Полное собрание сочинений. Том 72 - Толстой Л.Н.

1 См. письмо № 261.

2 Софрон Павлович Чижов. См. письмо № 222.

3 В ответном письме от 22 марта 1900 г. Дзюба сообщил: «О Чижове я только могу сказать то, что он был раза два у меня в Жашкове и привозил мне вашего сочинения стихи [sic!], а потом узнал, что Чижов выслан туда-то, а за что выслан, не знаю. Я ему тоже и теперь послал письмо в начале марта, но ответа еще не получил».

4 Дзюба писал Толстому: «Не нахожу себе возможным написать вам о дружбе, а осмелюсь сказать, — удаляюсь от зла и ищу мира, который оставил Христос, живя на земле, ибо он сказал: «Мир мой даю вам и мир мой оставляю вам не так, как мир дает, я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» [«Евангелие» Иоанна, XIV, 27]».

5 «Как читать евангелие, и в чем его сущность». См. т. 31.

В ответном письме от 22 марта 1900 г. Дзюба писал: «Любезный брат Лев Николаевич, письмо ваше я получил 20 марта и когда его получил, то настолько возрадовался и радуюсь, что даже не вмещается в мыслях моих высказать вам благодарность ко мне за вашу ко мне любовь [...] О себе, как я живу по плоти, то живу так, как мирская пословица говорит, — как орех при дороге: кто идет, тот и срубит. Занимаюсь хлебопашеством, имею маленькую усадьбу и полевой надел. Особенного ремесла в руках никакого не имею, а что вы писали, как я исповедую, значит, верую в сына божия, то есть в священное евангелие, а поклоняюсь отцу в духе и истине, так какъ и сказано: бог есть дух, и поклоняющиеся ему должны поклоняться в духе и истине, и не сообразуюсь с веком сим, но желаю пребывать в любви, так, как учит апостол Павел в послании к римлянам, в 12 гл. с 9 стиха и до конца 21. Значит, не будь побежден злом, то побеждай зло добром».

261. Начальнику Владикавказской тюрьмы.

1900 г. Марта 12? Москва.

Г-ну Начальнику Владикавказской тюрьмы.

Прилагаю при семъ 25 р., покорно прошу васъ передать ихъ находящимся въ вашей тюрьмѣ Духоборамъ. Очень обяжете меня, извѣстивъ объ исполненіи моей просьбы, Москва, Графу Льву Николаевичу Толстому, Хамовники, 21.

Левъ Толстой.

Печатается по листу копировальной книги, хранящемуся в AЧ. Местонахождение автографа неизвестно. Датируется по письму к Ф. М. Дзюбе от того же числа. Публикуется впервые.

Деньги, переведенные Толстым во Владикавказскую тюрьму, были присланы ему киевским сектантом Ф. М. Дзюбой, просившим передать их «людям, наиболее послужившим делу мира» (см. письмо № 260). Начальник Владикавказской тюрьмы, подполковник кн. Микеладзе, ответил отношением № 2193 от 26 апреля 1900 г.: «Милостивый государь граф Лев Николаевич! Честь имею уведомить Ваше сиятельство, что присланные при письме Вашем двадцать пять рублей для выдачи духоборам Федору Струкову, Тимофею Маркину, Михаилу Евдокимову, Федору Арищенкову и Федору Дьякову [Дьячкову] вручены по принадлежности, по пять рублей каждому, следующим образом: первым четырем через Якутское областное правление, в которое отправлено двадцать рублей при рапорте моем от 24 марта за № 1676, а последнему, т. е. Дьякову [Дьячкову], выданы пять рублей под расписку во вверенной мне тюрьме». Духоборы ожидали в тюрьме отправки в Якутскую область, куда они ссылались на восемнадцать лет за отказ от несения военной службы. Об этих духоборах помещена заметка в журнале «Свободная мысль» 1900, 5—6, стр. 77. Письма к родным Ф. Е. Дьячкова и Ф. Струкова опубликованы в сборнике «Духоборцы в дисциплинарном батальоне», изд. «Свободное слово», Christchurch, 1902, стр. 36—39, а также в книге Влад. Бонч-Бруевича «Волнения в войсках и военные тюрьмы», изд. «Коммунист», М. 1919, стр. 146—148. См. письма №№ 251 и 260.

262. Иогану Клейнпопену (Johann Kleinpoppen).

1900 г. Марта 132/25. Москва.

Geehrter Herr,

Ihr Brief habe ich mit grossem Interesse und Freude gelesen. Ich möchte ihn, wenn Sie nichts dagegen haben, uebersetzen und in russischen Zeitungen veröffentlichen. Ihren Wunsch — ein gutes Werk gegen den Krieg zu schreiben möchte ich gern erfüllen. Ich arbeite jetzt danach.

Ihr Freund und Bruder

Leo Tolstoy.

25 März, 1900.

Милостивый государь,

Я прочел ваше письмо с большим интересом и удовольствием. Если вы не имеете ничего против, я хотел бы перевести его и опубликовать в русских газетах. Очень хотел бы исполнить ваше желание — написать хорошую книгу против войны. Я над этим теперь работаю.

Ваш друг и брат

Лев Толстой.

25 Марта 1900.

Печатается по машинописной копии, хранящейся в AЧ. Местонахождение подлинника неизвестно. На этой копии проставлена дата: «25марта 1900г.». Вероятно, дата Толстого нового стиля. В России публикуется впервые, о публикации за границей сведений не имеется.

Ответ Иогану Клейнпопену (Johann Kleinpoppen), инвалиду германской армии, на его письмо от 16 марта н. ст. 1900 года. Подлинник этого письма в архиве не найден. Выдержки из него в переводе на русский язык помещены Толстым в статье «Патриотизм и правительство», гл. VII; опубликовано полностью в другом переводе в журнале «Свободная мысль» 1900, 4, стр. 50—51 и в газете «Курьер» 1900, № 16 от 27 апреля. Перепечатываем из «Свободной мысли»; приведенные в статье Толстого цитаты заключены нами в прямые скобки и печатаются по этой статье. Клейнпопен писал: «Многоуважаемый граф. Позвольте мне, как человеку из простого народа и другу истины и справедливости, обратиться к Вам с полным доверием. Я только что случайно прочел критику на Ваш роман «Воскресение», который, к сожалению, я не могу приобрести, так как мы, раненые воины, получаем большею частью очень скудную пенсию. Я, старый инвалид, имею к Вам, граф, большую просьбу, которая исходит из самого искреннего убеждения, из самой глубины души моей: напишите хорошую книгу против войны, с таким заглавием: война войне. [Я совершил два похода вместе с прусской гвардией (1866—1870 гг.) и ненавижу войну от глубины души, так как она сделала меня невыразимо несчастным. Мы, раненые вояки, получаем большею частью такое жалкое вознаграждение, что приходится, действительно, стыдиться за то, что когда-то мы были патриотами. Я, например, получаю ежедневно сорок копеек за мою простреленную при штурме С. Прива 18 августа 1870 г. правую руку. Другой охотничьей собаке нужно больше для ее содержания. А я страдал целые годы от моей дважды простреленной правой руки. Уже в 1866 г. я участвовал в войне против Австрии, сражался у Траутенау и Кенигреца и насмотрелся довольно-таки ужасов. В 1870 г. я, как находившийся в запасе, был призван вновь и, как я уже сказал, был ранен при штурме в С. Прива: правая рука моя была прострелена два раза вдоль. Я потерял хорошее место (я был тогда пивоваром) и потом не мог уже получить его опять. С тех пор мне уже больше никогда не удалось встать на ноги. Дурман скоро рассеялся, и вояке-инвалиду оставалось только кормиться на нищенские гроши и подаяние.] Вот благодарность отечества! Любимая мною моя супруга лишила себя жизни четыре года тому назад из боязни попасть на старости лет в богадельню. Конечно, эта мысль мучила ее уже несколько лет и так засела у ней в голове, что она стала душевно-больной. С тех пор как смерть отняла у меня милую супругу, я часто в тишине уединения размышлял о суете человеческого существования. Ведь такой брак, как мой, не прекращается со смертью избранной, ибо, опираясь на любовь, переживает смерть и могилу. А страдание всё-таки чрезвычайное для того, кто остался жив. Только сознание нравственной чистоты и стремление к лучшему сохранили меня от подобной же участи. [В мире, где люди бегают, как дрессированные звери, и не способны ни на какую другую мысль, кроме того, чтобы перехитрить друг друга, ради маммоны, в таком мире пусть считают меня чудаком, но я всё же чувствую в себе божественную мысль о мире, которая так прекрасно выражена в нагорной проповеди. По моему глубочайшему убеждению, война — это только торговля в больших размерах — торговля честолюбивых и могущественных людей счастьем народов. И каких только ужасов не переживаешь при этом! Никогда я их не забуду, этих жалобных стонов, проникающих до мозга костей. Люди, никогда не причиняющие друг другу зла, умерщвляют друг друга, как дикие звери, а мелкие рабские души замешивают доброго бога пособником в этих делах. Соседу моему в строю пуля раздробила челюсть. Несчастный обезумел от боли. Он бегал, как сумасшедший, и под палящим летним зноем не находил даже воды, для того чтобы освежить свою ужасную рану. Наш командир кронпринц Фридрих (впоследствии благородный император Фридрих) писал тогда в своем дневнике: «Война — это ирония на Евангелие...».] Итак еще раз прошу Вас, почтенный граф, напишите хорошую книгу против войны. При Вашем необыкновенном духовном даровании, это была бы великолепнейшая картина, такая, какую со времен Канта никто не написал, и, право, труд этот был бы достоин Вашего усилия. Хотя я только простой, бедный человек, но могу спокойно сказать, что с детства вдохновляла меня истина и справедливость, и они были мне утешением и спасли меня от окончательной погибели во время моих невыразимых страданий. Должно заметить еще, что во всю жизнь мою я никогда не был наказан; вообще, всё, чтò я здесь писал Вам, сущая правда, и во всякое время я могу это доказать. Если имеешь возможность заглянуть в жизнь и дела купцов, то удивляешься, с какой утонченностью эти люди стараются перехитрить друг друга; оно забавно даже, если бы не было так грустно, видеть все те религиозно-патриотические ужимки, с которыми эти бедные люди друг друга обманывают и при этом требуют самой строгой честности от бедняка... Вот здесь звучит слово «Воскресение» могучим колоколом из лучшей страны. Да даст бог истины и праведности, чтобы этот великий день настал скорее! Многоуважаемый граф! Для людей истинно благородных, проникнутых духом истинного христианства, евангелием человеколюбия, для таких людей не существует преград национальностей, им противна религиозная и национальная ненависть, посредством которых сильные мерзавцы ловят народные массы! Я сам был свидетелем того, как мы в 1866 г. при Кенигреце на месте сражения вместе с австрийцами мирно ели нашу скудную пищу. Было трудно поверить, что эти миролюбивые люди несколько часов тому назад хотели убивать друг друга. Как я уже упомянул, я бедняк, который должен тяжело работать, чтобы прокормить себя, и в юности моей я получил самое скудное школьное образование и потому прошу вас, будьте ко мне снисходительны. Итак прощайте, почтенный граф. Да сохранит Вас бог надолго в живых и да защитит Вас и убережет во благо страждущего человечества. Этого желает Вам Вас искренно любящий Иоган Клейнпопен, старый инвалид».