Еще шла война - Пётр Львович Чебалин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сам же Ефрем Платонович, вернувшись с работы, молча и деловито обходил свое хозяйство, пробуя прочность сарайчиков и забора, вколачивал гвозди, которые всегда были в его карманах. Он редко брался за тяпку, но на грядках бывал часто, внимательно присматривался к каждому растеньицу, с корнем вырывал случайно уцелевшую травинку.
Сегодня Лариса пришла с работы затемно. Султан не был привязан к столбу, и она сразу догадалась, что в доме гости. Войдя в сени, услышала громкий разговор. Хотела было вернуться, переждать где-нибудь, пока разойдутся, но Ефрем Платонович, видимо, поджидал ее и вышел на крыльцо.
— Поздно ты нынче, Лариса, — приветливо встретил он ее. Лицо его покраснело от выпитого, глаза маслено блестели.
Лариса переступила порог и увидела Захара Кавуна. Он сидел в углу с гармошкой на коленях. Его бронзовые, вьющиеся кольцами волосы были аккуратно приглажены, лицо выбрито. В новеньком темном костюме, при галстуке, он выглядел по-праздничному. По глазам Лариса сразу определила, что Захар уже был под хмельком. На столе стояла недопитая бутылка водки и начатая бутыль с пивом.
— Садись перекуси, — предложил Бабаед, — дорогой гость угощает, — показал он глазами на Кавуна. — А Марфы Федоровны нет, к соседям мотнулась, жди ее теперь. — Он взял племянницу за локоть и хотел было подвести к столу, но Лариса осторожно отвела его руку.
— Кушайте. Я устала, — и пошла к себе в комнату. Закрывая за собой дверь, услышала, как гость рипнул гармошкой и поднялся, с шумом отодвигая стул.
— Ты сиди, Захарка, — властно сказал ему хозяин, — сиди. Все в моих руках, ясно?..
Слышно было, как снова сел Кавун и стал тихо наигрывать что-то грустное.
Лариса бессильно опустилась на кровать, не снимая платья, легла. Она боялась, что вот-вот зайдет Захар. Ее знобило от этого предчувствия. Он не первый раз у них в доме и всегда приходит навеселе. Неспроста он начал строить дом неподалеку. Однажды, пьяный, проболтался, что строит для нее и для себя. Тогда она ответила ему, что не собирается жить в чужом доме. Захар обиделся и несколько дней не появлялся у них. А теперь пришел опять. Лариса догадывалась, что дяде Ефрему Кавун нравится. Ему хотелось бы иметь такого богатого зятя. Как-то сказал ей: «Гляди, Лариска, как бы не утеряла добро, жалеть потом будешь…» Она ничего не ответила, но с тех пор потеряла покой. Тревожное чувство преследовало ее, она все время ждала чего-то неожиданного и неприятного.
И сейчас, лежа в темноте, невольно прислушивалась к тому, что делалось в соседней комнате. Ефрем Платонович больше молчал. Говорил Захар сбивчиво, подчас горячо и зло:
— …Пусть думают, что хотят, но я им не ровня. Плевать на их длинные уступы. Мне и в куцем не тесно. Мне заработать нужно, жизнь полную сделать, как у порядочных людей, чтоб и дом, и жена-красавица, и собственная «Волга». Надоело валяться по общежитиям, слушать вечный галдеж, чужой храп… Нет, Кавуна так просто не возьмешь, он своего добьется! Хочешь, завтра в райком пойду, Ефрем Платонович? — вдруг решительно заявил он.
— Это зачем же?
— Пожалуюсь: так, мол, и так, зажимают, ходу не дают передовому забойщику.
— Ну и дурак будешь, ясно? — строго осудил его Бабаед. — Никто тебе зажиму не чинит, учти! Но вижу, большого заработка тебе этот Полевода не даст, — он понизил голос и добавил: — А я тебе дам. Только не будь дурнем…
Потом собеседники перешли на шепот, и Лариса уже ничего не могла разобрать. Но вскоре она опять услышала голос Ефрема Платоновича:
— …И отчего затея с длинными уступами пришла в голову не тебе или, скажем, мне, а этим желторотым? Ведь ни крупицы опыта и стажа с воробьиный нос, а козырнули!.. — Он помолчал и заключил мечтательно: — Вот бы тебе, Захарка, такого козыря, ты бы взлетел…
— А я, представьте, не верю в длинные забои, — сказал Захар. — Когда-нибудь лаву завалят.
— Ты брось! — прервал его хозяин. — Консерватизмом не занимайся, а то как бы со своего пьедестала не слетел, король забоя, ясно?.. Теперь время такое — все новое поддерживай, иначе… — он не договорил. В комнате надолго улеглась тишина, лишь время от времени доносился звон стаканов.
Вдруг дверь в спальню тихо отворилась, и Лариса увидела Захара. Он на секунду задержался у порога, словно не решался войти.
— Что тебе надо? — похолодев, испуганно спросила она и приподнялась на локте.
Он бесшумно закрыл за собой дверь, оперся о нее спиной, словно не хотел впустить еще кого-то, и тихо проговорил:
— Не пугайся, Ларчик, — в голосе Захара слышались робкие умоляющие нотки. — Я тебя не трону. Хочешь, вот так всю ночь простою? — Ему хотелось показать ей, что он не обижается за то, что его гонят, но что она все же обидела его.
— Зачем ты пришел? — спросила Лариса и потребовала: — Уходи!
Тогда он оторвался от двери, подошел к кровати, сел на краешек у ее ног. Лариса сжалась в комочек, не в силах пошевельнуться.
— Ты зря меня чуждаешься, — проговорил он все так же тихо и как будто виновато. — Я к тебе по-хорошему, а ты… — Он не окончил, и она почувствовала, как его рука осторожно прикоснулась к ее колену. Лариса подхватилась как ужаленная и села, обняв руками поджатые ноги.
— Я все равно женюсь на тебе.
— Уходи, иначе я сейчас же позову дядю, — задыхаясь от отчаяния, прошептала она и увидела в слабом свете болезненную гримасу на лице Захара.
— Нудная ты, девка, ей-право, — сказал он, — да ведь Ефрем Платонович ждет не дождется, когда мы с тобой поженимся… — Ну покличь, покличь… — попросил он, смеясь и прикрывая рот ладонью, — покличь, пусть старик порадуется нашему счастью, — и уже смело потянулся к ней руками.
Лариса отстранила его, спрыгнула с кровати, стала в простенке между двух окон, заложив руки за спину. Она дрожала, как в лихорадке.
Захар немного подождал, затем встал и решительно шагнул к ней. Лариса рванулась в сторону, но было уже поздно: он крепко держал ее в объятиях.
Лариса молча боролась с ним. Вдруг она почувствовала, что ее ноги не касаются пола, собрала последние силы и выскользнула из цепких рук. Падая, больно ушибла колено, но тут
