Доводы нежных чувств - Яна Завгородняя

Бьянка почти упала с кровати, будучи немного не в себе. Закутавшись в одеяло, она подплыла к двери и буркнула:

— Кто?

— Горничная, мисс, — отозвался мелодичный юный голос. — Я принесла вам костюм.

Бьянка открыла щёлку двери и уставилась на девушку в тёмно-синем платье с белым воротничком. В руках работница держала что-то широкое и плоское, упакованное в бумажный пакет.

— Какой костюм? Зачем? — спросила она.

— Я не знаю, мисс. Меня только попросили передать. Там записка в кармане.

Мисс Инноченти отворила дверь чуть шире и протянула руку. Схватившись за край вешалки, она кивком поблагодарила горничную и затащила вверенный ей свёрток в свою комнату. Скинув с себя одеяло, Бьянка недоверчиво уставилась на пакет. Она села рядом с ним и принялась лениво распаковывать. Когда небрежно разорванная желтоватая бумага накрыла простыню её постели, взору девушки предстал красивый бело-голубой брючный костюм с серебряными вставками. Не приходилось быть специалистом, чтобы понять — костюм был дорогим и шили его явно на заказ. Бьянка провела пальцами по тонкой вышивке, поддаваясь жгучему желанию примерить наряд. Но вспомнив слова горничной, она осеклась и стала шарить руками в поисках кармана. Вскоре и он, и письмо были найдены. Бьянка развернула листок и прочитала:

«Дорогая Бьянка, надеюсь, моя посылка не нарушила ваш сон. Я осмелился передать вам костюм, который будет уместен там, куда мы с вами сегодня направляемся. Я ни в коем случае не намеревался обидеть вас и ваши прекрасные наряды, но в жизни нам иногда приходится соответствовать сложившимся обстоятельствам и играть роли тех, кем мы не являемся. Уверяю вас в том, что вы сами вправе решать, что надеть и я стану уважать ваш выбор, каким бы он ни был. Скажу лишь, что буду счастлив, если вы оставите себе этот костюм и не станете его возвращать.

Жду вас у входа в гостиницу сегодня к половине второго.

С уважением,

Дж. Коул»

Бьянка задумчиво взглянула на стену. Она вовсе не собиралась обижаться на него за наряд — и без того были причины для обиды. Но если ещё подумать — дорогие подарки просто так не делают, а значит, она снова окажется в неловкой ситуации. Хотя, куда уж более! Девушка нервно зашвырнула письмо в сторону и закрыла лицо руками. Ей предстояло снова оказаться в его обществе и следовало решить раз и навсегда — держать себя в руках и не поддаваться на провокации. Она взрослая и самостоятельная — уж как-нибудь справится.

Бьянка взглянула на часы. До назначенной встречи оставалось двадцать минут. Следовало поторопиться. Она уверенно взялась за расчёску и с гордо поднятой головой стала приводить растрёпанные волосы в порядок. Она храбрилась, но не брала в расчёт того факта, что взрослые и самостоятельные женщины бывают подвержены эмоциям чаще, чем им хотелось бы.

Она оделась, оглядела себя с ног до головы и, убедившись в безукоризненности образа, направилась к выходу. Бьянка редко носила брючные костюмы и испытывала некоторую неловкость от того, что ткань сильно облегала бёдра. Невольно девушка старалась прикрыть ноги, оттягивая и без того достаточно длинный жакет ещё ниже.

Оказавшись на крыльце, она огляделась в поисках экипажа. Его нигде не было. Девушка спустилась по лестнице, зашла за угол и в недоумении уставилась в глубину улицы, переходившей в городской рынок. Она поставила руки на пояс и тяжело вздохнула. Внезапно её окликнули.

— Бьянка, — из-за её спины возник Джон. — Вы не меня ищете?

Уверенность как рукой сняло. Бьянка не ожидала его внезапного появления, а потому взволнованно всматривалась в лицо, скрытое очками и тенью чёрной шляпы.

— Я искала экипаж, — начала она.

— Экипаж не нужен. Мы пойдём пешком — тут недалеко, — он галантно предложил ей взять его под руку. Девушка не стала сопротивляться. — За одно вы проведёте для меня экскурсию. Софи с таким упоением рассказывала о вашей прогулке, что мне тоже захотелось послушать.

Бьянка испытала облегчение от того, что они не стали обсуждать вчерашнее и с искренним энтузиазмом принялась рассказывать ему обо всём, что попадалось им на пути, повелев для начала, крепко держать кошелёк, пока они проходили через рынок.

— А здесь вы можете видеть дворец семейства Медичи, — указала она на невзрачное серое здание с колоннадой на фасаде.

— Никогда бы не подумал, что это дворец, — скептически прокомментировал Джон.

— Медичи были самой богатой семьёй во Флоренции, а те из них, кто достоин упоминания, никогда не кичились своими капиталами. Они помогали людям, ценили искусство. Козимо Медичи, к примеру, очень поддерживал Джотто и Донателло, а Лоренцо Медичи, узрев талант юного Микеланджело Буонарроти, взял его в свой дом и растил как родного сына.

— Микеланджело — это скульптор?

— Верно.

— А Донателло…

— Тоже. Известен статуей Давида. Она, кстати, стоит у них во внутреннем дворе. Но туда не пускают туристов.

— Жаль. И что же, нет никаких тайных лазеек, чтобы туда пробраться? — Коул глянул на неё из-под очков.

Бьянка задумалась.

— Нет, — твердо проговорила она. — Мы с вами слишком большие для той лазейки, которая мне известна. К сожалению, — добавила она.

С минуту они шли молча, затем Джон заговорил:

— Мне кажется, вы наговариваете на своё прошлое и на своё детство, Бьянка.

— Поясните.

— Живя в приюте и испытывая крайнюю нужду, вы были предоставлены сами себе и вместе с горем хлебнули немало свободы и стали самостоятельной. Ваши ровесницы из высшего общества способны только вышивать и вести светские салоны, тогда как вы сами принимаете решения и не ждёте, пока кто-то сделает за вас работу.

— Никогда раньше не задумывалась об этом, — проговорила девушка. — А что насчёт вас? Я не верю, что у вас было скучное и неинтересное детство.

Коул не сразу ответил:

— За мной сутки напролёт ходили гувернантки и учителя всех мастей. Мне запрещали играть с другими детьми потому, что воспитанные малыши не бегают и не прыгают. А во время редких званых вечеров, на которых мне доводилось присутствовать, я больше походил на одну из статуй, украшавших залы — сидел вместе с остальными детьми, тогда как наши родители хвастались друг перед другом нашими