Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Похоже, её ответ удовлетворил любопытство молодого человека, потому как больше он ничего не сказал. Поклонившись, братья удалились. Бабушка Абэ, до того не проронившая ни слова, лишь тяжело вздохнула.
– Не думаю, что этот поджигатель даст так просто себя поймать, – покачала головой она. – Хитёр, как девятихвостый лис[22], а совести у него и подавно меньше, раз покусился на святилища!
Уми понимала: просто не будет. Но она надеялась, что якудза отыщут на пожарище хоть какую-то зацепку, которая помогла бы выйти на след колдуна-отступника. Им с Ямадой, и уж тем более Дзиэну, не стоило появляться в святилище, чтобы снова не навлечь на себя подозрения тайной полиции. Наверняка господину Ооно уже сообщили о пожаре, и, возможно, он отправил туда кого-то из своих людей. Или даже явился самолично. Уми не горела желанием видеть надменного заместителя главы тайной полиции и выпутываться из расставленных им сетей. Больше не будет рядом дядюшки, который спас бы их своим вмешательством…
Уми крепко стиснула челюсти, борясь с накатившими гневом и скорбью. Она просто обязана выяснить, кто стоял за нападением на дядюшку. И отомстить.
Колокол в ближайшем святилище пробил час Лошади, и в тот же миг на лестнице, ведущей на второй этаж, показался Ямада. При появлении монаха бабушка Абэ оживилась: должно быть, он и впрямь пришёлся ей по душе. Старушка пообещала приглядеть за каннуси, и на том они простились.
– Вы говорили, что после встречи с Дзиэном хотели отправиться куда-то ещё, – начал Ямада, когда они оказались на улице.
Полуденное солнце нещадно пекло, и Уми пожалела, что не взяла с собой шляпу. Она приставила ладонь к глазам, как козырёк, и кивнула Ямаде.
– Да, мне нужно в особняк градоправителя Окумуры.
Если Ямаду и удивили её слова, то он не подал виду.
– В таком случае могу попросить вас сделать небольшой крюк? Я бы хотел заглянуть на старую квартиру и забрать вещи.
Расспросив Ямаду о том, где он снимал комнату, Уми выяснила, что это было как раз по пути к особняку. Хотя любое промедление наполняло сердце Уми тревогой, она не смогла отказать Ямаде в этой небольшой просьбе. Видит Дракон, монах за эти неполные два дня сделал для неё гораздо больше.
До доходного дома, где жил Ямада, они добрались быстро. Чтобы не попасть в толчею на мосту Нагамити, они переправились на ту сторону реки на лодке, наняв её в портовом квартале. Старенький рыбак, отдыхавший под навесом, несказанно оживился, когда понял, что ему удастся немного подзаработать. Обычно весь улов отгружали на рынок ещё утром, и дальше лодочники маялись без дела – не всем удавалось найти подработку и развозить товары в лавки. Вот они и толклись в порту в надежде, что для них найдётся какое-то дело.
Доходный дом оказался старым двухэтажным зданием, ютившимся в небольшом переулке у рыночных рядов. После прошедшего ночью дождя узенькая дорога на подходе к доходному дому превратилась в месиво, и потому Уми осторожно ступала по старым доскам, накиданным кем-то прямо поверх грязи. Один раз Уми неудачно ступила на такую доску и чуть не упала. Её громкая ругань разбудила какого-то древнего дедка, до того дремавшего в тени старой заколоченной лавки. Дедок разлепил глаза и с неодобрением заворчал что-то себе в усы, провожая Уми и его спутника тяжёлым взглядом.
Доходным домом управлял тщедушный мужичок средних лет с уродливой родинкой на виске. Он восседал за высоким деревянным прилавком в небольшой прихожей, служившей ему, похоже, и приёмной, и кабинетом. Столешница была завалена какими-то исписанными вдоль и поперёк бумагами, а сам управляющий довлел над всем этим беспорядком, словно подпитывался от него силами. Отчего-то Уми сразу почувствовала к этому человеку стойкую неприязнь, хотя он пока что ни словом, ни делом не дал повода усомниться в себе.
Увидев показавшуюся на пороге Уми в дорогой одежде, он расплылся в подобострастной улыбке. Но стоило следом показаться Ямаде, как наигранную любезность с лица управляющего точно ветром сдуло.
– Явился, – процедил мужичок, смерив Ямаду таким взглядом, какого обычно удостаивается дохлятина, обнаруженная под забором.
Похоже, чутьё и на сей раз не подвело Уми: ничего хорошего тон управляющего не предвещал. За время работы в игорном доме Уми навидалась подобных людей: в глаза они улыбаются и расшаркиваются, а сами тем временем думают, как бы содрать с тебя побольше денег или устроить какую-нибудь подлость иного толка.
«Я больше склонен доверять ядовитому гаду, чем такому человеку», – припомнила Уми слова отца и поняла, что об управляющем доходного дома Итиро Хаяси сказал бы ровно то же самое, если бы им когда-нибудь довелось встретиться лицом к лицу.
– Явился, – мирно ответил Ямада, оставив без внимания нарочитую грубость в свой адрес. – Я хотел уплатить долг и забрать вещи.
– Поздно хватился, – усмехнулся управляющий. – Крайний день уплаты вышел вчера, и что-то я не видел тебя здесь с покаянием на лице за причинённые мне убытки и с денежками в кармане.
Лицо Ямады окаменело, а Уми подумала: наверняка все вещи Ямады он прибрал к рукам, а что-то, возможно, уже успел перепродать.
– Я изъял все твои пожитки в счёт уплаты долга, – продолжал управляющий с глумливой улыбочкой, подтвердив опасения Уми. – Так что тебе здесь делать больше нечего, убирайся!
Ямада хотел было что-то возразить, но управляющий уже потерял к нему всякий интерес. Не удостоив его больше и взглядом, он повернулся к Уми:
– Простите за эту неприятную сцену, о-дзётю. – Лицо его снова приобрело тошнотворное выражение наигранной любезности. – Чем могу быть вам полезен?
Растерянность и обида, отразившиеся на лице Ямады, заставили щёки Уми заалеть от едва сдерживаемого гнева, будто несправедливость коснулась её саму. Такое обычно бывало с ней, только когда на её глазах притесняли кого-то из семьи – а все братья клана Аосаки были друг для друга порой чуть ли не единственной опорой и поддержкой. И хотя Ямада официально не вступал в ряды Аосаки-кай и не давал клятвы оябуну, Уми уже отчего-то воспринимала его как «своего» – человека, за которого будет стоять горой.
Уми с милой улыбкой подошла к прилавку, за которым сидел управляющий, и скрестила руки на груди. Словно невзначай она одёрнула рукава рубахи, слегка обнажая часть татуированного предплечья.
Просто хорошо одетую девушку управляющий вряд ли станет слушать, особенно если она начнёт добиваться справедливости и взывать к его напрочь отсутствующей
