Воин-паразит: Стать человеком - Богдан Костяной
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже существовала поговорка: «Где прошёл один маленький гоблин — два орка с головой утонут и три гнома разорятся».
— Вы зачем сифилитика на базу привели? — сплюнул Людвиг, который, как и все остальные рейнджеры, ждал ответа.
— Отвечай, собака! Говори тоже, что и нам! — подскочил Эспен и схватил Смрадазуба за грудки.
— Вады… — прохрипел синекожий.
— Я тебе сейчас глотку вскрою и нассу туда, тварь! — начал заводиться паразит, чувствуя, как уходит жизнь из Энаса.
— Где он?! — ворвался Гарольд, что вопреки своей слепоте моментально отыскал наследника. Вслед за ним, вошёл и архивариус. Вместе с Людвигом эти двое оказывали давление ауры от которого многие рейнджеры второго и третьего уровня покинули лазарет.
— Вады, челавек… — повторил Смрадазуб. Эспен уже готов был его придушить, но вмешался Яхтир, что поднёс флягу ко рту гоблина. — Спасиба, жолтый челавек, — улыбнулся синекожий.
— Нет-нет-нет! Мальчик мой, да что же это… Почему не останавливается кровь?! — запричитал старик.
— В окрестностях завёлся вендиго, что бы это не значило! — ответил, наконец, паразит.
— Свят-свят-свят…
— Равин защити!
— Упаси Храдхир!
— Дурной знак…
Как один зашептались оставшиеся адепты в лазарете.
— А что с Алисой? — спросил Жнец Таверн.
— Ну… — вздохнул паразит. — Последний, кто её видел — синекожий.
Ветер от поднятого в воздух двуручника растрепал волосы окружающих. Зачарованный меч из метеоритной стали прислонился к шее Смрадазуба.
— Это так? Ты знаешь, как адепт пятого уровня я запросто почувствую твою ложь, — произнёс капитан. В его голосе не было и ноты угрозы, лишь сухие факты.
— Бабу утащил вендиго. Мы хатели абминять иё на нево… — гоблин кивнул на Эспена. — Но патом нас проста паришили как сусликав. Я дажи сриагиравать ни успел. Но он ни съел никаво из наших, патамушта вендиго никагда ни ест таво, кем сам какдата ни являлся.
Рана ушастава ни пиристанит кваравточить, пака вы ни убьёте вендиго. Но я магу атсрочить ево канец.
— Что тебе нужно? Только быстрее думай! Гарольд, не отпускай рану! — обернулся Эспен.
— Мы точно можем ему доверять? — фыркнул Людвиг не убирая меча от горла Смрадазуба.
— Народ Дурга всигда жыл в лисах, прячась ат астальных, — произнёс гоблин. — Мы сталкиваимся с вендиго намнога чаще, чем вы.
— По крайней мере, он не похож на идиота, что ищет смерти, — ответил Эспен.
— Учти, Эспен, ты можешь потерять друга. А я — всего лишь бойца. Звучит жестоко, но правдиво.
Скрипнув зубами, паразит разрезал верёвки на руках Смрадазуба. Растирая запястья, синекожий огласил список:
— Мне нужны коринь кравацвета, тёртая зилёная плеть, кажура мандрагоры и лит спирта.
— Всё это, кроме спирта — сильнейшие яды! — вмешался архивариус, который также разбирался в медицине.
— Па атдельнасти — да, но все вмести ани частична нийтрализуют ыфекты друг друга. Па итогу, палучается настойка, каторая вводит адепта в литыргичиский сон и сильна замидляит краваток.
— Решать тебе, Эспен. Я ему не до доверяю, — сказал Людвиг.
Герой посмотрел на Яхтира. Тот пожал плечами: ему давно уже были неизвестны такие слова как «отравление» и «смертельная рана». Затем перевёл взгляд на убитого горем Гарольда, а после на уже даже не стонущего Энаса. Неко тяжело дышал, не двигаясь.
И выбор стоял между просто смерть сейчас или долгая, мучительная смерть с надеждой на исцеление.
— Мы ведь убьём вендиго, капитан? — посмотрел Эспен на Людвига.
— Он уже, считай, мёртв, ха-ха! — усмехнулся капитан и повёл за собой присутствующих. — Думаю, мэр не оставит без внимания устранение подобной угрозы у него под боком.
— Приступай, как тебя там… Говнорот? — произнёс паразит.
— Смрадазуб… — фыркнул гоблин и склонился над телом Энаса. — Вы нисёти индигриндиенты?
— Лейтенант, распорядись, чтобы ему принесли всё необходимое, — махнул Людвиг. — Как только синекожий закончит шаманить над телом неко, собираемся и выходим! Подготовьтесь! Разошлите вести по городу, что тринадцатый отряд щедро наградит добровольцев, присоединившихся к охоте на вендиго!
Наиболее сильные рейнджеры пиковых третьих и четвёртых уровней разбрелись по лагерю. Вокруг оружейной собралась толпа, ещё с десяток адептов отправились на склад за маслом для факелов.
То, что вендиго боялись огня не было секретом ни для кого, кроме Эспена до недавнего момента.
— Что будешь делать, если мальчик осиротеет? — за спиной паразита возник Яхтир.
Пока оставалось время, Эспен решил смыть кровь и пот с тела, заодно и сменить плащ. Полностью обнажённый, он поливал голову из ковшика и протирал свежие раны мокрым полотенцем. Кочевник внимательно осмотрел шесть круглых шрамов на лопатках паразита откуда произрастали щупальца в бою.
— У вас ведь нет понимания, как воспитывать потомство, — произнёс Яхтир.
— Не знаю, — цыкнул Эспен и взял облокотившиеся на бочку ножны с белым мечом. Вытащив на свет клинок, он убедился, что тот, как и в прошлые разы, полностью очистился и не затуплен. — Я надеюсь, что Алиса всё ещё жива… Зачем она только попёрлась в этот долбанный лес!
— Я понимаю, ты чувствуешь вину за это, — покачал головой кочевник.
— Да, с чего бы это? — взъелся Эспен.
— Она оказалась в беде из-за твоей ошибки. Если бы не цена за твою голову, этого бы не произошло, — ответил Яхтир.
— Если уже и искать виноватых, то пусть это будет Глория. Она никогда не смотрит, куда прыгает! — рыкнул паразит усиленно обтираясь сухим рушником.
— Эспен… — хмыкнул бессмертный и немного грустно улыбнулся. — Ты к ней неравнодушен.
— Не более, чем к тебе или Энасу!
— Нет, Эспен. С женщинами это так не работает. Пусть я человек не в большей степени, чем ты и плохо помню, как это всё происходит…
— Я всё ещё остаюсь паразитом, Яхтир, — отмахнулся аметистоглазый, надевая штаны. — Знаешь, когда я ещё не встал на путь адепта, мне и правда казалось, что через десять лет, через двадцать, я уже и не вспомню о том, что когда-то был скользким лесным гадом. Времена, когда приходилось драться за еду насмерть и прятаться от более сильных зверей, станут чем-то вроде забытого кошмара.
— Но оказалось, что путь адепта ничем не отличается от животного мира, — закончил за него Яхтир.
— Именно! — развёл руками одевшийся Эспен. — Культ Аммаста убили ту единственную, что могла сделать меня человеком! Настоящим человеком! Как ты… когда-то. И порой, как говорит Гарольд, в своей ярости и гневе, я действительно становлюсь похожим на человека, вот только… Я всё ещё не могу назвать тебя или Людвига, или лейтенанта своими сородичами. Я могу только мстить за отнятый у меня шанс…
— А что потом? — спросил вдруг кирениец. — Знаешь… В
