Стражи Чёрной Скалы - Сергей Ким

Значит, мне нужен мой нож. Надо только… Надо только как-то отвлечь этого урода…

Я припал на одно колено и опустил голову, незаметно смещая руку к поясу. Вытащить магазин из нагрудного кармана и бросить в Хьюза — слишком заметно будет, но сгодится и что-нибудь…

Пальцы нащупали мешочек с золотыми побрякушками, который каким-то чудом не потерялся за время всех моих метаний.

Я поднял голову, посмотрел на Иеремию и улыбнулся.

Ди-Джей бросился ко мне, и одновременно с ним вперёд рванул и я, срывая вместе с куском материи мешочек и швыряя его вперёд. Хьюз инстинктивно отмахнулся от летящего ему в лицо предмета ножом, и так пережившее слишком много ткань мешочка лопнула, и в воздухе распустился небольшой золотой дождь.

Я кувыркнулся вперёд, схватил нож, вырвался Хьюзу немного за спину и привстал на одно колено.

Резкий выпад, и лезвие ка-бара по самую гарду вошло в левый бок Ди-Джея. Иеремия по инерции повернулся в мою сторону, и я перехватил руку с зажатым в ней обратным хватом ножом — самым обычным армейским штык-ножом.

Под моими пальцами хрустнули кости запястья Хьюза, и рукоять ножа скользнула прямо в мою подставленную ладонь.

Тычок вперёд, и штык-нож вошёл прямо снизу в подбородок Иеремии.

Из его рта выплеснулась кровь, он вымученно улыбнулся, а затем командир медицинской роты 2-го пехотного полка капитан Джереми Хьюз рухнул мёртвым на чёрно-золотой мраморный пол Башни.

58

Я шёл по коридору к двери в самом дальнем конец — почему-то я точно знал, что найду Коннорса именно за ней.

И я не ошибся.

Как только я толкнул дверь, то сразу же раздался голос полковника Коннорса:

— Входи, Алекс. Я ждал тебя.

По ту сторону оказались жилые апартаменты — не слишком богатые по обстановке, но однозначно первоклассные по площади. Огромный меблированный зал, с множеством живых цветов, настоящим деревянным полом и картинками на стенах. Пара лестниц, ведущих на верхние уровни… Голос полковника шёл как раз откуда-то сверху.

— И… Раз уж ты здесь, позволь мне спросить тебя. А что ты подумал, когда увидел, что происходит в городе, где я был единственной силой? Ты, наверное, решил, что я спятил, верно?

— Ага, — прохрипел я. — Я долго не верил, но в итоге решил, что ты слетел с катушек… Точнее, я на это очень наделся.

— Да… — послышался вздох. — Так было бы гораздо легче. Но мне не повезло, Алекс — я не утратил рассудок.

Я усмехнулся. Мне сразу же вспомнились военно-полевые суды, карательные отряды, безумный пророк Иеремия — всё они творили своё зло исключительно во имя полковника Коннорса.

— Вы уверены в этом, полковник?

— Абсолютно, — тоже усмехнулся Коннорс. — Я не больший псих, чем ты, Алекс.

Я поднялся по прозрачным пластиковым ступеням наверх, и наконец-то встретился с этим человеком вживую.

Передо мной раскинулся небольшой, но аккуратный японский сад камней — ровные песочные узоры, окружающие самого обычного вида камни, и небольшие чахлые деревца.

А за ним, у стоящей перед широким застеклённым балконом огромной репродукции картины «Последний день Помпеи», стоял командир 2-го пехотного полка 12-й пехотной дивизии армии США полковник Фрэнсис Коннорс.

Это был всё тот же седовласый с небольшой лысиной худой высокий офицер лет пятидесяти с небольшим. С гордой прямой осанкой, и ясным взглядом серо-стальных глаз. Одетый в стандартный серый армейский камуфляж с колодками наград у сердца.

— Давно не виделись, Алекс, — кивком поприветствовал меня полковник. — Подходи поближе, полюбуйся картиной.

Пару секунд помедлив, я зашагал вперёд, безжалостно топча трудолюбиво разглаженный песок сада камней. Подошёл поближе, встал рядом с Коннорсом, не сводя с него пристального взгляда.

Я так долго хотел встретиться с этим человек… Думал, что скажу ему. Что сделаю с ним. Как именно убью. Но сейчас… Сейчас я чувствовал лишь огромную пустоту внутри себя. Ни гнева, ни ненависти к Коннорсу у меня больше не было.

Моя история действительно подошла к концу, и теперь ничего не мешало мне помедлить ещё немного, потратив отпущенное мне время на разговор или ещё на что-нибудь ещё…

— Ты не на меня смотри, Алекс, — усмехнулся полковник. — Смотри лучше на картину.

Я нехотя перевёл взгляд и так прекрасно зная, что увижу там. Ну, «Последний день Помпеи» — художественная зарисовка о извержении Везувия 79 г. нашей эры русского художника Карла Бюлова…

Но стоило мне раз повнимательнее вглядеться в картину, и я уже больше не мог отвести от неё взгляд.

Чем дольше я смотрел, тем явственнее замечал, что привычные мазки изменяются, словно живые, образовывая всё ту же по духу, но совершенно иную по содержанию картину.

Вместо архитектуры Древнего Рима — современные небоскрёбы из стекла и бетона. Вместо земли — жёлто-серый песок. Вместо полного вулканического пепла неба — багровая тьма бушующей песчаной бури.

Вместо жителей Помпеев — люди в современной одежды, которых пытаются спасать люди в американском камуфляже и с автоматами М4 в руках.

А над всем этим — распускающиеся в воздухе белые цветы фосфорных зарядов.

И маленькая девочка, сидящая прямо в центре картины.

Половина лица сожжена — ни кожи, ни волос. Сплошное чёрно-кровавое месиво с тёмным провалом пустой глазницы. Вторая половина — нечеловечески совершенное, как у ангела или какого-то другого волшебного создания.

— Тебе нравится, Алекс? — спросил меня Коннорс.

— Да что это… Да что это такое? — сглотнул я подступивший к горлу ком.

— Ты ведь и так знаешь, Алекс. А если не понял раньше, то понимаешь всё сейчас. К тебе приходит понимание… И это больно. Верно?

— Нет… — прошептал я. — Это не я… Это всё ты…

— Нееет… — протянул Коннорс, а затем ткнул пальцем мне в грудь. — Ты! Это твои приказы убили десятки невиновных! Это твои пули убили десятки моих солдат! И это всё не может остаться просто так. Кто-то должен ответить за твои грехи, сержант. Так кто же это будет?!

Я молчал, не в силах произнести больше ни слова.

Откуда? Чёрт возьми, ОТКУДА он всё это знает?! Что ты за дьявол, полковник?!

— Последний день Эль-Кувейта… — негромко произнёс Коннорс, глядя на картину. — Да, я назову её именно так… Апокалипсис был вчера, а сегодня было то, что наступает после отчаяния… И как я не пытался… Как я не пытался, я не смог сбежать от того, что здесь случилось… И я сломался.

Полковник вздохнул и склонился голову, а затем зашёл за картину и двинулся на балкон.

Какое-то время я стоял перед картиной, а потом, больше не в силах выдерживать этого зрелища, захромал следом за Коннорсом.