Алеет восток - Владислав Олегович Савин

цели. Благо была облачность – и разведчики объект не теряли, наблюдая издали. Скоро придет расплата – что могут сделать шесть русских истребителей против двух полных авиагрупп, шести эскадрилий? Правда, три из них были истребительно-бомбардировочными, 8-й авиагруппы, не обученные вести воздушный бой. Но это были те же F-80С, быстрые и верткие, только несшие под крыльями по восемь 127-мм ракет.

Шли рассредоточенным боевым порядком. 40-я эскадрилья, двенадцать машин, умчалась вперед, группой «расчистки воздуха», чтобы снести русское прикрытие. За ней шла 39-я эскадрилья (восемнадцать истребителей), тремя эшелонами по высоте, на десяти, двадцати и тридцати тысячах футов. Под ней, снизу прижимаясь к облакам, на высоте всего пять пятьсот, шли ударные, тремя волнами, все три эскадрильи 8-й истребительно-бомбардировочной группы. И замыкала боевой порядок 41-я истребительная, в которой был и Джимми.

Слой облаков начинался от шести тысяч футов. Довольно плотный – снизу не было видно, что творится наверху. Но при таком своем численном перевесе ждать больших неприятностей не приходилось. Все задумывалось как один короткий мощный удар – топим русскую лоханку, летим домой, не надо мечтать, что вы перебьете всех русских в воздухе, оставьте что-то и другим, ок? Так сказал Большой Чин на предполетном инструктаже.

Вдруг пропала радиосвязь, в наушниках был лишь треск и шипение. На резервной волне было то же самое. Джимми слышал, что русские применяли подобные штучки еще на той войне с гуннами, глуша передачи на чужой волне. Это было неприятно, но не могло сильно помешать – ведь разведчики из 8-й эскадрильи успели дать координаты цели, уже достаточно близкие, чтобы русские успели выйти из этого квадрата моря необнаруженными.

И лишь когда сверху, через облака, посыпались первые огненные кометы сбитых, Джимми понял, что что-то пошло не так.

Подполковник Гриб Михаил Иванович,

Герой Советского Союза,

командир 6-го гвардейского истребительного полка ТОФ. Над Восточно-Китайским морем,

5 сентября 1950 г.

Прав оказался тот, из Конторы – на войну ехали, на войну и попали!

Сухопутные воевали еще с 27 августа, сразу как началось. Ну а мы, авиация флота, пока лишь бдили. В отличие от войны сорок пятого года, когда в воздухе драки с самураями начались задолго до объявления войны – здесь американцы вели себя в целом прилично, не буду отрицать. Ну и у нас приказ был – исключительно при нарушении, никаких атак над нейтральными водами!

Сидели мы на самом юге Кореи. На острове Ченгду аэродром подскока был, обычно там от нас тоже звено базировалось, редко эскадрилья. Летали над морем, обеспечивали ПВО флота и баз. За пять лет, как там Мао и Чан били друг друга, ощущение, что «вот сейчас начнется» притупилось как-то. Дерутся там «белые» и «красные», – а после нам политработники разъяснили, что Мао конечно «красный», но как китайский Троцкий, а потому мы к нему настороженно и не слишком помогаем. Вот товарищ Гао Ган – это наш, как и корейские товарищи, их мы никому обижать не дадим! Так ведь и не трогал их никто!

И вдруг завертелось! Сначала в Китае – знали мы, что такое атомная бомба, учебный фильм видели и лекцию слушали, – но когда нам сообщили, что американцы пытались такую же на Порт-Артур сбросить? У нас, есть грех, поначалу кое-кто даже не поверил, знакомым звонил туда, злостно пользуясь служебным положением – так было? А в ответ, с матюгами, мы тут чуть не сгорели все, весь город видел – зенитчикам спасибо! И политработники тут же – это оказывается, такая американская манера, даже без всякой войны, вот спор у вас с ними, так они вам по морде для сговорчивости, и продолжают разговор, искренне себя в войне с вами не считая. Так что не лови ворон и готовься ответить. А ответка будет – иначе они стопроцентно еще раз попробуют!

Наши корабли в море мы прикрывали уже не раз. Но тут задача была особая. Какой-то пароход, курсом на юг, это в такое время и, по сути, во вражеской зоне? В непосредственном сопровождении, два эсминца, а дальнее прикрытие, целых два крейсера и четыре эсминца, идут километрах в пятидесяти к западу – такое обычно конвоям придавалось, а не одиночным транспортам! Мы же должны прикрывать его непрерывно, вот до этой точки. А дальше что? И что там на этом корыте ценное такое? Но приказ – надо выполнять!

Мороки было! Пока у нашего берега, хватало – в воздухе четверку держать, остальные на земле, в готовности к взлету. А вдали, у «мигаря» продолжительность полета час с небольшим, и это если на крейсерском режиме, воздушный бой не вести – часто меняться приходилось! Теоретически есть такой хитрый прием, как дозаправка в воздухе – выдвигается штанга перед кабиной, и надо ею в конус, болтающийся перед тобой на конце шланга, попасть, дальше автоматика сама шланг подключает, тебе лишь крантик открыть, и керосин в баки. Да только от винтов заправщика такая турбулентность, что даже четырехтонный «Миг» мотает, а как конус мечется, представьте сами – старлей Веткин из второй эскадрильи сказал, это как клизму дикой царапающейся кошке ставить![48] Тесновато на Ченгду, аэродром бывший японский, и подходы не удобные, там в центре острова гора, причем высокая, чуть меньше двух километров, вот представьте, как на посадку заходить? Но пришлось туда, всем полком. И целая эскадрилья в воздухе! Правда, посчитали мы, что не так много и требуется – дважды всем перемениться, вот и конечная точка уже. А как наши назад пойдут?

На четвертной смене и случилось. В воздухе была первая эскадрилья, и еще из штабного звена, лично я и капитан Туров моим ведомым. Итого четырнадцать Миг-15. Причем американцы явно что-то заподозрили, крутились возле их разведчики, да не «крепости», а реактивные, одного третья эскадрилья уже завалила.

Ходили сильно разомкнутым строем. Новый боевой порядок, не было такого в ту войну, лишь у реактивных появился – звено из шести самолетов, три пары. Слышал, что из-за этого американцы, из облаков издали смотрящие, не смогли разобрать, сколько нас – одна шестерка или две. И наша пара в довесок.

Облака – с редкими разрывами, но как одеяло. Где-то на тысяче восьмистах – две четыреста, ни сверху вниз не разобрать, ни наоборот. Помогло, что внизу у моряков, что мы прикрывали, был радар и сидел авианаводчик. Он нам и сообщил, что враги идут. Большим числом – с явно недружественными намерениями. А согласно приказу, мы имели право, и должны были, атаковать!

Радио – я «орел-один», веду бой, поднимай всех! Ну, теперь лишь десять-пятнадцать минут продержаться!

И слово «туман, туман, туман», вот так три раза – это тоже было обусловлено. Знакомо, еще по