Дама червей - Джанет Линфорд

– Какого черта… – начал было он, но замолк, внезапно рассмотрев, что перед ним разлагающийся труп. – Ужасно! – прошептал он, с болью думая о том, как дешево ценится здесь человеческая жизнь. – Слава богу, что король снимает осаду!

– Да, – согласился Джонатан, беря его за руку и ведя дальше. – Давай, пойдем. Если ты остановишься, на тебя могут напасть. Видишь?

Мэтью ускорил шаги, заметив изможденные лица людей, наблюдающих за ними из окон и дверей, в их голодных глазах горело безумие.

– Боже спаси их! – прошептал он, потрясенный.

– Да, они всей душой желают, чтобы Наваррец победил и освободил их от власти фанатиков-монахов, превративших горожан в заложников, – сказал Джонатан.

– Так они действительно этого хотят? – переспросил Мэтью, когда они остановились в месте, где вонючая узкая улочка пересекалась с более широкой и чистой.

– Люди любят его, – просто ответил Джонатан. – Ты думаешь, как я выжил? Сторонники Наваррца укрывали меня, а я старался подкормить их. – Он указал на дом дальше по улице. – Кэрью вон там. Они ждут, что мы войдем через заднюю дверь, так что воспользуемся парадным входом. Это хотя бы будет неожиданно.

Мэтью осмотрел красивый двухэтажный домик, стоящий между двумя такими же.

– А как мы избавимся от голодных наемников, поджидающих нас?

– Я сам с ними разберусь. – Джонатан стремительно вошел в дом и полминуты спустя вернулся с мальчишкой на руках. Мальчик, хотя и был худеньким, не выглядел истощенным. Открыв заспанные глаза, он доверчиво посмотрел на Джонатана и широко улыбнулся.

– Бонжур, Эль Маджико. Что ты сегодня мне принес?

– Бонжур, Даниэль. Извини за то, что грубовато тебя разбудил, но я принес тебе хлеба, – ответил Джонатан по-французски.

Мальчик мрачно помотрел на него.

– Это ведь не хлеб мадам Монпасье?

– Нет, это не то, что герцогиня Монпасье, сестра герцога Майенна, привозит с кладбища, – заверил его Джонатан, а Мэтью поморщился при мысли о хлебе, сделанном из выкопанных костей. – Все, что тебе придется делать, когда ты его съешь, это пробежать по улице, крича кое-какие слова. – Джонатан объяснил, что он хочет от мальчика.

– А это правда, месье? – спросил ребенок с некоторым сомнением в голосе.

– Будет правдой через час или около того. – Джонатан протянул мальчику горбушку хлеба, видимо, припасенного от своего завтрака.

Ребенок проглотил хлеб, затем встал и побежал по улице.

– Осада снята! – закричал он неожиданно звонким голосом. – К воротам доставили еду! Я только что съел прекрасный кусок хлеба. Спешите! Долгожданная еда прибыла!

Мэтью, спрятавшись в тени, с жалостью следил, как люди в ночных рубашках выбегали из домов и бросались бежать по улице. Они увидели нескольких женщин, но мужчин было намного больше, потому что Генрих еще раньше позволил женщинам и детям покинуть город. Мужчины в развевающихся рубашках бежали по улице в сопровождении слуг. Один нес большой горшок, как будто надеясь наполнить его едой. Другие, явно задержавшиеся, чтобы успеть одеться, бежали следом за первой волной, но зато вдвое быстрее, чтобы нагнать их и не упустить свое.

Дом, на который указал Джонатан, не был исключением. При первых же криках мальчишки дверь распахнулась, и группа оборванцев рванула на улицу вслед за всеми. Вскоре звук возбужденных голосов затих вдали.

– Теперь достаточно светло, чтобы посмотреть, как обстоит дело, – прошептал Джонатан. – И мы уравняли шансы. Нас двое против Тренчарда.

Сердце Мэтью сжалось, когда они с братом ворвались в дом и увидели Кэрью, привязанного к стулу, со связанными руками и кляпом во рту. Он послал сыну обнадеживающую улыбку, затем обернулся, чтобы встретить врага.

– Итак, Джордж Тренчард, мы опять встретились. – Джонатан взял кинжал в левую руку, в правой была шпага.

Тренчард, тоже со шпагой в руке, издевательски улыбнулся. В свете первых лучей солнца угрожающе сверкнул испанский клинок.

– Я и не ожидал, что ты помнишь меня, Кавендиш. В то время тебе было пятнадцать. А твой братец вообще пачкал штанишки.

– Ты вредил Англии слишком долго, – ответил Мэтью, не обращая внимания на издевку. – Но это время кончилось. – Он взмахнул шпагой в сторону темноволосого Франсуа, стоявшего рядом со зловещим выражением на лице.

Франсуа нахмурился:

– Я не могу драться с человеком со шпагой, когда у меня только кинжал.

– Ничего, сейчас среди нас нет мастера по дуэлям, чтобы придираться к подобным мелочам. – Джонатан встал в позицию и сделал Тренчарду знак защищаться.

– Здесь слишком мало места, чтобы драться четверым, – сказал Тренчард. – Давайте выйдем.

– Еще чего! – Мэтью поднял шпагу.

Тренчард злобно прищурился, но Франсуа переложил кинжал в левую руку и вышел вперед, держа в правой бутылку.

– Ну что ж, подходите, я все равно слабее вас с одним кинжалом. Почему бы нам не решить дело миром? – заговорил он. – Выпейте, и мы все обсудим. – Он сделал шаг к Мэтью, протягивая ему бутылку.

Мэтью отступил, догадываясь о ее содержимом. Он бросил кинжал и схватил табуретку, надеясь прикрыться от кислоты. Даже маленькая капля могла быть опасна.

За его спиной уже бились Джонатан и Тренчард. Он услышал звон клинков и понял, что они и в самом деле будут мешать друг другу. Комната была слишком мала. Но выходить на двор или на улицу, где у их противников могло быть преимущество, тоже не имело смысла.

Послышался стук, но Мэтью не отрывал взгляда от Франсуа. Время, казалось, замедлилось, каждый звук и движение запечатлелись в его мозгу. Слева от него раздавался звон стали, топот и тяжелое дыхание дерущихся. Франсуа подошел почти вплотную, держа бутылку на вытянутой руке.

Краем глаза Мэтью увидел, как что-то движется через комнату справа от него. Когда Франсуа поднял руку, чтобы выплеснуть кислоту на врага, справа появился Кэрью, все еще связанный, бегущий на согнутых ногах со стулом на спине. Не останавливаясь, он врезался во Франсуа, словно таран.

Франсуа упал на бок, в сторону Тренчарда, бутылка вылетела из его руки, и едкое содержимое выплеснулось. В этот момент Тренчард и Джонатан сделали выпад навстречу друг другу. Обе шпаги пронзили цель, но одновременно кислота облила Тренчарда.

Пока Франсуа лежал, оглушенный падением, Тренчард визжал от боли, схватившись за лицо.

С молниеносной быстротой Мэтью отбросил табуретку и поднял Кэрью, который упал после столкновения.

– Это было великолепно, – сказал он сыну, и в его голосе прозвучало искреннее восхищение. Кинжалом он рассек веревки, связывающие мальчика. Выпрямившись, он оглянулся и с ужасом увидел, что Джонатан прислонился к стене, прижимая руку к бедру. Его лицо исказилось от боли.