На шифре. Инсайдерская история криптовалютного бума - Лора Шин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Томас и его вторая половина, пышноволосый Уэнделл Дэвис (оба – убежденные либертарианцы, а до Ethereum – фанаты биткойна), а также другие влиятельные люди неофициально выступали советниками Ethereum, хотя никто не знал, есть ли у них должность. В EF таких, как Томас, Уэнделл и остальные, привыкли звать «теневым правительством». Человек, работавший с Томасом и Уэнделлом, считает, что они нарочно сторонились должностей, чтобы их действия было сложнее отследить и они несли меньше ответственности. Кое-кто их боялся. Зная, что они предпочитают работать тайно, люди не любят упоминать их имена, участие в конкретных событиях или то, что они находились в конкретном месте во время каких-нибудь важных событий; отказываются рассказывать даже об их характерах. Один человек говорит: «То, что у Томаса есть влияние, открыто обсуждается. Словно с этим нужно мириться… [Томас и Уэнделл] единственные люди в криптопространстве, из-за кого я правда чувствую себя не в своей тарелке. Если меня кто и пугает, то эта парочка». Иногда люди сомневались, правда ли Томас Греко – его настоящее имя. Другой человек на вопрос, откуда у Томаса столько власти в фонде, если у него нет должности, ответил: «Вопрос как будто очевидный, но атмосфера стояла такая, что задавать его никто не хотел… Они как Трамп с Джаредом Кушнером – Джаред всегда рядом, в этом нет плюсов или минусов, просто они ходят парой. Он просто всегда был рядом. Наверное, в то время Томас был к Виталику ближе всех». Этот же человек сказал, что часто общался с Томасом, но все же не раз называл его «загадкой» и добавил: «Я просто сам не понимаю его роль или кто он такой». Виталик на вопрос о Томасе присвистнул, словно удивился и занервничал, услышав это имя от журналиста. По его словам, Томас – неформальный советник, чей совет он всегда очень ценил.
Как предполагают некоторые, теневое правительство появилось, потому что фонд опасался Комиссии по ценным бумагам. Если у Ethereum не будет центральной оси, он переживет даже атаку SEC. Хотя другим кажется, что в EF объединяют понятия централизации и организованности. Один человек говорит: «Какое-то время им казалось, что если они будут слишком организованы, то будут слишком продуктивны, слишком центральны, получат слишком много власти в сообществе».
Но другая причина непрозрачности фонда может сводиться к тому, что все это время Виталик, хоть сам и не контролировал Ethereum, имел большинство голосов в фонде. Даже при Ларсе, Уэйне и Вадиме у него было три голоса плюс право решения в случае ничьей. Когда они ушли, остались только два других голоса – у Мин и Патрика Сторченеггера. В сообществе считали, что это лицемерие – строить технологию для открытых, прозрачных и честных организаций, в то время как сами закрыты и непроницаемы. А уж то, что Виталик полностью контролировал совет, могли считать пиком лицемерия.
Несмотря на все это, теневому правительству наконец удалось то, о чем так мечтали многие в фонде и в сообществе: они придумали такой план по избавлению от Мин, который устроил Виталика. Айю и Виталика на «ДевКон 3» познакомил именно Томас. Еще вылетая из Канкуна, Виталик уже остановил выбор на Айе. Он не хотел искать кандидатов по обычным каналам, но хотел побыстрее выставить Мин, чувствуя, что это важнее, чем спорить из-за ее преемника. К тому же главный минус Айи был в том, что она недостаточно профессиональна, а не в том, что она станет активно работать во вред фонду, – и казалось, что этот-то минус компенсировать куда проще.
Вообще говоря, хотя резюме Айи выглядело получше, чем у Мин, многие считали, что она вовсе не тот кандидат, которого бы предложили профессиональные рекрутеры. Она и сама позже признается, что плохо понимала, что вообще собой представляет Ethereum Foundation. Отдельные наблюдатели, хоть многим из них Айя нравится, не могут не отметить одну ее заметную характеристику, которую обычно не указывают в резюме: она – азиатка. Как сказал один человек: «Молодые люди подчиняются гормонам, а профессиональные отношения могут быть близкими, но без страхов, присущих физическим отношениям». (Виталик ответил в мессенджере, что выбрал Айю за характер: «Спокойная и не охочая до славы»; затем добавил: «Полагаю, это просто такая азиатская культура?»)
На каникулах Виталик, Мин и программисты находились в подвешенном состоянии: вроде бы Мин согласилась уйти, но потом уговорила Виталика на годичный срок передачи дел. На Рождество и Новый год Виталик с друзьями сперва ездили на Пхукет, где в основном купались и отъедались, а потом в Бангкок, где проводили время в гостях у некоторых китов. Между делом они работали над грантами и техническими обновлениями, чтобы Ethereum выдерживал наплыв транзакций, а также над бюджетом и планами следующего года с учетом того, что эфир поднялся до 700 долларов; плюс запустили важный тестнет. Один участник помнит, как Томас – который, по его словам, «любит, когда у него много подружек», – шутил несколько раз, что девушке Виталика не помешает второй парень. Но Виталик не знал, что друзья втайне от него замыслили то, что они назвали Бангкокским планом.
За два дня до окончания ретрита, в Новый год, во время дневной прогулки вдоль узкой речки в одном из парков Бангкока они вышли к дереву с веткой, свисавшей до земли. Кто-то залез на нее, за ним последовали остальные. Сидя на ней, Виталик, Томас, Айя и остальные любовались течением воды. То ли повлияла мирная атмосфера и вид на воду, то ли неожиданное желание залезть на дерево, но они вдруг разоткровенничались. И друзья сказали Виталику, что замену Мин Айей нужно ускорить. На целый год это затягивать нельзя. Как он позже вспомнит, они «навалились» вместе и потребовали быть жестким. Это дело касалось не его
