Сокровище Нефритового змея (СИ) - Лайм Сильвия

Стоило мне взглянуть на Джерхана с ноткой опасения, как его лицо мгновенно стало тверже, будто разом превращаясь в камень. Он всегда легко улавливал направление моих мыслей, даже если еще не знал, о чем я собираюсь говорить.

– Ты уже много месяцев не обращался в хекшаррахния, а в мирая?.. Вернулся ли твой хвост, когда мы поселились здесь?

Джер глубоко вздохнул и отвел взгляд, посмотрев в широкое панорамное окно, что занимало пространство почти всей южной стены. Рассветное солнце заиграло в его волосах и на золоченом наряде царя Айясары.

Тема, которую я подняла, была запретной, почти табуированной у нас, потому что, как и прежде, почти всегда приносила Джерхану лишь дурное настроение.

– Нет, – ответил он через пару мгновений.

– Я думала, что раз ты стал управлять своими превращениями и паук теперь подвластен твоей воле, то и змей тоже. Ты был бы первым мираем, обладающим аж тремя ипостасями сразу.

Хотелось сказать ему что-то приятное, но выходило не очень хорошо. Впрочем, уловив мой настрой, Джер ухмыльнулся и покачал головой.

– Нет, хоть я и не становлюсь больше Айшем бесконтрольно, но не уверен, что, обратившись в него по желанию, смогу вернуться обратно. Поэтому предпочитаю сохранять человеческий облик даже на важных шаррвальских мероприятиях, когда они хотят видеть меня хекшаррахнием.

– Жаль… – выдохнула я, а потом невзначай добавила: – Мне понравилось кататься на большом пауке.

Джерхан сперва казался ужасно удивленным, потом недоуменным, а в конце он просто покачал головой, хмыкнув:

– Никогда не понимал, как у тебя, урожденной шейсарки, появилась такая любовь к паукам.

– А тебе не помешало бы тоже полюбить хотя бы одного из нас! – прощелкал появившийся непонятно откуда Истеачлаваинкт. Его красные глазки мелькнули со стороны окна, и вот он уже пружинит на своих мягких лапах на широком подоконнике.

– Я люблю пауков, что за вздор, – нахмурился Джерхан, тут же снова приняв мрачноватый и серьезный вид, приличествующий царю Айясары. – Но Эвисса – шейсарка и человек. Их с детства учат, что…

– Мираев тоже учат тому же, – хмыкнул белый паук. – Подумай об этом, хешмирай.

– Я не хешмирай, – тут же поправил паука Джерхан, нахмурившись.

– Уже лучше, Айш. Но пока недостаточно. Ты уже решил, как зваться будешь, когда придется встретиться с теми, кто про тебя не забыл?..

Теперь уже я нахмурилась, пытаясь уловить смысл того, о чем говорили эти двое. Но не слишком преуспела, а затем Истеачлаваинкт просто скрылся за окном, словно его и не было. И не имело для него никакого значения, что мои покои находились на огромной высоте, и это не считая самой горы, которая возвышалась на многие сотни метров над самой долиной. Как он добрался сюда – оставалось загадкой.

Зато после его ухода остро встал другой вопрос:

– Ты должен вернуться в Шейсару, да? К своим родным?

Я поближе прижала два дорогих сверточка.

– Мне бы тоже не мешало повидать тетю Ливи и братьев с сестрами. Но я знаю, что они не из тех, кто будет долго скучать. Герлиханна, моя старшая сестра, ушла из дома в шестнадцать. Начала свою жизнь, и тетка была только рада, что количество ртов уменьшилось. Риавен, брат, уехал в соседнюю провинцию в четырнадцать. Сказал, что ему надоели чужие нравоучения. В общем, я уверена, что мою пропажу особенно никто и не заметил, – пожала плечами я, разглядывая лица малышей, которые, кажется, собрались уснуть.

В этот момент мне подумалось, что уж я точно не дам своим малюткам сбежать от себя так рано, пусть и не мечтают!

Джерхан все это время молчал, и я даже начала немного беспокоиться.

Что он там себе надумал???

Но в какой-то момент он все же ответил, да вот только совсем не то, что я ожидала.

– У меня для тебя сюрприз, Эвиса, – сказал и вдруг широко улыбнулся. А я поняла, что он довольно топорно переводит тему, но при этом вполне удачно, потому что перспектива получить сюрприз меня крайне привлекала.

– Правда? А какой? – воскликнула я, даже немного подавшись вперед.

– Я нашел твоих настоящих родителей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И это было как гром среди ясного неба. Сердце едва не остановилось.

– Эвиса, не бледней так, – нахмурился Джерхан, быстро подошел ко мне и забрал детей, как будто я могла их выронить. Но разве я могла?.. – Я думал, ты обрадуешься.

– Я… я рада, конечно. Но… как? – Губы перестали повиноваться, как и язык.

– Отправил в Стеклянный каньон Лориавель вместе с отрядом летописцев под охраной двух десятков воинов, чтобы их по пути солааны не сожрали. Они должны были поднять все архивы о том, кто, когда, в какой год и в каком количестве отдавал детей в Шейсару. Ну и… после нескольких месяцев поисков мы все же добились успеха.

Нефритовая зелень его глаз довольно сверкнула.

– Вы делали это уже несколько месяцев?! – ахнула я. – Ничего мне не рассказав?

– Конечно, – спокойно кивнул царь, которому я хотела хорошенько навалять за сокрытие такой важной информации. – Хотел сделать тебе сюрприз, если мы узнаем правду. И не хотел расстраивать, если ничего найти не удастся.

У меня, кажется, даже давление подскочило. Кровь ударила в виски, думать стало трудно. А еще на глаза почему-то навернулись слезы.

– Ты… ты такой… – только и сумела выдохнуть я, а потом всхлипнула.

– Ну-ну, прекрати, это все твое беременное настроение, – замахал он на меня руками, передав детей резко появившимся и также резко исчезнувшим служанкам. А потом открыл дверь, что вела в соседнюю комнату, а там на пороге стояли… двое. Мужчина и женщина, которых я видела уже множество раз. Которых знала и помнила еще со времен проживания в каньоне, а затем и после, когда они активнее остальных помогали нам строить новый город.

Но только сейчас я вдруг поняла, что Джерхан прав. И они действительно мои родители.

– Смотри, вот тут, в сводке двадцатилетней давности… – начал было говорить Джерхан, чтобы пояснить мне все, но я махнула на него рукой.

Моргнула, пытаясь убрать мокрую пелену перед глазами, но она внезапно сменилась знакомой хризопразовой зеленью паучьей богини.

Сила Красной матери исчезла, ведь теперь в Айясаре она оказалась мне и не нужна. Тогда в Стеклянном каньоне настойка турмалинового рододендрона что-то пробудила внутри, и с тех пор я могла колдовать, как никто другой. Мне не подчинялся огонь, как у мираев, и я не слышала змей. Но я могла понимать любого паука, где бы он ни находился, и двигала камни, сколь бы тяжелы они ни были. Конечно, передвигать горы у меня больше так ни разу и не получилось, но царский дворец гоблины сумели построить для нас так быстро именно благодаря моей помощи.

А еще первый жрец Ильхамес рассказал мне об особенностях «глаз оракула». Оказывается в тот момент, когда эта способность проявляет себя, взгляд будто обволакивает колдовской зеленью, сквозь которую можно видеть истину. Но, к сожалению, именно этой способностью управлять было сложнее всего. Глаза оракула являли или скрывали правду по никому не ведомому принципу.

Однако именно сейчас я вдруг увидела, что люди, которых знала вот уже много месяцев, которые всегда оказывались рядом в самые сложные периоды моей новой жизни, на самом деле были мне гораздо ближе, чем я думала.

– Тетя Шерити… – проговорила я тихо, глядя на светловолосую женщину, за спиной которой, как всегда, прятался маленький Актор. – Мама…

Она плакала. Тихо, не произнося ни звука. А рядом ее обнимал Кионей, мой отец.

Они оба были живы и здоровы, а я не знала, что сказать. Мы все молчали, не в силах сдвинуться с места несколько долгих обжигающих мгновений.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но едва я встала с кровати, чтобы обнять их, как они подбежали ко мне, а мама плакала уже в голос:

– Не вставай, ты с ума сошла! В смысле сошли!

Мама обняла меня, а я все еще не могла поверить тому, что видела сквозь колдовскую зелень.

Черты лица… Идеально знакомые, в точности повторяющие мои, но смешавшиеся с отцовскими, искаженные годами… И сердца, которые бились по-настоящему, без лжи. Родная кровь…