Белый ферзь - Измайлов Андрей

Так что в Берлине ЮК обосновался не без комфорта. (Достаточно про Берлин, чтобы никто не сомневался в том, что ЮК – в Берлине?! А то еще можно про магазины… Что там есть в магазинах-то? Смотря в каком. В KaDeWe, например, – все. То есть до какой степени все? А до такой, что хозяева магазина сулят немалую премию тому, кто пожелает приобрести нечто здесь, в KaDeWe на Тауентциенштрассе, отсутствующее. Самый большой магазин в Берлине. Да что там! В Европе!.. Впрочем, кажется, про Берлин – достаточно. Никто и не сомневается, что Колчин в Берлине. И провожали его толпой – и Шереметьево-2, в первых числах февраля. Хоть кто подтвердит: Борисенко, Штейншрайбер, Брадастый, Гришаня Михеев, Ильяс… Оно конечно, сел в самолет сегодня, а завтра взял и вернулся – уже без толпы встречающих, чтоб никто ни сном ни духом о его возвращении. Из Берлина же, по договоренности с учениками, практикующими каратэ у немцев, шлются регулярные открыточки с пряничными домиками и сообщениями типа «здесь хорошо, приняли нормально, группа перспективная, как там у вас?». Но что за нужда у ЮК – столь путаным манером возвращаться домой?! Нет у него такой нужды! И открыточки кому, собственно, слать? Родственникам?.. Дмитрий Иваныч – в Китае. Валя Дробязго – хрен знает где…).

Валя Дробязго – хрен знает где. То есть определенно в России, а она необъятна: Грозный бомбят, шахтеры бастуют, рыбаки Приморья норовят присвоить вылавливаемую продукцию, Дума скоморошествует, – вот и мотайся по необъятной с «и другими официальными лицами»… Положение обязывает, дела государственные – в первую очередь, проблемы семейные – это уж ваше личное горе, в очередь, в очередь! Назвался политиком – полезай в самолет!

Так они, Колчин и Валя Дробязго, и не состыковались после колчинского Санкт-Петербурга. Хотя Валя не единожды пытался с ЮК встретиться. Более того! Он, Валентин Палыч, даже на Шаболовку подъезжал – аккурат в полусутки разминулись. Колчин был на пути в Москву, а тесть околачивался у дверей в колчинскую квартиру. То есть, разумеется, не сидел на ступеньках в обществе мордоворотов, положенных по рангу, но был. Майор-полковник Борисенко рассказал, заглянув вечерком на огонек: «А! Прибыл? Тут часа четыре тому назад был твой тесть. По-моему, в трансе…».

Валя Дробязго стукнулся к Борисенкам, не застав зятя:

Не знаете ли?

Да вроде в Ленинград уехал.

Давно?

Да вроде дней пять…

А когда вернется?

Да не доложился.

Если он вдруг сегодня объявится, передайте ему: пусть непременно дозвонится до меня. Я – дома. Но только если сегодня. Если завтра, то он меня не застанет. Да! Вот еще! Если он все же объявится не сегодня, передайте от меня… Момент! Сейчас напишу…

Да вы проходите!

Спасибо, я – здесь. Вот… Все. Передадите?

«Юра! Держу руку на пульсе! Свяжись во мной. Подумаем сообща. Специалисты привлечены ЛУШИЕ!

Вал. Др.».

Подробней и внятней Вал. Др. не мог себе позволить. Записка через чужие руки, пусть и борисенковские. Да и кто другой не поймет, но не Колчин, который… в курсе…

Колчин не связался, не позвонил. Хотя объявился «сегодня». Каковы бы ни были ЛУЧШИЕ специалисты у Вали Дробязго, он, ЮК, лучше. И он, ЮК, держит руку на пульсе почутче Вали Дробязго, покрепче. Вал. Др., вполне возможно; тоже уже поставил диагноз, но Колчину доподлинно известен не только диагноз, но и анамнез: как оно все происходило.

Сколь далеко простираются полномочия Валентина Палыча Дробязго, советника-советчика, рекетмейстера Дэ-Ло-Би-Цзи-Го? Поднять всех сыскарей России, поставить их на уши: найти! Во-первых, он хоть и рекетмейстер, но не силовой министр. А силовики нынче отвлечены, они еще город Грозный не до основанья убомбили, у них личный состав повзводно пропадает без вести, все силы брошены!… А во-вторых, даже если эти самые все силы перебросить на поиски одной «потеряшки», то – не найдут. Говорил майор-полковник РУОПа Борисенко: «За восемнадцать лет моей практики – ни одного случая, чтоб нашли. Глухо». Схема действий безыскусна: «потеряшка», если нет криминальных признаков исчезновения (а их практически никогда нет!), ищется сыскной группой в течение трех (ну, четырех…) месяцев – после чего выдается свидетельство о смерти.

Свидетельством о смерти ЮК не удовлетворится. Первым, тогда еще, не идентифицированным, свидетельством для ЮК стало то, что ИННЫ В АЭРОПОРТУ НЕ ОКАЗАЛОСЬ. Все, что удалось Колчину в Санкт-Петербурге, свидетельствовало о смерти Инны намного убедительней, нежели бумажка, выписанная по прошествии трех-четырех месяцев. Да и не в том ведь дело! Дело ведь не в том!

«Специалисты привлечены ЛУЧШИЕ!» – в каком смысле? в какой области? В области сыска? Сыска чего? Тела? Нет тела – нет преступления.

Пусть! Пусть они, специалисты, привлеченные Валей Дробязго, настолько лучшие, что найдут… тело. А дальше? Возбуждение уголовного дела, следовательская тягомотина, очевидный «глухарь». Ладно, не «глухарь». Докопаются. И что тогда? Суд? По «пятерке» на каждого – Агони-Бялый, Емельянов, Погуда, Калошный? Шлите приветы в Израиль! Еще «пятерочку» генералу Фиме? А ему-то за что? За кражу – да. Про какое-то там тело он впервые слышит, никогда не видел и тем более не заказывал. Кому он мог заказать? Какому такому киллеру?! (М-да, киллер – профессия рискованная, сегодня ты киллер, завтра тебя – киллер). Приведите меня к нему! Я хочу видеть этого человека! Нет? И суда нет…

И киллер ли – ГЛАВНЫЙ виновник?

Колчин ЗНАЕТ виновника-виновников. Уже ЗНАЕТ. И нужны ЛУЧШИЕ специалисты в несколько иной области, нежели область сыска. И разумней привлекать не специалистов, но специалиста. Одного. И никого привлекать Колчин не намерен. Один – уже есть. Сам-большой…

(Из невысказанного интервьюерам: «Однозначно. Если кто-то обидит меня в жизни, я не пожалею ничего – ни денег, ни времени, ни репутации, ни здоровья, ни жизни. Для того, чтобы обидчиков к ногтю прижать.

Однозначно совершенно. Если кто-то посмеет обидеть меня и мою семью!» – Ю. Д. Колчин… И правильно, что не «озвучил». Заповедь: «Плох тот кэндоист, который постоянно вынимает меч из ножен. Плох тот кэндоист, который, вынув меч из ножен, не убивает». Пока меч в ножнах, пожалуйста – рукояткой отбивай, руками-ногами, бросай через себя. Меч – крайнее средство, и если он извлечен, значит, ситуация – дальше некуда!).

Ситуация – дальше некуда. Война. И это война одного человека – Ю. Д. Колчина, сэнсея.

Иной бы сказал ученикам: «Ребяты! Зря, что ли, я вас учил?! Видите вон того?!». Так, между прочим, и бывает. «Мастер» формирует вокруг себя ватагу, доводит до кондиции, потом говорит: «Ларек знаете? Ага, этот самый. Там меня задели». Ватага бьет ларек. «Мастер» заявляется после, забирает выручку и еще намекает, что аналогичная история может приключиться с ларьками по соседству… А если ватагу хватают-сажают, «мастер» ни при чем! Он просто сказал, что его задели, а пацаны молодые-горячие – неправильно поняли…

Вот и конкретизировано: «Иной бы сказал ученикам…». Иной, не Колчин. Задача сэнсея ЮК – указать ученикам путь-до. Если ты встал на путь-до, иди – быстро ли, медленно, с остановками ли, без. Сэнсей не имеет права сказать, мол, ребяты, срежем угол, путь-до вот он, рядышком, слышите, машины фырчат, видите, фонари горят, так что мы с пути-до сошли, но сейчас опять на него выйдем, а пока тут короче. Нет…

Хотя в глазах у них читалось: Ю-Дмич, ты только скажи! Не скажет. Только если бы кто-нибудь из учеников (тот же Ильяс со своими выходами на Бая-Баймирзоева…) расхрабрился и произнес вслух то, что читалось в глазах. Тогда бы ЮК сказал. Он сказал бы: «Запрещаю вмешиваться!».

Да и в чем, собственно, дело?! Он и Гришане Михееву, когда сдал тому квартиру и показывал где что, сказал: «В чем, собственно, дело?!». Жена исчезла? Чья? Колчинская? И кому какая заноза, кроме именно и только Колчина?! Трудно высказать и не высказать то, что на сердце у меня. Подмосковные вечера.

Заявление участковому он отнес. Без толку, конечно. Он и сам понимает, но формальности должны быть соблюдены. Тем более, в Берлин зовут, а отозваться на приглашение и не соблюсти формальности в отношении «потеряшки» – не ровен час приплетут мужа: чего это он за кордон смотал, не поинтересовавшись, куда жена подевалась?! Нет уж, в ЭТОЙ стране, с ЭТОЙ властью лучше соблюдать формальности. Хотя и он, Колчин, знает, и власть со всеми своими блюстителями знает: не найти. Однако для создания видимости результата привлекут по делу Ю. Д. Колчина, промурыжат, сымитируют бурную работу для успокоения общественности. Общественность, правда, не самая широкая – исчезновение жены сэнсея ЮК – это вам не взрыв в редакции «МК». Более- менее в курсе самого факта исчезновения всего-то человек десять. Узок круг этих людей. Ну, Борисенко. Ну, Егор Брадастый, Ну, Давид Енохович. Ну, ученики сэнсея. А в Питере? Да там вообще никто ничего! Зря прокатился! Нет, конечно, Санкт-Петербург, Эрмитаж, Невский, мосты, Летний сад…