Затворник - Сергей Волков

Шли долго. Пробирались через мшистые болота, ощупывая жердями путь, тут и там натыкались на озера, и обходили их берегом, знать-не зная, долог ли путь вокруг. Поднимались на гривы, и снова спускались в низины. Шли то по соснякам, по почти совсем сухой земле, а в ельниках вязли по колено в сыром снегу. Хвост только ногами мог догадываться, что за местность кругом, а глазами не видел ничего, кроме бенахской спины спереди. Колдуна не было заметно — факелы затеняли его тусклое свечение. Но присутствие его ощущалось ни зрением, ни слухом, а каким-то иным чувством. Как будто крючок, на котором Хвостворту сидел у шамана, остался где-то внутри, зацепился мелкой зазубренной иглой в глубине горла, и новый рыбак осторожно подергивал за него, и не давал покоя…

С рассветом черное небо стало сменяться на темно-серое. Понемногу светлело. Хвост снова выбивался из сил: усталость, что он накопил за дни своего лесного скитания, едва убаюканная отдыхом, понемногу возвращалась. Но все же у него достало терпения дождаться утра.

Только теперь он смог увидеть весь матьянторский отряд в сборе, и на ровном месте. Всего порубежников было семь или восемь десятков. Нескольких раненных в позавчерашнем сражении, бенахи тащили на двух нартах. Вместе с остальными, связанные в цепочку, брели шесть бывших турьянских рабов. С позавчера они стали чуть почище, переоделись, но так и оставались теми же все забывшими безумцами. Привязанные за шеи, они шагали смирно и безропотно, не издавая ни стона. Хвостворту, еще впервые увидев пленника северян, подумал, а теперь — утвердился в своей мысли, что к этому их приучили бывшие хозяева. Рабы турьянцев привыкли абсолютно подчиняться каждому, кто держит их за шейный поводок.

Перейдя широкую болотистую равнину, отряд поднялся с полуденной стороны на гривку, поросшую редким сосняком. За гривой на несколько поприщ к полночи простиралось широкое озеро. Вода его, серая под облачным свинцовым небом, ходила мелкими волнами. Слабый на рассвете ветер все крепчал, и нагонял со стороны гор низкие тучи.

— Хороший день будет. — сказал Хвостворту Кувалде. Та промолчала, а один из бенахов спросил бабу-коня:

— Что он говорит?

— Он шутит. — хмуро отозвалась Кормахэ.

— Только очень веселый человек шутит в таких условиях. — сказал матьянторец — Когда мы побродим по болотам еще несколько дней, то будет видно, такой ли веселый человек этот ратай!

Хвост посмотрел на собеседника Кувалды, и признал в нем того бенаха который, в ночь пытки пленных, пугал его булавой и угрозами.

— Тебе надо знать, — продолжал недобрый человек — что если ты от усталости будешь лежать на дороге, то тебя не положат в одни сани с нашими раненными! Тебя оставят на дороге, на которой ты будешь лежать. А копье тебе в сердце воткнут не потому, что о тебе будут сожалеть, а потому, что живой ты сможешь рассказать болотным людям о нас! Поверь мне, и знай, что так будет!

— Это он правду сказал? — вполголоса спросил Кувалду Хвост.

— Брешет он все. Не бери в голову! — ответила воительница.

Сотьер в это время приказал разбить стоянку.

— Костры разжигать только со стороны озера! Торбы приказываю держать завязанными! Стелить под себя только плащи! Всем ждать приказа, чтобы немедленно выступить! Варить обед, но пока обед варится, есть сухую еду чтобы не лечь на дороге, когда внезапно появятся турьянцы, потому, что в таком случае, обед придется бросить!

Он велел Валтоэру идти с двумя воинами в дозор — следить за путем, которым пришли. Благо болото перед гривой простиралось обхватов на тысячу, и с бугра все было как на ладони. Остальные матьянторцы стали готовиться на отдых. Пили из котелков озерную воду, разводили костры. Сырые дрова занимались плохо, чадили и дымили — будто на радость тем, кто втайне наблюдал за станом издалека. Между тем ветер все набирал силу. С небес начал садить мелкий дождик.

— Что теперь будем делать? — спросил Хвостворту у Кувалды, своего проводника в этой диковинной стране.

— Поглядим пока. — сказала Кормахэ, кутаясь в плащ — Если турьянцы до ночи не появятся, то ночью опять будем ждать шамана. Если и его не будет всю ночь, значит убрались восвояси…

— Что, вот так просто, сидеть и ждать? — спросил Хвост.

— А тут ничего и не остается особенного делать. Турьянцы нас знают наперечет — от колдуна. Раз уж он вышел в дозор, то ночью нам здесь никак не скрыться. Куда мы ушли — они тоже знают. А если бы и не знали — так уже узнали. У них следопыты еще лучше наших, они с детства охотники — болотники, лесовики чертовы! Они днем мышиный след — и то не потеряют! Тяжело с ними воевать в этих местах — каждую кочку, каждый куст знают!

— Так чья земля-то здесь? — спросил Хвост.

— Здесь уже ничья. Чолонбара, куда тебя гнали, та осталась на полудне. Наши матьянторские окраины — еще дальше, на зимнем закате. В полночной стороне — турьянская земля. А здесь — ничья земля. Здесь уже никто оседло не живет. Вот же погода собачья! Гляди. Что делается! — злобно присказала она, растирая окоченевшие от холода руки.

— Слушай, Кувалда! — попросил Хвост — Сказала бы ты вашему начальнику, чтобы меня развязать… Сил нет в этих вот — он потряс связанными руками — ленточках бегать по вашим болотам!

— Ты вот и отдыхай пока, раз сил нет. — спокойно ответила Кормахэ.

— Так что, даже не попросишь?

— Нечего зря болтать. Он тебя все равно до места не освободит. На нем весь отряд, а про тебя еще точно неизвестно, может ты все-таки и есть тот самый колдун.

— Что за колдун-то хоть! Про шаманов их более-менее ясно, а ратайский колдун здесь откуда?

— Пленники сказали, что недавно откуда-то появился. Из-за Гор, наверное, откуда еще… Бродит с ними по здешним местам. Говорят, он очень сильный и страшный — такой, что его даже шаманы боятся. Этот колдун хочет узнать у турьянцев их тайны, обещает, что поможет победить всех врагов, если они его научат ворожить по-ихнему.

— И что, научили? — спросил Хвост.

— Какой же черт это знает! Вот же небеса разошлись, а! Ты погляди!

Противоположный берег озера весь скрылся за серой завесой. Там садил нешуточный ливень, да еще, похоже, со снегом. До лагеря Сотьера доходили только отголоски этого весеннего бурана.

Ближе к вечеру погода чуть приутихла. Ветер ослаб, но облака все так же закрывали небо, и морось с них так и накрапывала на ветви деревьев, а с деревьев ручьями стекала на головы. Хвост поеживался от холода, но сетовать и не думал. Стоило ему вспомнить, как он в одиночку странствовал недавно по этим же местам, так сразу всякое нынешнее положение начинало казаться ему ерундой. Он отдыхал. Но долго отдохнуть не удалось.