Партизаны Подпольной Луны - GrayOwl

- Позволь нам, о старейшина Тинга, поселиться в твоём становище зимнем, пока не можно будет начать строительство замка, - произнёс Северус.

- Да, и подальше от людей своих соизволь срубить нам дом, и чтобы женщин не было в нём. Я умею готовить, и преотлично, - сказал ретивой Поттер.

- Правда ли сие, о Гарольдус, что умеешь ты заниматься рабским делом сим - управляться на кухне? - это, разумеется, Квотриус.

Да и Снейп удивился неожиданному заявлению своего «гостя», а потом вспомнил о домашнем рабстве Гарри его Гарри у Дурслей. Впрочем, о гостях теперь можно забыть и надолго. Ведь все трое - гости в поселении саксов.

А, зная гомофобию саксов, страшно было даже представить, что случилось бы, узнай старейшина о двух любовниках профессора, взявшего с собою не жену, но лишь их обоих, своих возлюбленных, что бы не имел Северус против Гарри.

Квотриуса - любить обыкновенно, по утрам. Первую же часть ночи отводить обучению Гарри любовной науке. Затем отсыпаться, а то Гарри слишком много энергии забирает, словно волшебный мозгосос, отбирающий частички магической ауры у сошедшегося с ним волшебника. Вот только с ним никто, кроме зельевара… так близко и не сходился.

Словно бы чувствовали… Потому-то и доставалось тому по голове лесными орехами без ядрышка, до того лёгкой, но, в то же время, и ощутимой была близость, интимный контакт с Поттером. Словно бы взял пёрышко, а в нём - несколько десятков стоунов* * , и ведь не поднимешь, не унесёшь, только левитировать попробовать можно такую махину, да и то - с неизвестным, непредсказуемым результатом.

* * *

* Глеоман - аналог бардов кельтов и скальдов скандинавов.

* * Стоун - мера веса в Британии, равен четырнадцати фунтам или шести целым, тридцати пяти сотым килограмма.

Глава 57.

- Но я мог бы поместить вас, как гостей почётных, в доме своём. Это - великая честь для посланников неведомого народа. Но вы - не дикари, это видно по вашим повадкам и многомудрым речам. Да и по одёже вашей, гости дорогие, видно, что не из гвасыдах вы и не из тех, кто по лесу в шкурах ошивается. Вы же, хоть и в шкуры одеты, но так ладно подшиты шкуры эти на ваши плащи, что я только диву даюсь.

… Ремус вернулся к своим, уже вкушающим овсянку на парном молоке со сливками. Многие делали сандвичи с сыром, другие - с джемом, третьи - с колбасой, четвёртые - с копчёной курицей. В общем, питались вполне себе по-английски. Но Ремус преодолел желание сделать сандвич на ходу и наскоро заглотить его. Он упорно шёл за нелюбимой невестой, чтобы обручиться с ней, правда, без обмена кольцами за - может, к счастью? - неимением оных.

Зато на глазах всего «Ордена Феникса» в полном составе. При множестве свидетелей, и такую помолвку уже не разорвёшь - и стыда не оберёшься, и за аморальность из Ордена опять исключат, да, может, в этот раз, навегда. А этого, последнего, очень уж не хотелось.

… Луна помылась, без зазрения совести воспользовалась полотенцем любимого, теперь уже, человека и, ощущая некоторое жжение во влагалище от безудержных игр в ванне, оделась в белое платье невесты и теперь, наконец-то, дождалась жениха. Он казался растерянным и потерянным, а вовсе не радостным, как она сама.

- Ну да, я же повелела ему заняться с собой любовью, а теперь он, кажется, осознал каким-то чутьём, что не так-то просто всё было - пришла и отдалась. Наверное, кто-то из орденцев рассказал ему… что он кричал ночью, в полубредовом состоянии, перед тем, как я применила к нему ПНЗ. Ох уж эти орденцы! Вот взяли и влезли в чужое дело.

- Много лучше было бы, если замок оставался только в нашем с Ремусом владении, хоть и временном. Всего на одну ночь. Чтобы не было этих мордредовых свидетелей вовсе…

Но Ремус кричал громко и заглушил моё Imperio… Тогда кто же, кто мог рассказать ему о моей небольшой проделке? Какая ёбаная скотина это сделала?! - судорожно думала нежная мисс Лавгуд.

Она так разозлилась на этого некто, что даже допустила такое грубое ругательство, как «ёбаная». Для Луны это было выше ожидаемого.

- Пойдём, дорогуша. Пора позавтракать и нам, утомлённым любовью.

Ремус произнёс это твердокаменным голосом без нотки нежности.

- А какая тут может быть, к Мордреду в зад, ёбаная поебень такая - нежность! Откуда ей взяться после откровений графини Валенси?!

И что, вообще, делает тут, в моей спальне эта «дорогуша»?!

- Рем, угомонись маленько. Эта ж та девка, которая сейчас твоей невестой станет, даже не помолвленной твоей. Так что, пшёл в ванную, побрился, помылся, холодной водичкой напоследок, как всегда окатился, да полотенцем растёрся - всё поживее будешь. И мысли дурацкие типа «сбежать в Хогвартс под Полиморфным зельем», «спрятаться на чердаке и отсиживаться, пока Луна не уберётся восвояси ни с чем», «залезть в подвалы и упиваться винцом, пока Луна не… " и далее по тексту, «залезть в кабинет Сева, запереться там на все черномагические заклятья, вызывать к себе эльфов, чтобы кормили, а ходить по нужде в пробитую заклинанием дырку в полу, пока Луна… ".

- Она же - Прорицательница! И если уж нашла аппарационные координаты Гоустла в своих этих, как их, в общем, экстазах, по одному только моему образу, то уж на чердаке-то и подавно найдёт. И вообще…

Надоело! Как не противно быть таким малодушным - она же, мисс Лавгуд, из тебя зверя изогнала, теперь Полнолуния - не вытьё на Луну, а красивое природное явление, можно, блядь, даже стихи сочинять в честь жены и Луны! Луны и ЛУны! Полоумной Луны! Но ведь спасла же тебя эта, пусть и взбалмошная, пусть и заездящая и затрахающая меня особь женского пола!

- Ты уже смалодушничал разик, всего раз, но вспоминай, вспоминай, сцуко, к чему это твоё малодушие привело, вплоть до Круциатуса доброго, в общем-то, но шального Джорджи, с которым ты сейчас общаешься, как ни в чём не бывало, и ешь за одним столом, даже шутки шутишь!

- Всё вспомнил? Вспомнил, как проворачивали мерзавцы - Ауроры свои - подумать только! - волшебные палочки… внутри Тонкс. Что, весь мат сразу, как ветром сдуло?! Не можешь даже влагалище своим именем назвать, а у тебя ведь через слово: «мандоблядская пиздопроёбина»! Но это ведь в мыслях, а на словах мы такие чистенькие и культурненькие, что аж самому тошно!

Тошно?! Так женись и не матерщинничай больше! И в «Башку Борова» чтобы не сметь больше ходить!..

- Ох, чтой-то я совсем разошёлся. Куда ж я без матюгов, хоть бы и мысленных, но вот возвернётся Сев, а он о-бя-за-тель-но вер-нё-тся. Вот тут-то мы языки с ним и начешешь, да та-а-к!..

Так что спокойненько в ванную, и бистренько, бистренько!