Аламут - Владимир Бартол
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Долгими ночами она размышляла о том, что значит для нее Хасан. Когда-то, много лет назад, юный любовник, отчасти энтузиаст, отчасти пророк, он был почти полностью вычеркнут из памяти временем и многими куда более замечательными людьми. Она могла бы даже забыть его имя, если бы не слышала его время от времени в связи с различными заговорами и религиозными спорами. А потом, неполных два года назад, когда она уже совсем опустилась на самое дно, незнакомец вдруг принес ей письмо от него. Он писал, что является хозяином большой крепости и хочет, чтобы она присоединилась к нему, потому что она ему нужна. Ей нечего было терять. Она приняла решение мгновенно. Против воли в ее сердце закралась тусклая, бледная надежда. Теперь она видела Хасана во всей его силе. Когда-то ее роль заключалась в том, чтобы разрешать и запрещать. Теперь она принадлежала Хасану. Любила ли она его? Она не знала. Она знала только, как горько находиться рядом с человеком, который когда-то любил тебя со всей пылкостью, а теперь так мало заботится о тебе, что даже не пытается скрыть свою страсть к другой.
Она вышла из дома. В кустах щебетали птицы. Роса блестела на траве, листьях и головках цветов. Это было такое великолепное летнее утро, что у нее заболело сердце.
Она отмахнулась от своих меланхоличных мыслей. Она умыла лицо из ведра с водой и уложила взъерошенные волосы. Она постаралась скрыть следы бессонной ночи. Затем она направилась к зданию, стоявшему напротив.
Здесь спали евнухи. Их громкий храп был слышен через слегка приоткрытую дверь. Этот их мирный, беззаботный сон привел ее в ярость. Она крикнула в дом, что уже утро и пора на работу.
"Ах ты, проклятая ведьма!"
Мустафа был вне себя от ярости.
Ади рассмеялся.
"Мерзкая ведьма, не стоящая и стежка".
В ярости она распахнула дверь. Сандалия пролетела по воздуху и ударила ее по голове.
Она быстро отступила.
"Подождите, проклятые! Сайидуна сделает из ваших спин ремни".
Из дома донесся мощный взрыв хохота.
"Спускайтесь в лодки, животные! Отведите девушек домой, чтобы Саидуна не застала их врасплох".
Они встали, зевая, и надели свои разноцветные халаты. Небрежно одетые, они ползком вышли из дома. Они старались не смотреть на старуху, чтобы не выказать своего неуважения. Ни одна из сторон не знала, почему ненавидит другую. Они пошли к каналу и помылись там. Затем они сели в лодки и взялись за весла.
Апама сидела рядом с Ади. Евнухи неуклюже управлялись с веслами, брызгая на нее водой.
"Подождите, вы, бездельники!" - сказал Апама. "Посмотрим, кто будет смеяться последним. О Аллах знал, что делал, когда позволил им отрезать твое мужское достоинство".
Ади начал опасно раскачивать лодку, напевая:
"Лучше закрой верхнюю щель,
а то я еще превращу тебя в христианку".
Евнухи смеялись, видя, как Апама цепляется за борта лодки, чтобы избежать настоящего крещения.
Они добрались до острова, где спали Фатима и ее спутники. Апама покинул лодку и пошел по тропинке к павильону.
Вся природа пробудилась. Освещенная полоса на склоне горы становилась все шире и шире.
Она посмотрела через стекло в зал. Девочки лежали в беспорядке, крепко уснув на подушках.
В ярости она проскочила через вход и схватила молоток. По всему павильону разнеслось дикое эхо гонга.
Испугавшись, девушки вскочили на ноги.
"Шлюхи! Вы всю ночь промучились, а теперь спите полдня. В лодки и домой, живо! Я не позволю Саидуне найти вас в таком виде!"
Они накрылись плащами и поспешили к каналу. Они даже не успели полностью проснуться. Их головы болели от непрекращающегося стука в гонг, который их разбудил, и от ночной пьянки. Они уселись в лодки, с глазами навыкате, неопрятные и совершенно растрепанные.
На центральном острове им навстречу вышла Мириам. Она была уже накрашена. Но, несмотря на цвет ее щек и губ, они заметили, что она, должно быть, плохо спала. Они с Апамой обменялись взглядами. У обоих возникло внезапное чувство, что они понимают друг друга. Пожалуй, впервые они почувствовали близость.
Вскоре девушки в этом павильоне тоже были на ногах. Апама и евнухи ушли за девушками из третьего сада.
Мириам проводила ее до кромки воды.
"Ты совсем не спала?" спросила Апама.
"Нет. А вы?"
"Я тоже".
"Да, да, странная у нас жизнь".
Она хотела сказать "ужасно", но Апама понял ее и так.
Вскоре Зулейка и ее спутники вернулись домой. Они побежали одеваться и избавляться от последних следов ночи. К моменту третьей молитвы все вернулось на круги своя. Их повседневная жизнь возобновилась.
В середине дня без предупреждения прибыл Хасан в сопровождении четырех охранников с булавами. Девушки снова собрались полукругом. Он хотел услышать подробности предыдущей ночи. Они ответили ему дрожащими голосами.
Он вытащил из-под халата золотой браслет. Он показал его девушкам и спросил их: "Чье это украшение?"
Халима сразу же узнала свою собственность. Она практически упала на землю от испуга. Она не могла произнести ни слова.
Остальные тоже были напуганы. Мириам переводила взгляд с одного лица на другое. Когда она подошла к Халиме, та сразу все поняла. Она умоляюще посмотрела на Хасана. Озорная улыбка на его лице успокоила ее.
"Значит, этот браслет не принадлежит никому из вас? Тогда это значит, что Федай мне солгал".
Он пристально посмотрел на Халиму.
Слезы хлынули из ее глаз. Ее трясло так сильно, что зубы стучали, когда она плакала. В мыслях она уже видела, как опускает голову на блок, а топор возвышается над ней.
"Прекрасная вещь, Халима. Ты понимаешь, что я должен обезглавить тебя? И я бы сделал это безжалостно, если бы эта тварь выдала мальчику наш секрет. На этот раз я подарю тебе жизнь. Но если это повторится, твоя голова не избежит топора".
Он положил браслет обратно под халат.
Мириам кивнула Халиме, которая подбежала к Хасану и, обрадованная, упала перед ним на колени. Она хотела поблагодарить его, но не смогла вымолвить ни слова. Она просто поцеловала его руку.
"Я хочу, чтобы в следующий раз вы старались еще больше", - сказал он, прощаясь с ними. "Прошлой ночью вы приобрели опыт, который пригодится
