Месть колдуна - Юрий Иванович

Мало того, в виду их малочисленности и важности для царства, любой взрослеющий царевич брал свободную Галирему в старшие жёны. И та порой переживала не одного мужа. Так как жила гораздо больше обычных людей и порой дотягивала до ста пятидесятилетнего рубежа. Поэтому эти женщины все были либо бывшими, а то и действительными царицами, либо жёнами многочисленных царевичей. И почёт им оказывался соответствующий.

Рожали Галиремы невероятно редко, да и дети от них не получали никаких особых магических умений. Что тоже не находило малейших объяснений и служило для титулованных женщин постоянной причиной для скорби. Лишь каждой третьей их них доводилось за свою жизнь становиться матерью. Зато их помощь царям была просто неоценима.

Когда в своё время, патриарх Эль-Митоланов Энормии, господин Огюст обучил своего преемника умению лгать под Сонным Покрывалом, то даже пошутил на эту тему:

– Ну всё! Теперь можешь пудрить мозги кому угодно. Разве что только попадёшься в ручки к Галиремам. Но это – вряд ли. Они никогда не покидают своё Царство Огов.

Оказалось – покидают! Да ещё и по его, чуть ли не персональному случаю. Скорей всего титулованные огианки провели в дороге все эти шесть суток не смыкая глаз, без остановок и теперь валились от усталости. Как только их встретили, то тут же, чуть ли не на руках отнесли в предоставленные покои. Сопровождавшая их охрана и слуги попадали в соседних комнатах, даже не добираясь до кроватей. Так что Кремону ещё жутко повезло, что он увидел неожиданных гостей, послушал, как к ним обращаются, и сразу же догадался для чего Галиремы здесь.

Вопрос о провале встал невероятно остро. И выход надо было придумать очень быстро. Пока огианки не проспятся до приемлемого состояния. А это часов десять, максимум четырнадцать. Ещё было время, в лучшем случае, до завтрашнего утра.

Что делать? От решения этого вопроса теперь зависела жизнь молодого колдуна. И голова просто распухала от поисков единственно верного выхода. Бежать? Но как? По особому приказу наиболее подозреваемых людей не подпускали даже к воротам. Помимо этого вокруг замка расположилась лагерем добрая четверть всех Эль-Митоланов из Дивизии Тотального Опустошения. Они опутали все близлежащие территории сложными периметрами защиты, не забываю при этом о подземных и воздушных пространствах. Магически на выезде проверялись даже подводы, привезшие наёмникам продукты или необходимые в быту вещи. И при таком бдительном тройном кольце охраны вырваться наружу было невозможно. Даже Мантия в этом случае не смогла бы помочь.

Оставалось лишь придумать, как обмануть накапливающих во сне силы огианок. А как можно создать защиту, когда не знаешь, какими наступательными силами владеет противник? Это всё равно, что решать сложнейшие арифметические задачи, не зная таблицы умножения, а то и не разбираясь в цифрах.

А жизнь продолжалась между тем своим чередом. Несмотря на проводящееся следствие и жёсткий карантин, занятия и тренировки проводились по установленным планам и с должным усердием. О том, что делается в самом Кихоне, наёмники могли лишь догадываться. К полной изоляции добавлялась ещё и невероятная секретность. Даже о сути допросов не разрешалось говорить своим сослуживцам или близким партнёрам. Цензура на любое слово была введена просто неимоверная.

В таких условиях ничего не оставалось делать, как гонять себя и свой десяток до седьмого пота. Не позволяя при этом паническим мыслям, вкупе с резко усилившимся снегопадом, замораживать сознание. Кремона в последние дни допрашивали уже не так часто, и поэтому он с невероятным рвением отдавал каждую минуту своим обязанностям на должности десятника наёмников.

А сам продолжал лихорадочно придумывать выход из создавшегося положения.

К вечеру толстый слой снега покрыл плац и продолжал сыпать, словно из огромного мешка. Кашад решил проявить инициативу и выгнал свой десяток в полном составе на уборку быстро растущих сугробов. Не взирая на недовольное ворчание личного состава из-за недополученного отдыха после ужина.

На их тихие, но ругательные высказывания в спину десятник не обращал особо внимания, но вот его подруга так рассвирепела, что пришлось её успокаивать индивидуально. Он прижал её в один из углов между зданиями и, несмотря на скрипящих по плацу во всех направлениях колабов, стал увещевать строптивую менсалонийку:

– Золана! Что это за недисциплинированность? Или ты забыла о своих обещаниях?

– При чём тут обещания?! Или ты меня держишь за обыкновенную подстилку?! Мог бы хоть для меня сделать исключения и не направлять на тяжёлые работы!

– М-да?! Но тогда тебя придётся отправить на пост Раздумий! Да ещё устроить так, что бы сухой до утра ты никогда больше не оставалась!

– Вот как?! Да ты такой же скот, как и все остальные самцы! Только и думаете о своей похоти!

Кашад вытаращил на неё глаза и еле сдержался от громкого крика:

– Это кто так думает?! Я?! Да ты сама меня чуть ли не изнасиловала и соглашалась на любые наши отношения. Даже на роль подстилки! И теперь пытаешься меня в чём-то обвинять?!

– Конечно! Ведь если раньше ты мне просто нравился… ладно, ладно, соглашусь, что я в тебя влюбилась, то теперь многое изменилось.

– Ага, значит, твоя любовь кончилась? И ты теперь страдаешь по кому-то другому? Возможно даже по издохшему Ксомосу? Чем он тебе так запал в душу?

– Не говори глупостей. Меня этот колдун с лицом мальчишки просто веселил и развлекал…

– … Конечно! – перебил Кремон девушку с легко имитируемой злостью. – Именно поэтому тебя теперь и допрашивают, чуть ли не больше всех!!

– Ой! Ты бы знал, как приятно видеть твою ревность! – неожиданно хихикнула Золана.

– Ещё чего?! Ревность – не мой удел!

– Не спорю. Я просто хотела тебя предупредить совершенно о другом. Я ведь знаю в душе ты намного сентиментальней, чем пытаешься выглядеть.

– Ха! Ещё чего придумаешь?

Но менсалонийка словно и не услышала его презрительного смеха, а продолжила с всё возрастающей весёлостью:

– И я просто уверена: ты бы меня жалел больше, если бы узнал одну очень интересную новость.

– О-о! – стал уже не на шутку раздражаться и так нервно истощённый десятник. – Чем ты меня ещё собралась удивлять?!

– Не удивлять, а радовать. Ведь как ещё иначе ты бы отреагировал, если бы узнал, что у нас будет ребёнок?

С минуту Кремон стоял как громом поражённый. И сумел из себя выдавить лишь нечто нечленораздельное:

– Э-э…, к-как…, ч-что…?

На его сознание обрушилась такая буря диаметрально противоречивых чувств, что даже его железная и непоколебимая выдержка вся пошла трещинами и разломами. Хаос мечущихся мыслей внёс в его голову полный мрак и даже ввёл в ощутимый ступор. Во все глаза наблюдавшая за ним менсалонийка, первой решила заговорить. При этом она ещё и весело рассмеялась: