Улиткин Дол - Елена Трещинская

– Мама, – и повторила, повернувшись к дому Герани, – мама!

Серый переглянулся с Яшей, а Раса пошла к дому и села на пороге, продолжая улыбаться и даже по-детски спрятала лицо в коленях.

– Тихонечко, – произнёс для ребят Сол, а Сиро даже прилёг на травку, тоже не сводя глаз с крыльца.

Глаза Махи стали почти круглыми, а голос – шёпотом:

– Там что, на крыльце… Регина?!

Сол щурился на солнце, в траве играли сотни оркестров кузнечиков, а Яша и Серый словно окаменели.

– Раса присутствует и в следующем, более тонкоматериальном мире, – тихим голосом пояснил Учитель, – вернее, видит кое-что оттуда. А на Доске она видит Дол… И вот ещё что… Аутистов, как вы их называете там, будет всё больше. Потому что приближающийся Полимир должен кто-то хорошо видеть и чувствовать, чтобы укреплять его на Доске, понятно? Людям надо научиться сотрудничать с такими сознаниями, как у Расы. Надо изучать восприятие – ключевые слова… А тяга уже захватила многих. Люди поймут, что это не болезнь.

Неожиданно перед Расой приземлилась птица, похожая на голубя, но раза в три крупнее, белая, с длинными золотистыми бровями, и Раса стала с ней тихонечко разговаривать.

– Птица помогает матери говорить с дочерью, – произнес Серый одними губами.

Через какое-то время с повизгиваниями и покаркиваниями над Домом Красной Герани пролетела стая аэрокросов. Яше показалось, что на одном из них сидел Коля-бурят.

Глава 33. Праздник Лета

Сад в Пещорах благоухал августом. Вся семья во главе с бабушкой Клавдией Михайловной готовилась ко встрече гостей. С утра дом и его окрестности напоминали пчелиный улей: убиралась территория, поливались растения, подстригался газон, подметались дорожки, выносился мусор, готовились блюда, сервировался стол.

Яша закончил уборку комнаты, заключавшуюся, в основном, в раскладывании книг на полки, потому что читалось, как всегда, пятнадцать штук одновременно и десять подряд, и складывалось на подоконник, на пол, на диван, на тумбочку. Опираясь на трость, он спустился вниз.

Лапка с Готиком и Ежевичкой накрывали на стол, бабушка выступала в роли главнокомандующего. Барсук выходил из бани, – наверное, закончил ремонт дверки у печки, – и направлялся в дом. Яшино сердце пело: отец, у него есть отец! Этот странный 2012 год, который глупые СМИ назначили концом человечества, принёс ему отца, Маху, неисчислимое количество друзей в двух мирах, и сам другой мир, его мир, в котором оживают мечты, создающиеся здесь.

– А поговорить? – шутливо-вызывающе Яша упёр трость в грудь Барсука.

Тот, видимо, тоже почувствовал прилив столь желанной отеческой любви и обнял сына.

– Не отпущу, так говори, – сказал Барсук одним из своих мультяшных голосов. – Ладно, бежим в сад.

В саду у бабушки есть где уединиться, ведь это маленький сосновый лес. Отец и сын присели на деревянный диванчик, который знал тайны всех обитателей дома, потому что был местом исповедей, медитаций, диалогов и монологов всей семьи.

– Я вот думаю про этот год и вообще, – начал Яша, пропуская всё, что было за год. – Ну… да, вот мы с ребятами в Доле такой отряд и другие ребята тоже… Знаешь, что мне это напоминает? Помнишь, в мифах Древней Греции есть упоминание о времени, когда боги спустились с небес на землю, чтобы помогать людям, учить их возделывать землю, разжигать огонь там…

– Помню. Вопрос? Не напоминает ли ваша подготовка в Доле и деятельность на земле эту историю?

– А что, разве не похоже?

– Похоже, – отвечал Барсук-отец, смахивая букашку с руки. – Ну и что? Ты в курсе, что человеческое земное сообщество людей делится на три группы? И что двум из этих групп такая помощь была всегда нужна и ещё будет пока нужна?

– Типа, эта помощь с тех времён не прекращалась?

– Сначала давай скажем, что это были не боги, – улыбался во всю ширь Барсук, дружески хлопая сына по спине. Яша засмеялся то ли от мысли, то ли от щекотки.

– А три группы – какие?

– Первые, и их немало, процентов десять всего населения планеты, – это люди, живущие в низких вибрациях. Это все тяжкие грехи, плюс энергии злобы, зависти, ревности, соперничества, жестокости, разрушения себя и всего вокруг, извращения, жажда крови и жертв, насилие, фанатизм и животная алчность к богатству и власти. И тут ещё много чего. Тут и рабская покорность, стадность, эгоизм, сорок бочек страхов, неверие ни во что и ни кому, сознание жертвы и так далее. В этой группе не только воры, террористы, наркодиллеры, извращенцы, бандитские кланы и банды, но и многие олигархи, и простые граждане с агрессивным складом натуры, пещера, короче. Эти люди живут в Четвёртом измерении недавно, а прибыли они сюда из Третьего. И тут, в Четвёртом, для них жизнь – рай, после их Третьего-то ада. Это группа тех, кто идёт дальше, развивается…

– То есть, эти прибывшие ещё самые лучшие из тех, что в Третьем?

– Вроде того, и для них тут как реабилитационный центр отдыха, после их более плотного вибрациям мира Третьего измерения сознания. Конечно, у них сплошь материализм, и даже религиозного чувства пока нет, будут развивать потихоньку. Конечно, их сознание пока глубоко спит. Они пока «не ведают, что творят». Они «видят» реальность процентов на пять.

– И их целых десять процентов??! А вторая группа?

– Вторая группа тоже спит крепко, но их гораздо больше, более половины земного населения. Но они, хотя бы не так воинственны. Это люди жизни по шаблонам, стереотипам. Ты же понимаешь, что есть не только стереотипы поведения, но и стереотипное мышление, и даже чувствование, и способы познания мира?

–Ааа, ясно! – протянул Яша, – это те, что нам школьную программу придумывают, типа они лучше всех знают, как детей учить!

– Ладно, – отец встал и отряхнул джинсы от накрошенных на них во время разговора щепочек. – Школа… какая должна быть школа, ты теперь знаешь. Пошли домой.

Маха, вернувшись в Москву, сразу позвонила и приехала сюда. Она подошла к Якову, глядя на его ногу и на трость, и обняла его спокойно. Лапка с Готиком выглядывали на них из-за избушки, а бабушка, стоя на веранде возле накрытого хлебосольного стола, прикрыв губы рукой, смотрела на внука, как должна была смотреть мать на сына. Идиллию нарушила Ежевичка, вырвавшись из лапкиных рук. Она пулей унеслась в кусты, лаять на соседского ротвейлера. Все стали двигаться к столу, хотя ожидались ещё гости: Людвиг Иванович с Барсуком, и даже соседка София с дочкой Раечкой. Готик самостоятельно собрал для девочки странный букетик цветов, поставил его в стеклянную бутылку и рьяно охранял от Лапки, – она рвалась его дополнить.

Как только все уселись, позвонили Серый и Раса, что явятся через минуту: Раса рассматривает сосны. Лапка уже начала свои застольные речи, воспевая свою новую работу. Она устроилась через