Ранние кинотексты, 2000–2006 - Георгий Юрьевич Дарахвелидзе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похожая ситуация была с «Жизнью Дэвида Гейла», где задавались острые вопросы, связанные со смертной казнью, но слишком мало внимания уделялось характеристике главных героев. Объединяет картины и стремление перенести каноны греческой трагедии в американскую действительность. Как и Алан Паркер, Бентон делает прямые и косвенные отсылки к Древней Греции и точно так же забывает, что великие трагедии остались в веках еще и потому, что их конфликты были едиными для всего человечества и не были замкнуты на стране, где происходит действие. В «Людском пятне» нет ничего, кроме проблематики, но, будучи актуальной для США (роман Силка с молодой девушкой даже происходит на фоне скандала с Моникой Левински), она вряд ли вызовет особый резонанс в других странах. Единственным фильмом прошлого года, достигшим уровня настоящей трагедии, была «Таинственная река», не сделавшая никаких явных кивков в сторону греческих классиков. Для Клинта Иствуда психология важнее, чем проблема насилия в Америке, кинематографичность важнее, чем социальные вопросы, которые можно решить с помощью искусства. Его фильм номинирован на те призы, к которым так очевидно стремились создатели «Запятнанной репутации».
ОЦЕНКА. 6. С картонными фигурками вместо людей даже драматическая кульминация этого фильма оставляет равнодушной.
«Малышка Лили»
СЮЖЕТ. Мадо — актриса, которая вместе со своим возлюбленным, режиссёром Брайсом, приезжает в провинцию навестить своего сына Жюльена — идеалистически настроенного молодого максималиста, мечтающего снимать независимое, авторское кино. Жюльен влюблен в девушку по имени Жюли — музу, которой он отдал главную роль в дебютном фильме. Старое и новое вступают в вечный конфликт поколений, когда Жюльен категорически открещивается от «коммерческого искусства», олицетворением которого для него является Брайс. Но сможет ли этот юный бунтарь обеспечить счастье Жюли, мечтающей о звездной актёрской карьере?
ФИЛЬМ. Пустая, искусственная, абсолютно необязательная экранизация чеховской «Чайки», снятая далеко не последним французским режиссёром Клодом Миллером («Скажите ему, что я его люблю», «Под предварительным следствием»), и разыгранная именитым актёрским составом. Фильм ничего не добавляет к своему литературному первоисточнику и, напротив, многое теряет по пути, пытаясь перенести сюжет классического произведения в конец ХХ — начало ХХI века. «Малышка Лили» с редким отсутствием такта и чувства меры обращается с «Чайкой», настолько упрощает характеры, драматический конфликт и смысл, что в какой-то момент начинает казаться не современной версией пьесы, а скорее пародией на нее.
Вряд ли Антон Чехов мог предположить, что действие «Чайки» теоретически может начинаться с полностью обнаженной Нины Заречной и ее эротической сцены с Треплевым. Вряд ли можно себе представить монолог Нины про «общую мировую душу», произносимый не со сцены, а с экрана телевизора — на крупном плане в бездарном, претенциозном, стилизованном под Бергмана арт-хаусном барахле, снятом Жюльеном. Эти сомнительные изменения происходят с пьесой в «Малышке Лили», но и они меркнут по сравнению с иссушенной драматургией, из которой были выброшены некоторые персонажи, сюжетные линии, логическая последовательность событий и — как результат — самые важные эмоции и чувства.
Людивин Санье, Бернар Жиродо, Жан-Пьер Мариэлль, Мишель Пикколи — одних имен достаточно, чтобы привлечь к фильму зрительское внимание. Как это часто случается, столь известным актёрам разных времен, в общем, нечего играть. Сложные и противоречивые, неуверенные и мятущиеся чеховские персонажи заменены на клишированные образы массового искусства. Жюльен/Треплев — не более чем обобщенный образ вспыльчивого художника-бунтаря, произносящий и совершающий то, чего мы все обычно ждем от такого персонажа. Молодой Робинсон Стевнэн подходит по типажу на эту роль, но не может привнести в нее оттенки, отличившие бы его от множества предыдущих максималистски настроенных, самоуверенных идеалистов в истории кино. Людивин Санье прекрасно вписывается в образ Жюли — сексуальной, расчетливой, мечтающей о небе в алмазах девушке, но это не чеховская Нина Заречная — во многом разочарованная, тонкая натура, которая должна выдержать тот удар, который наносит по ее идеалистическим взглядам реальная, «грубая жизнь». Эти изменения слишком влияют на изменения в восприятии драматургической цепочки событий — необходимый Чехову скачок в несколько лет между третьим и четвертым действиями у Миллера кажется очень резким, а трагический финал, к которому медленно идет «Чайка», и вовсе кажется в «Малышке Лили» необязательным — или не способным вызвать нужные эмоции. Это непродуманная, неохотно исполненная, легко вылетающая из головы экранизация. Если «Чайка» стала эпохальной для истории театра пьесой, то значение фильма Клода Миллера для истории кино носит прямо противоположный, минимальный характер.
ОЦЕНКА. 5. Прекрасные актёры не заслуживают того, что сделали с драматургической основой чеховской «Чайки» сценаристы этого фильма.
«Мечтатели»
СЮЖЕТ. Мэттью — американец, живущий в Париже и целыми днями пропадающий на сеансах старых фильмов. Кинематограф — главная страсть молодого человека, для которого становится болезненным ударом закрытие Синематеки, второго дома городских киноманов. Среди молодежи, осаждающей подход к зданию, находятся так же одержимые белым экраном Изабель и ее брат Тео — молодые французы, с которыми Мэттью заводит дружбу. Вместе они закрываются от окружающего мира в пустующей квартире Изабель и Тео и начинают инсценировать эпизоды из любимых лент. Возникшие на почве любви к кино взаимные чувства постепенно принимают все более интимный характер…
ФИЛЬМ. Начало романа Гилберта Адэра, по которому поставлен этот фильм, схватывает крайнюю стадию помешательства на кино, когда скупаешь все номера любимого журнала, развешиваешь по стенам фотографии любимых артистов, проводишь все время в темном зале кинотеатра и не можешь больше жить своей жизнью, проживая вместо этого сотни жизней вымышленных персонажей. Когда хочется целыми днями смотреть на Грету Гарбо в «Королеве Христине», составлять разнообразные списки любимых картин и погружаться в то иллюзорное состояние, с которым часто сравнивают ощущения во время просмотра фильмов. «Жизнь есть сон» — название пьесы Кальдерона было бы дополнением к выбранному Адэром эпиграфу: «Вся власть — воображению!». Реальность для героев больше не может существовать отдельно от кинематографа: она либо подвержена постоянному пересечению с цитатами из разных лент, либо вовсе уступает место сну, мечте, фантазии. Мэттью,
