Парад планет - Евгений Филиппович Гуцало
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владелец порнографического журнала Боб Гуччоне остался верным себе, выпустив на экраны в рекордно короткие сроки новый суперкинобоевик про тракторозавра Хому. Постановка фильма обошлась в двадцать пять миллионов долларов, в нем снимались лучшие актеры США, Западной Европы, Японии. Еще до того, как фильм вышел в прокат, исполнитель главной роли тракторозавра Хомы какой-то Джон Маккинли стал знаменитостью, его имя не сходило со страниц газет.
Не станем пересказывать эпизоды этого шедевра массовой культуры, которым восторгались и от которого сходили с ума по обе стороны Атлантического океана. Скажем только, что фильм посмотрело свыше миллиарда зрителей, он принес Бобу Гуччоне неслыханные прибыли, вызвав черную зависть у конкурирующих дельцов кинобизнеса. Кроме того, этот фильм привел к массовому травматизму среди западной молодежи. Видя в тракторозавре Хоме новейшего идола, которому следует поклоняться, безусые молодчики, одурманенные наркотиками, стремились превратиться в машино-людей, причем за машинную половину своей квазисубстанции выдавали модели автомобилей новейших марок. А поскольку никому из них не посчастливилось полностью срастись с автомобилем так, как грибку-боровичку с трактором, поликлиники и госпитали оказались переполнены травмированными безумцами, которым приходилось ампутировать обе ноги, а автомастерские — поврежденными автомобилями, требующими серьезного ремонта.
Хомопоклонники всех мастей, видя в тракторозавре Хоме великомученика, и дальше создавали и укрепляли его культ: резали, вырубали, тесали, стругали, лепили его бюсты из любого материала, который только годился для этой цели. Но создания своих рук в Яблоневку уже не присылали, как прежде, потому что знали о том великом избиении болванов в колхозе «Барвинок», когда из раздробленных обломков члены артели построили не только коровник, а и ряд других хозяйственных помещений. Хомопоклонники знали, что и сам Хома принимал участие в избиении болванов, но, конечно, в эту акцию старшего куда пошлют не верили. Не верили, полагая, что не было и нет человека, который при жизни не хотел бы возвести себе храм, где бы преклонялись перед его именем. А если уж и вправду Хома избивал болванов, рассуждали наиболее циничные хомопоклонники, то лишь по принуждению правления колхоза «Барвинок», опасаясь нового отлучения от работы, потому что самая страшная кара для старшего куда пошлют — это сидеть без дела вдали от коровника.
И хомопоклонники, и магистры всяческих оккультных наук, и мастера оригинального жанра, даже политики-фокусники и дипломаты-жонглеры не переставали толковать про феномен человеческого духа, явленный в лице Хомы из Яблоневки. В моду вошли интеллектуальные разговоры о биологическом поле грибка-боровичка. Будто грибы после дождя, появлялись шарлатаны, которые утверждали, что они видят человека насквозь. Иллюзионисты всего мира с большим или меньшим успехом пытались повторить некоторые из чудес старшего куда пошлют, которые он стихийно творил еще до наступления научно-технической революции в Яблоневке. У дипломатов, которые тоже подражали Хоме, вошло в моду увлечение, связанное с переводом стрелок на чужих часах. Многие тут достигали виртуозного мастерства, и случалось, на каком-нибудь многолюдном собрании нельзя было найти двух дипломатов, чьи часы показывали бы одинаковое время…
Здесь уже говорилось о том, что на Украине появился не один лже-Хома. Эти авантюристы своими то ли аферами, то ли фокусами способствовали, к сожалению, как популяризации деяний настоящего старшего куда пошлют, так и компрометации его имени. Правду говорил начальник районной милиции сам товарищ Венецийский, что ни один лже-Хома не избежит встречи с органами правопорядка, и ни один из них таки не избежал. Вместе с тем руки даже у самого товарища Венецийского оказались слишком коротки, чтобы достать хотя бы одного лже-Хому, гастролирующего за границей, позорящего имя яблоневского колхозника.
В мире чистогана не каждый лже-Хома, конечно, отличался благородством своих намерений. Некоторые толстосумы, случалось, расплачивались с наемной рабочей силой будто бы настоящей звонкой монетой, которая в кармане этой наемной рабочей силы неожиданно превращалась в горсть пуговиц или в другую мелочь. Припоминаете, как грибок-боровичок, выхваляясь перед председателем колхоза, порезал ножом себе руку, аж кровь лилась ручьем, но уже через какую-то минуту не было ни крови, ни ран? Не один зарубежный лже-Хома где-нибудь в Мозамбике или в Сальвадоре холодным оружием калечил не себе, а мирному населению руки и ноги, но раны так и не затягивались на их телах. В эпоху научно-технической революции невидимость грибка-боровичка стала притчей во языцех. Мол, не галопирующая инфляция, а Хома-невидимка виноват в том, что резко уменьшается реальная заработная плата трудящихся, что возрастают цены на товары первой необходимости, что увеличиваются ассигнования на нужды военно-промышленного комплекса, что выросла преступность… Рука Хомы! Невидимая рука Хомы-невидимки! Если б была видимой, можно было б схватить, ударить по ней, но ведь невидимую руку не схватишь, не ударишь по ней, поэтому она приведет и к дальнейшей инфляции, безработице, росту цен. Чтобы отклонить искусственно раздутую угрозу руки Хомы из Яблоневки, увеличили ассигнования на военные приготовления, на модернизацию стратегических крылатых ракет с ядерными боеголовками…
Кажется, именно правители расистского режима ЮАР, подражая старшему куда пошлют, первыми в мире стали носить свои собственные головы под мышками. Казалось бы, можно свободно, без помех носить чужую голову — ну хотя бы негра, убитого во время демонстрации в Соуэто! — но страсть подражательства всесильна, эта страсть требует, чтобы под мышкой носили только свою. Стали носить свои головы под мышками и генерал Стресснер в Парагвае, и Дювалье на острове Гаити, и генералы правящей хунты в Уругвае.
А миллионная армия безработных на Западе? Думаете, буржуазная пропаганда, защищая его величество капитал, не ссылалась на случай с отлучением Хомы от ударного колхозного труда? Мол, безработный в буржуазном обществе и отлученный от работы в «Барвинке» — одного поля ягоды, и колхозная ягода горше. Конечно, Хома с Мартохой сказали бы на это: «Пес брешет, ветер уносит, а себя не похвалит, ходит как оплеванный».
Большой шум возник вокруг машины времени, сконструированной старшим куда пошлют чуть ли не из металлолома. Помните, как по совету председателя колхоза грибок-боровичок, решительно крутанув влево перламутровый рычаг, отправил свою первую экспериментальную модель в далекое прошлое, чтобы она оттуда не возвращалась и не срывала трудовую дисциплину в колхозе? Так вот, всякое болтали про эту машину времени. Будто бы оказалась она не в далеком прошлом, а во
