Эгоист - Карина Рейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Три месяца спустя
Я нервно вышагивал перед кабинетом с уже начавшей выводить из себя табличкой «не входить». Какого чёрта мне туда нельзя?! Ну и что, что при осмотре пациента посторонние должны находиться снаружи – я ведь не посторонний! Это моя жена сейчас там, совершенно одна, напугана и наверняка уже рыдает истеричными слезами...
Стараясь отгородиться от мрачных образов, настырно атаковывающих мозг, прокручиваю в голове мысль о том, что высшие силы всё-таки услышали мою просьбу и подкинули моим парням «внеклассное занятие»: теперь каждый из них занят девчонкой – в прямом смысле этого слова. Хотя ситуации у них всё же разные.
Макс – это, как всегда, отдельная тема. Месяц назад он подцепил в ночном клубе «какую-то девицу», как он выразился – за что уже тысячу раз получил по шапке, потому что попёрся туда без нас – и теперь не может избавиться от неё. Не в том смысле, что она на него вешается; как раз наоборот: только завидев его издали, девушка с мягким и таким неизбитым именем Нина, которую, как оказалось, Макс в тот вечер лишил невинности, бросается наутёк с такой скоростью и прытью, словно ведьма от инквизиции. А вот из своей головы Макс её выкинуть не может, и в последнее время он стал ещё дёрганней, чем был после истории с Никитой. Парням приходится следить за ним чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, чтобы этот придурок не спился окончательно.
Костян влюбился в дочку того мужика, которого сбил четыре года назад на машине; когда я намекаю ему о том, что он выглядит словно безумец, он возвращает мои язвительные замечания, говоря, что я в своё время выглядел так же. Правда, девушка – кажется, её зовут Полина – не обращает на моего друга ровным счётом никакого внимания. То есть, чувства она к нему испытывает, только совсем не те, которых он хотел бы: девушка люто ненавидит его за то, что парень чуть не отправил её отца на тот свет.
Егор одержим своей местью Оле, по вине которой чуть не загремел за решётку всё те же четыре года назад. Уж не знаю, как именно он мстит – подробностями засранец не делится – но что-то подсказывает мне, что его ждёт совсем другой финал. Тот, о котором он сейчас даже не думает, а когда я намекаю – брезгливо кривится. Ну ничего, я ведь тоже на Ксюхе жениться не собирался...
Лёха... Как говорит мудрая пословица – горбатого могила исправит. Этот идиот относится к жизни как к лотерейному билету: проиграл – не страшно, повезёт в следующий раз. Подозреваю, что это случилось после того, как он чуть не сдох от передоза, когда Никита накачал его наркотой. Вот и сейчас он запал на девушку, у которой была схожая с моей Ксюхой судьба, с той лишь разницей, что Кристине повезло меньше: спасти девушку от изнасилования было некому. А Лёха со свойственным ему раздолбайством наивно верит в то, что однажды ему, словно игроку в покер, улыбнётся удача, и девушка будет смотреть на него так же, как смотрит на меня моя жена.
И, как бы я ни старался, в голову всё же закрались мысли и о старшем брате, которые я старательной гнал от себя на протяжении последних трёх месяцев – не хотелось пятнать первые месяцы семейной жизни грязью. Как и сказал Громов, Черский покрывал прямой канал героина и четыре года назад предложил моему идиоту-братцу «срубить бабла». Никита не удержался от возможности «самостоятельно заработать на хлеб насущный», ну а последствия были известны всем. Как бы я ни старался подавить в себе это больное мазохистское любопытство, не смог сдержаться, чтобы не спросить Громова про Никиту, – всё же, когда-то давно он был моим братом, которого я искренне любил.
– Твой брат идёт на поправку, если это можно так назвать, – хмыкнул Гром. – Даже порывался приехать к тебе за прощением, но я не пустил: твой отец рассказал мне, что ты чуть не грохнул Никиту прямо на «месте преступления». Знаешь, его лицо всё ещё не восстановилось.
– Пусть даже не думает снова соваться в мой дом! – яростно шиплю в ответ. – Вы правильно сделали, что не дали ему приехать, потому что в этот раз его вряд ли бы что-то спасло. И передайте ему, что в его извинениях я тоже не нуждаюсь. Всё, что мог, он уже сделал, пусть не усугубляет ситуацию, если такое вообще возможно...
– Есть ещё кое-что, о чём ты должен знать... – Громов произнёс это таким тоном, что вдоль позвоночника пробежал холодок. – Никита не по собственной воле передал акции Черскому: мой сын собирался завязать с этим «бизнесом», о чём открыто заявил Черскому, ну а тот предложил ему выбор: либо он сдаёт Никиту ментам – кому они больше поверят, сомнений не возникало – либо Никита отдаёт ему свою часть акций.
Я пару минут переваривал услышанное. От меня не укрылось, что Громов так и не сказал, кто именно был этим таинственным «третьим лицом», присутствовавшим при передаче акций, но меня это мало волновало.
– А что насчёт денег? Зачем Никита обокрал родителей Макса?
Громов недобро хмыкнул.
– Потому что деньги, Кирилл, развращают человеческую душу. Черский решил, что нашёл себе курицу, несущую золотые яйца, и раз Никита был у него в кулаке, значит сделает всё, чтобы сохранить свою свободу.
Я покачал головой.
– Даже если всё это стопроцентная правда, в моих глазах Никита всё равно останется законченной тварью, потому что его последнему поступку, – намекнул на почти изнасилование моей теперь уже жены, – нет никакого оправдания. Если бы он ещё тогда, четыре года назад, просто пришёл к нам и рассказал всё как есть, уверен, мы бы смогли найти выход. Но Никита решил по-своему, и выбор его был далёк от семьи, так что теперь наши пути будут идти параллельно без каких-либо пересечений.
