имел место мировой финансовый кризис, и я сомневаюсь, если старые мастера когда-либо снова будут стоить то, что они стоили до 1929 года. По крайней мере, не на протяжении вашей жизни или моей».

Так он говорил плавно и убедительно, как учил его Золтан. И, в конце концов, он обнаружил, что Сеньора была не настолько глубоко привязана к своим реликвиям, как она хотела его убедить. Она хотела, чтобы он отправился в ее имение и назначил бы справедливую цену, по меньшей мере, двум из ее картин. Она передала ему записку своему управляющему, поручив ему разрешить сеньору Бэдду изучить коллекцию так тщательно, как он пожелает.

Так что теперь Ланни не мог больше откладывать поездку в Испанию. Он направился сразу в школу и рассказал обо всём Раулю, который был в восторге и готов ехать незамедлительно. Не так давно директор школы женился на одной из ёё выпускниц, компетентной арлезианке, которая в его отсутствие позаботится обо всём. Ланни решил, что они тронутся утром и пошел домой писать письма, телеграммы и паковать чемоданы. Это был старый и знакомый вид забавы. В любое время, когда наступала скука, или уныние, или подозрение, что печень работает не должным образом, можно было бросить свои вещи в сумки, убедиться, что автомобиль заправлен топливом, маслом и водой, и отправиться в какую-то новую часть старой Европы.