У солдата есть невеста (сборник) - Александр Зорич

Отдельный веселый взрык вызвало у Фаины бахвальство Ленни по поводу «своего выбора». «А ведь наверняка маменька и папенька поставили первокурсника перед ситуацией: статус еврейского беженца получен, покупатели на квартиру найдены, так что поехали, иначе ты нам не сын!». Сколько таких Ленечек училось в Фаинином классе немецкой спецшколы номер шесть! Эх.

Или вот еще Rudi236 (44). Тренер. Широкое, с ямочками на щеках лицо самолюбивого неудачника. Глубокие морщины вокруг глаз. То отталкивающее сочетание телесной крепости и телесной же изношенности, которое встретишь разве у спортсменов и неудачливых танцовщиков. На одной из карточек Руди в трусах и майке цветов шведского флага, с мячом в руке. «Моя невеста должна разбираться в футболе», – отмечено в профиле. Так и написано: «должна».

Выходя в сумерки из ярко освещенного трамвайного брюха Фаина вдруг осознала, что успела воспылать к «Доске» тем ледовитым презрением, на которое охотно идет душа в отношении мест, когда-то вселявших настоящие надежды и в отношении тех, кто уже свое отбыл, отслужил, высосан, как длинноногая мумия комара на банном оконце.

На вечер первого мая было назначено празднование дня рожденья Клуба.

Как-то во хмелю секретарша герра Дитера Алена (26) клялась Фаине, что видела учредительные документы. И в них будто бы датой образования организации значилось 10 октября.

Но праздновали все равно на майские – рачительный герр Дитер (кстати, 61) волюнтарно назначил годовщину на праздничный день, чтобы что-то там такое сэкономить.

Разодетые сотрудники и гости подтягивались к зданию Института Пищевых Кислот отовсюду – со стороны метро, от троллейбусной остановки, из-под запущенных сиреней парка «Молодежный». Некоторые выкарабкивались из такси, волоча за собой тяжелые шлейфы элитных запахов. Иные приезжали на собственных машинах – они останутся ночевать на корпоративной парковке. Не хватало, пожалуй, только десантирующихся с парашютами.

Пока герр Дитер, ради такого случая прилетевший с курорта в обществе своей похожей на вяленую скумбрию супруги, поздравлял офисных сидельцев и говорил положенные по протоколу благоглупости, Фаина, стоявшая в самом удаленном ряду, шепотом заливала в мозги молодого дизайнера Димы (22) последние пожелания по дизайну летнего каталога. Тот обреченно кивал, косясь голодным взглядом на пиршественные столы, они недотрогами жались к белым офисным стенам.

Наконец всех пригласили поднять бокалы. Первый тост – за Клуб. Второй – тоже, в общем-то, за Клуб. На третьем начался стандартный фуршетный разброд.

Вкушать бутерброды с красной рыбой Фаине довелось в обществе трех молодых переводчиков. Их лица казались знакомыми, однако имен она не знала. Переводчики держались своей компанией, и, казалось, не особенно следили за происходящим. Они запивали бутерброды жадными глотками шампанского.

– А я Бармалея недавно видел, в метро, – хвалился первый переводчик.

– Ну и как он? Что-нибудь пишет? – интересовался второй.

– Ага. Сиквел по Маркесу. «Полковнику никто не чешет» называется.

– Нет, ну я серьезно спросил!

– Если серьезно, то Маммона, по-моему, поглотила художника.

– Он все в той же экономической газете? Аналитиком?

– Ага. Разрабатывает теорию Валового Национального Отката.

– А я тут сюжет для суперского рассказа придумал. Действие происходит на Украине, в русском городе вроде Харькова или там Севастополя. Жилец одной квартиры, главный герой, замечает, что в его дворе, да и повсюду в городе, прокладывают новые трубы. Допустим, он инженер и в трубах немного шарит. Видит – трубы импортные, дорогущие, сечения такого небольшого. Удивляется. Не может понять, с каких дел правительство расщедрилось, типа пенсии по четыре месяца не платят, а тут такая модернизация ни с каких яиц! Неясно также, что по трубам будет поступать – вода, газ или, может, водка? В конце выясняется, что по трубам будут подавать из Львова украинский язык.

– Буа-га-га!

Фаине совершенно не хотелось от них отходить. Пожалуй, случись этот банкет годом раньше, Фаина непременно подружилась бы с ребятами. Можно было бы вместе ходить в «Мексикану» на перерыв, может еще на какие-нибудь концерты. Она бы ставила переведенные ими книжки в самые бойкие места каталога, научила бы их выбивать себе человеческие рояли (так в Клубе называли роялти). А они помогли бы ей набрать наконец штат нормальных, ну хотя бы бывавших за границей, переводчиков вместо тех печальных пединститутских гусынь, с которыми Фаине приходилось столковываться… Потом они начали бы сообща выпивать, сначала как бы проверяя, ощупывая друг друга, а затем как бы вверяя друг другу себя. Чихвостили бы начальство. Ядовито шутили над превыспренними циркулярами директората, над рвачеством отдела маркетинга, над трудами неотвязных энтузиастов, заваливающих Клуб письмами с советами и замечаниями («На странице шестнадцать в вашем каталоге вы изобразили якобы ласточку, но я, как орнитолог с сорокалетним стажем, уверяю вас, что ласточки такого окраса в природе не встречаются, в свете чего требую изменить внешний вид ласточки на такой-то и такой-то.»). Она могли бы стать им другом. Всё лучше, чем слыть пассией Вениамина. А вот, кстати, и он.

– Мне нушна типе шкашать койшто, – прошептал на ухо Фаине Вениамин.

Обочь прыснула со смеху стайка подвыпивших бухгалтерш – как видно, они предвкушали дальнейшее развитие событий.

Подхватив бокалы, Фаина и Вениамин отошли от стола, уже разоренного, к окну, разлинованному вертикальными жалюзи.

– Ну.

– Толька никаму, обищаеш?

– Могила.

– У нас тут шиштему слешения штавят. Руковотить поручили Толику. В панетельник она уже буит рапотать. Шистема шпионит хто кута ходит в Интернете. В шмысле на какие шайты. Кохо заловят на пошторонке, штелают вливание и уволят. Дитер, хаварят, хочит сократить десять человек.

– Спасибо. Учту, – сдержанно кивнула Фаина и окатила Вениамина подчеркнуто благодарным взглядом.

За спиной захихикали на два девичьих голоса. Чтобы порадовать дурех, Фаина положила свою красивую руку на сутулое плечо товарища. Вениамин нескладно оскалился.

– То ешть ты поняла… Ешли што, обращайся ко мне.

– Я поняла, спасибо.

Заиграла медленная и совершенно безликая музыка – такую крутят в западных моллах с гипнотическими целями. Вениамин с откровенным интересом посмотрел на Фаину. А вдруг пригласит танцевать белый танец?

Но Фаина не шелохнулась. Краем глаза она заметила, как ретируется с банкета троица переводчиков. Глаза первого сыто блестели. Двое других обсуждали, где продолжить посиделки – чтобы недорого и прилично.