Воздушный казак Вердена - Юрий Гальперин

Увофлот с первых же дней саботировал распоряжения Советской власти. Именно об этом управлении шел серьезный разговор на совещании в Смольном. Там уже побывали инженер Ермолаев, летчик прапорщик Можаев и авиамеханик унтер-офицер Андреев.

Можаев и Ермолаев докладывали свои соображения весьма своеобразно, как вспоминал об этом Акашев: «В Увофлоте гнездо, банда, шайка. Всех их надо разогнать, арестовать, судить…» В самый разгар дебатов об Увофлоте пришел председатель ВРК Подвойский. Он умерил пыл сторонников крайних мер, предложив установить там надежный политический контроль, послать комиссаров, почистить, но и постараться привлечь на свою сторону специалистов. Было создано Бюро комиссаров авиации: Акашев, Можаев, Андреев.

Когда совещание закончилось, Акашев не без удивления спросил у Ермолаева, которого знал как человека аполитичного:

— Разве вы большевик?

— Сейчас дело не в этом, — смутился Ермолаев, — просто настало время, когда можно разогнать всю эту увофлотскую банду на Фонтанке, 22.

Я воспроизвожу этот разговор точно по записи, оставленной Акашевым. «Я был поражен, встретив его здесь», — отметил Константин Васильевич.

В биографии Акашева-революционера мне кажется очень важным этот его разговор с Ермолаевым. Формально Акашев тоже не большевик, но его принадлежность к анархистам скорее всего нужно считать как бы свидетельством революционного стажа. Не карьеристские соображения, а стремление к активному участию в революционном движении приводило людей, особенно юношество, и в ряды анархистов, привлекавших смелостью, бунтарским порывом. «Нас увлекала анархическая линия, там как будто было больше жизни…» — записал в дневник в июле 1918 года молодой революционер Дмитрий Фурманов, впоследствии комиссар Чапаевской дивизии, известный писатель. Разными путями шли честные люди послужить своему народу. Вот почему так, непривычно, казалось бы для нас сегодняшних, ответил Акашеву Ленин, узнав, что тот анархист: «Тем лучше», что следовало понимать — Владимир Ильич верит в надежность и преданность человека, которого привел к нему Мехоношин.

К великому горю было в нашей истории и такое время, когда не суть человека, не его дела и верность революционным идеалам, а политические ярлыки трагически завершали судьбы многих солдат Октября… Получив у Подвойского мандат о назначении военным комиссаром Увофлота, Акашев с товарищами отправился на Фонтанку, 22.

В кабинете генерала Яковлева несколько руководящих сотрудников. Вид у них был явно растерянный, хотя держались высокомерно. Первым заговорил Ермолаев:

— Предлагаю распорядиться, чтобы все оставались на своих местах. Проверим наличие и кто чем занят. Ясно?

— Простите… но скоро стемнеет, электричество дадут только после восьми-девяти часов, поэтому мне не представляется возможным держать сотрудников в темноте, тем более делать вашу проверку в таких условиях, — вежливо, но решительно ответил генерал.

— Вы правы, — вмешался Акашев. — Прошу отвести нам помещение, и с завтрашнего дня мы будем постоянно находиться в управлении.

— Но у нас нет свободных кабинетов! — вызывающе заявил помощник начальника. — Может, где-нибудь поставить стол…

— Кабинет должен быть завтра, не самим же нам его освобождать. До свидания. — И Акашев вышел, за ним остальные.

— С этим господином лучше не связываться, — сказал об Акашеве начальник отдела, ведавший заказами и приемкой самолетов. — Опасный бунтовщик, участник покушения на Столыпина и… очень серьезный инженер-летчик. Можем накликать большие неприятности.

На следующий день Акашев пришел с Андреевым. На сей раз встретили их вежливо, указали кабинет. Акашев спокойно распорядился:

— Попросите явиться ведающего личным составом со штатным расписанием и списком сотрудников. Кто он у вас?.. Превосходно, пусть придет прямо сейчас. После обеда мы будем беседовать с начальником отдела заказов авиационной техники. Предупредите его.

— Правильно, Константин Васильевич, — одобрил Андреев, — надо дать им понять, что Советская власть надолго.

Оба они работали вместе на заводе Слюсаренко, Андреев был военпредом. Зная некоторых сотрудников Увофлота, обсудили, на кого можно опереться, а кого и убрать поскорее.

Ермолаев больше не показывался в управлении, сообщил, что по делам уезжает на юг. Потом стало известно, что этот «комиссар», когда в Херсон пришли белые, вовсю поносил большевиков. Появился в Увофлоте комиссар — военлет Осипов, из офицеров, с мандатом, подписанным тогдашним Главковерхом Крыленко.

— Где же вы были все эти дни? — спрашивает Акашев, рассматривая предъявленный документ. — Мандат выдан вам еще в конце октября…

— Знаете, заболел неожиданно, пришлось отлеживаться.

Обрисовав сложность положения, Акашев попросил Осипова разобраться с запасами имущества на складах Увофлота.

Вскоре Осипова уличили в незаконной выписке спирта. Именно в это время по городу было расклеено воззвание: «Товарищи солдаты и граждане!

Военно-Революционный Комитет и народные комиссары принимают все меры к тому, чтобы уничтожить пьянство. Вина в Петрограде не будет.

Тот из вас, кто верит в народное правительство и хочет помочь ему поддерживать порядок среди трудящихся, не должен:

1. Останавливаться около предполагаемых или известных мест хранения вина.

2. Покупать, брать и хранить вино.

Те граждане, которые нарушат эти указания, — наши враги, и с ними будут поступать по всей строгости революционных законов…

Пусть ни один любопытный не подвергнет себя риску стать смешанным с злонамеренными людьми. Комиссар Балашов».

Накануне ВРК утвердил Балашова ответственным комиссаром по борьбе с алкоголем и азартом. Комиссар Осипов поступил злонамеренно и был арестован.

Дел у Акашева все прибавлялось. Ежедневно прибывали в Увофлот представители авиачастей, делегации рабочих для получения заказов, материалов, денег для выплаты жалованья, и не только петроградцы, но и москвичи, посланцы с Украины, других городов. Еще больше поступало жалоб на аппарат управления. Акашев договаривается с комиссаром финансов и накладывает запрет на выдачу жалованья сотрудникам.

20 ноября казначей управления вернулся из банка без денег. И началось! Чиновники, не дожидаясь приглашения, заполнили зал заседаний.

— Самоуправство! Давайте сюда комиссара!.. Как он посмел!..

Акашев, как всегда сдержанный, подтянутый, вышел в зал, переждал, пока затихнут выкрики:

— Вы возмущаетесь напрасно. Ни один хозяин, ни одна власть не могут и не станут содержать людей, которые не желают честно работать… Спокойно, спокойно… Вы не знаете, чем должны заниматься в новых условиях? Странно… Но это я вам готов объяснить, однако сначала объявляю имена сотрудников, с которыми мы расстанемся…