Меровинги. Король Австразии - Ольга Крючкова

– Да, мой повелитель, меха и серебро тюрингской работы, правда, на мой взгляд, несколько грубоватой.

– Ничего, Храмн, серебро остается серебром в любом виде. Если чаши и украшения вдруг придутся Хлотарю не по вкусу, он прикажет своим мастерам переплавить их и изготовить более изящные вещи. Надеюсь, что в союзе с Хлотарем мы завоюем Тюрингию целиком, а затем разделим ее поровну. Думаю, на таких условиях мой брат согласится выступить в совместный поход. Я же пока сделаю вид, что удовлетворен дарами Герменфреда и его нелепыми объяснениями. Мне необходимо выиграть время и усыпить его бдительность.

Прежде чем отправиться в Суассон, Теодорих решил посетить родной Реймс. Королева Суавегота отнеслась к появлению Гертруды враждебно. Король, желая загладить вину перед женой, преподнес ей дорогие подарки.

– Золотом и серебром ты не залечишь мои душевные раны, – упрекнула она его. – Я не намерена делить тебя с язычницей и потому приняла решение покинуть Реймс. Уеду в Ахен или в Амьен.

– Гертруда – не язычница! – воскликнул Теодорих. – Она арианка. И – всего лишь наложница. Разве я виноват, что на склоне лет возжаждал вдруг любви юной девы?!

– Значит, я для тебя стала стара, – с обидой в голосе произнесла Суавегота. – Мне больно это слышать от тебя. Я завтра же покину Реймс!.. – она отвернулась от мужа, стараясь держать себя в руках, но рыдания против воли рвались из ее груди.

– Я запрещаю тебе уезжать отсюда! В конце концов, я король, и ты обязана подчиняться мне! И я не позволю тебе покинуть город. Ты останешься здесь, иначе я прикажу приставить к тебе стражу.

Оскорбленная и униженная королева медленно обернулась и взглянула на мужа. По ее щекам двумя ручейками струились слезы.

– Ты совсем потерял голову из-за этой девицы…

Теодорих почувствовал, что начинает терять терпение.

– Или ты покоришься мне, или…

Суавегота гордо вскинула голову.

– Что? Прикажешь убить меня?

– Отправлю в женский христианский монастырь! – в ярости вскричал король.

– Я согласна, – смиренно произнесла Суавегота. Слезы на ее глазах чудесным образом вдруг высохли. – Буду молиться там о спасении твоей души.

Чувствуя, что теряет самообладание, Теодорих резко развернулся и быстрым шагом покинул покои супруги.

Не желая встречаться с наложницей, Суавегота удалилась со своим двором в восточное крыло королевской виллы. Гертруда же, напротив, поселилась рядом с покоями короля и постепенно входила в роль хозяйки. Теодорих по-прежнему наслаждался любовью молодой красавицы, стараясь не думать о жене.

Суавегота хотела написать письмо пасынку в Ахен, но потом, не желая сеять раздор между отцом и сыном, передумала. И, покорившись судьбе, теперь либо проводила время в домашней часовне, либо занималась богоугодными делами. Вскоре ее даже стали почитать в Реймсе почти как святую.

Теодорих же, казалось, напрочь забыл и о судьбе родной матери Амалаберги, отвергнутой отцом-королем Хлодвигом ради бургундки Клотильды. Впрочем, сам-то он и не помышлял жениться на Гертруде. В отличие, правда, от нее самой: девушка вынашивала коварные замыслы.

Спустя несколько месяцев после возвращения мужа в Реймс Суавегота узнала, что его юная наложница в тяжести, и стала молить Бога, чтобы у той родилась девочка. Храмн, много лет тайно влюбленный в королеву, видя ее переживания, однажды предложил:

– Хотите, госпожа, я помогу вам избавиться от соперницы? Для меня не составит труда подослать к ней верного человека, прекрасно владеющего кинжалом или веревкой. И в одно прекрасное утро наложницу обнаружат задушенной или заколотой в ее же покоях.

Суавегота осенила себя крестным знамением.

– Побойся Всевышнего, Храмн! Я никогда не соглашусь на это, как бы тяжело мне ни было.

Храмн с обожанием взирал на королеву.

– Неужели вы не желаете мести? – спросил он.

– Нет. Месть сперва ослепляет человека, а затем губит его, – ответила Суавегота.

– Но если Гертруда родит мальчика, ее положение при дворе укрепится. Она и так уже ведет себя как хозяйка.

– Я знаю, Храмн. Именно поэтому и покидаю свои покои все реже. Около меня остались только по-настоящему преданные мне люди.

В порыве чувств Храмн приблизился к королеве едва не вплотную.

– Я предан вам, госпожа, всей душой! – с жаром воскликнул он.

Суавегота благодарно улыбнулась ему.

– Я верю тебе… мой дорогой воин… – сказала она и протянула букеларию руку, которую он тотчас осыпал поцелуями.

Суавегота смутилась, внезапно испытав полузабытое волнение женского естества, и попыталась высвободить руку из сильных пальцев Храмна. Но ей это не удалось. Ибо распаленный многолетней страстью мужчина уже рывком привлек ее к себе.

– Пусть… мы совершим грех перед Господом… – прерывисто шептал он на ухо королеве. – Я готов отправиться в ад, лишь бы обладать вами…

Шею Суавеготы обожгло горячее дыхание Храмна, и она поняла, что уже не в силах сопротивляться соблазну. Да и зачем?..

Когда живот Гертруды изрядно округлился, Теодорих, лишившись возможности продолжения плотских наслаждений с наложницей, отправился, наконец, в Суассон на встречу с братом.

Дорога от Реймса до Суассона заняла у Теодориха три дня, в течение которых он предавался в основном воспоминаниям. Уже много лет король Австразии не посещал этот город, в котором провел и детство, и безрадостную юность. Теодорих вспомнил и кормилицу Иветту, и сенешаля Гортрана, обучившего его латыни, и их с Эйнаром хитроумный побег, и бесстрашную Клерет, и прочие многочисленные приключения юности.

Следуя по землям Хлотаря и уже приближаясь к Суассону, Теодорих обратил внимание, что предместья города заметно разрослись. Вокруг города во множестве поселились мастеровые люди и свободные крестьяне, которые теперь каждое утро спешили на городскую площадь, дабы продать свой товар.

Столицы Суассонского королевства кортеж Теодориха достиг, когда колокола местных церквей отзвонили римскую сексту[115]. Попетляв по узким знакомым улочкам, он выехал к королевской резиденции, которая, как сразу заметил Теодорих, тоже претерпела значительные изменения.

Хлотарь встретил гостя радушно, хотя Теодорих прекрасно знал, сколь умело брат способен скрывать свои истинные чувства. После обмена приветствиями и прочими любезностями перешли к делу. На всякий случай Теодорих напомнил брату, что поскольку их отец, король Август Хлодвиг, был рожден Базиной Тюрингской, значит, ее земли по праву должны принадлежать им. При упоминании о возможности завоевания новых земель Хлотарь несказанно оживился, ибо наследников у него и впрямь было предостаточно. И если разделить его королевство на всех сыновей, те получат в лучшем случае латифундии, но уж никак не государства.