Гарем - Кэти Хикман

— Я знаю, что ты скажешь, — покосилась она на подругу. — Но я ничуть не жалею об этом.

— Ну и хорошо. Хоть ты и балда.

— Наверное, я совсем скоро вернусь сюда, к тебе.

Девушка оглядела маленький спальный покой, в котором ютились помимо Аннетты еще пять карие. Ни одного окна в этой комнатке не было.

— Этому я тоже рада.

— Мы с тобой будем вместе. — Аннетта ласково пожала ее руку. — Что бы теперь ни случилось, мы все равно будем вместе.

— Да, мы должны быть вместе. — Селия со значением посмотрела на подругу. — А раз так, значит, ты обязательно должна рассказать мне все о том, что на самом деле произошло той ночью с Хассан-агой.

— О мадонна! Не надо больше об этом! — Аннетта откинулась на подушках, и добродушное выражение исчезло с ее лица. — Ты можешь наконец забыть про это?

— Забыть? Но ты же сама собиралась рассказать мне обо всем. «Между нами нет секретов», помнишь, как ты говорила? Думаешь, это разрешится само по себе? Никогда. Если Хассан-ага на самом деле увидел, что ты была у него в комнате, то тебя могут ждать не меньшие трудности, чем меня. — Селия перешла на шепот. — Ш-ш-ш! Что это?

— Что? Я ничего не слышу.

— Погоди минутку.

Девушка вскочила и на цыпочках подбежала к двери, быстро выглянула в коридор, бросила взгляд в обе его стороны, затем заглянула в дворик карие. Никого не было видно, но вернулась она слегка побледневшая.

— Они обыскивают мои вещи, я уже убедилась в этом. Куда бы я ни пошла, я постоянно чувствую, что за мной следят. Все время. Даже те люди, которым я хотела бы доверять, — Гюльбахар, Гиацинт, все они. Ты и понятия не имеешь, каково это. Я больше не понимаю, кому можно верить.

— Но с чего это вдруг? Из-за сахарного кораблика? Но ведь уже всем понятно, что с отравлением эта игрушка никак не связана.

— Считаешь, понятно? Я совсем не уверена в этом. Я вот о чем все время думаю, Аннетта: вдруг они догадались о том, что Пол имел ко мне отношение? Тогда, значит, и он теперь находится в опасности. — Она непроизвольно прижала руку к груди, туда, где теперь все время ощущала боль. — Еще ничего не кончено, ведь на кораблике стояло мое имя! Послушай, у нас не так много времени, поэтому, прошу, расскажи мне все поскорей. И поверь, само по себе ничто не разрешится.

— А я считаю, наилучший выход для нас — дать всей этой истории тихо закончиться, что непременно и произойдет, если кое-кто не будет все время ее ворошить. — Девушка бросила сердитый взгляд на подругу и снова опустила голову на подушки. — Дело в том, что в самом деле ничего и не случилось. Они обнаружили, кто это сделал, не важно, хасеки, или Ханзэ, или обе они. Конечно, — неохотно добавила она с сожалением в голосе, — я жалею о том, что произошло с хасеки, потому что знаю, ты полюбила ее. Но если б Хассан-ага видел меня в тот раз, он бы уже рассказал об этом. А раз никто ни о чем не говорит и, мне кажется, не собирается, то почему бы и нам не оставить эту тему?

— Ты бы так не рассуждала, если б была тогда в Парадной зале. Это было просто ужасно, Аннетта. Я ведь находилась там и видела, как их обеих увели. — Селия показала подруге свою руку, на запястье которой голубел браслет Гюляе. — Главный из черных евнухов был отравлен, а две женщины погибли из-за этого. Их бросили в мешок и утопили в Босфоре, ты только представь себе… То, что Хассан-ага до сих пор ни о чем не рассказал, это добрый знак, тут я с тобой согласна, возможно, он и не видел тебя. Но вдруг он просто ждет благоприятного момента, выжидает, как все они тут. Ты сама знаешь, что это любимое здешнее занятие. Следить и выжидать, ты мне сама так говорила, помнишь?

Аннетта резко перевернулась на другой бок, сейчас она лежала спиной к Селии, словно не желая больше слушать ее.

— Хасеки пыталась рассказать мне о чем-то, но теперь ей никогда не сделать этого. — Девушка наклонилась и коснулась рукой плеча подруги, привлекая ее внимание. — Ты думаешь, что Эсперанца Мальхи напустила на тебя порчу, но мне кажется, что ничего подобного не было. Тут замешан кто-то совершенно другой. Хасеки говорила о тех, кто гораздо более опасен.

— Тем больше у тебя причин отстать от меня.

Аннетта все еще лежала лицом к стенке.

— Но я не могу. Не сейчас.

Наступило долгое молчание.

— Ты сделала это? — спросила Аннетта и, обернувшись наконец лицом к Селии, глянула ей в глаза.

— Что сделала?

— Не разыгрывай передо мной невинность. Ты бегала туда? За Дверь Птичника?

Селия на мгновение залилась краской, но отрицать ничего не смогла, с Аннеттой ей определенно не нужно было хитрить.

— Меня никто не видел.

— Ты так думаешь? — Аннетта в отчаянии закрыла глаза руками. — Я просто не верю своим ушам.

— Не веришь? В таком случае твоим ушам придется услышать кое-что еще более удивительное.

В немногих словах, торопясь, Селия рассказала подруге о своем открытии, о том, как она пробиралась старыми заброшенными лазами и проходами и обнаружила комнатку, в которой жила незнакомая женщина, оказавшаяся Хайде, и обо всем том, что она видела две ночи назад. Аннетта слушала ее в полном молчании, но когда она наконец заговорила, голос ее был полон злости.

— Что ты наделала? Святая мадонна, не обо мне тебе надо беспокоиться, это тебе грозят большие неприятности.

— Ш-ш-ш! — Селия оглянулась и выразительно приложила палец к губам. — Сама подумай. Карие Михримах. Ты когда-либо слышала это имя?

— Я знаю, что главного евнуха называют Маленький Соловей, но имени Михримах мне не доводилось слышать никогда. — Аннетта покачала головой. — Ни разу.

— Если нам удастся разузнать, кто это… Я уверена, что мы получим ключ ко всему.

— Ключ? Какой ключ?

— Ответ на все вопросы. Узнаем, кто пытался отравить главу черной стражи и кто в действительности стоит за смертью Гюляе-хасеки. — Селию охватила дрожь нетерпения. — Почему на сахарном кораблике стояло мое имя и почему он был точной копией корабля моего отца. Все это связано между собой. Именно об этом хасеки пыталась сообщить мне, но не успела.

— Но ведь все эти загадки уже прояснились и с твоей хасеки покончено, — почти прорыдала Аннетта. — Ханзэ обнаружила тот гороскоп, и все стало ясно.

— Я в это ни чуточки не верю, а ты? Да и вообще поверил ли хоть кто-нибудь? Помнишь тот день, когда мы с тобой видели, как Эсперанца Мальхи подошла с каким-то свертком к дверям в покои Гюляе? Кто-то, не выходя оттуда, принял его, я только не разглядела, кто это был. Думаю, Гюляе-хасеки знала, что подобное может случиться. Она мне почти так и сказала. У нее были враги до того опасные, что она даже не хотела оставаться хасеки султана.