Тяжелые звезды - Анатолий Куликов

Две недели боев и несколько недель военно-полицейских операций по разоружению НВФ — вот, кажется, та цена, которая считалась приемлемой, и все иные доводы на этом фоне воспринимались как непрофессионализм и вызывали реакцию отторжения. В конце концов были приняты предельно жесткие сроки. Лично мной они воспринимались как приказ, и я бы хотел взглянуть в глаза тому человеку, который пытается улизнуть из альпинистской связки при штурме крутой высоты…

Но мой опыт подсказывал, что совершенно не напрасно нить Замысла именно на четвертом этапе, предполагавшем стабилизацию военной обстановки и передачу внутренним войскам участков ответственности, начинала как бы теряться на просторах чеченской земли, и больше того — временами исчезать без следа… То есть после передачи участков ответственности и предполагаемого возвращения армии на зимние квартиры вся чеченская проблема как бы отчуждалась в пользу МВД и прочих силовых структур.

Будучи продуктом армейского производства, Замысел четче описывал именно военную фазу операции и почти никак ту часть боевой работы, которую предстояло выполнить ВВ (поиск, уничтожение, разоружение НВФ), сотрудникам милиции (охрана общественного порядка), пограничным войскам (взятие под контроль государственной и административной границ) и Министерства по чрезвычайным ситуациям (разминирование и многое другое). Неслучайно в сроках, отведенных на проведение четвертого этапа, отсутствовали и конкретные даты, словно не исключалась вероятность, что время на него уйдет куда больше, нежели определено на бумаге.

У этого военного конфликта была особенность — он носил сугубо внутренний характер. Что следовало помнить, пересекая, словно линию фронта, простую административную границу Чечни, которая за несколько лет, прожитых вне России, успела обзавестись атрибутами самостийности: флагами и гербами, армией и полицией, рабами и рынками, на которых их можно было купить?

С одной стороны, нам противостояли многочисленные, хорошо вооруженные и организованные силы чеченского сопротивления. По сути армия, которую со знанием дела построил генерал-майор Дудаев и его ближайшее окружение, часть которого — такие как Масхадов — также имели опыт успешной военной службы и понимали суть тактических приемов и прочих домашних заготовок, имевшихся в арсенале среднестатистического комбата или даже комдива. По всем меркам это был умелый противник, заслуживающий того, чтобы быть сметенным авиацией и артиллерией еще до того, как он развернет свою штабную карту и начнет что-то предпринимать в ответ…

С другой стороны, и это тоже следовало понимать со всей ответственностью, пока Чеченская Республика оставалась частью Федерации, а ее жители — пусть и вооруженные — нашими соотечественниками, не было и речи о таких приемах ведения войны, которые бы не гарантировали безопасности мирному населению. Права и свободы этих российских граждан даже в условиях операции никак не ограничивались, и с точки зрения закона чеченец, у которого не было в руках автомата Калашникова или гранаты, по своему человеческому статусу ничем не отличался от посетителя музея или пассажира метро. Подвергнуть его жизнь опасности означало нарушить закон. Все остальное — тюрьму, суд, лагерь и позорную репутацию на старости лет — дорисовывало воображение…

Но как бы там ни было, это была наша земля и это была часть нашего народа. Военный термин «операция» сам по себе нейтрален и, кроме технических деталей, не содержит ничего такого, что могло бы говорить о добрых или злых намерениях участвующих в ней солдат и офицеров. Самое главное — какой смысл ты вкладываешь в свое дело.

Ведь, отвечая на вопросы, которые я задавал сам себе, я ни разу не назвал наш поход в Чечню «вторжением». Еще и потому, что раз и навсегда понял, что если чем и могу заниматься по-настоящему — так это защитой и освобождением людей. То, что задумывалось нами, можно было уверенно назвать освобождением и никогда не жалеть о пройденном и пережитом — обо всем том, что предстояло сделать за Тереком…

5 декабря прилетевший в Моздок министр обороны генерал армии Павел Грачев после заслушивания командующего войсками Северо-Кавказского военного округа и командующих группировками войск на направлениях утвердил Решение на операцию командующего войсками СКВО генерал-полковника А. Митюхина, осуществлявшего в тот период руководство Объединенной группировкой войск, и приказал к 14.00 следующего дня завершить планирование операции.

6 декабря, в 14.00 был утвержден план операции, вечером произошла описанная мной встреча П. Грачева и Д. Дудаева, а к исходу дня в целом завершено сосредоточение войск.

7 декабря созданы группировки войск на направлениях. 8 декабря проведен смотр готовности частей. 10 декабря издан приказ министра обороны «Об образовании Объединенной группировки Вооруженных Сил Российской Федерации, осуществляющей разоружение незаконных вооруженных формирований на территории Чеченской Республики».

Ввести федеральные войска на территорию Чечни планировалось в 5.00 11 декабря, и этот план был утвержден министром обороны.

Поздно вечером 10 декабря, после того как руководством операции были окончательно утрясены и согласованы все детали предстоящего дня, я собрал в штабе оперативной группировки внутренних войск ее командующего — генерала Романова — и командиров тех частей и соединений ВВ, которым предстояло наутро двинуться в Чечню. Про себя отметил: все по-офицерски собраны и спокойны. Докладывают уверенно, и видно по всему — каждый винтик военного механизма проверен. Своим офицерам, прошедшим многочисленные конфликты, я верю и с легким сердцем могу подвести черту: все мы — от солдата до генерала — к завтрашнему дню готовы!

Где-то в полпервого ночи, будучи абсолютно уверенным, что операция начнется в 5.00, заснул, не раздеваясь, в своем вагончике. За десять минут до пяти поднимаюсь, жду сигнала — сигнала нет. Чувствую, что-то произошло, что-то не заладилось… Позвонил на командный пункт армейцев: там поднял трубку начальник Оперативного управления СКВО генерал-майор Вьюнов. «Юрий Иванович, — спрашиваю, — а почему войска не начали действовать? Почему нет сигнала?» Ответ Вьюнова меня, честно говоря, удивил: «Ты разве не в курсе?.. В первом часу ночи, как только ты ушел, Митюхин попросил Грачева перенести начало операции на 8.00. Ровно в восемь мы и начнем…»

Тут я не выдержал, понес отчаянным матом: «Что вы делаете? Разве вы не знаете, что сегодня воскресенье, а значит, перекресток в Назрани, там, где авторынок, будет с восьми часов забит легковыми машинами? Войска там не пройдут!..» Вьюнов в ответ: «А.С., я уже ничего не могу поделать — таково решение командующего. Сейчас он отдыхает. Если хочешь с ним поговорить, звони позже».