Путь Любопытства. Дилогия (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

– Да будет так. Жители селения Жабий Дол, слушайте мой приговор. Обычно наказанием за насилие над девушкой либо женщиной, имеющими статус, сходный со статусом насильника, служит кастрация. Но кастрат не может возжелать близости плоти, и потому такое наказание видится мне слишком мягким. Вместе с тем мой отец Ригар, также пострадавший от этих двоих, просил, чтобы у них было отрезано ненужное. Уважая эту просьбу, приговариваю: пусть сохранят они то, посредством чего преступили закон. Пусть жаждут удовлетворения. И пусть даже получают его, если найдётся кто‑то, готовый им помочь в этом, зная, что они совершили. Но пусть милостью получают они то, что хотели и брали силой; и пусть прибежищем жизни их отныне станет не путь Воина, но путь ремесла, если захотят они честной жизни на благо общины. Шак.

Короткий свист, сдвоенный стук.

И сразу снова: короткий свист, сдвоенный стук.

Зекер даже толком не успел разглядеть наносившего эти удары. Этот, наносивший, столь быстро уходил обратно в невидимость, что подобное казалось невозможным. Ясно только, что алурин и небольшого роста – а вот уже даже насчёт пола уверенности не было…

Казнь против воли заставляла задуматься: а нет ли рядом ещё невидимок? Вернее даже не так: сколько  рядом ещё  этих клятых невидимок?

– Перетяните им культи ног, чтобы не подохли, – добавил Мийол всё тем же ровным тоном. – А моих родных давайте сюда. Пора улетать.

– Не так быстро!

На площадь не слишком стремительным, уверенным шагом вступил Старший Гвором.

– Позволь мне, – возвысил свой пронзительный фальцет старик, снова опуская руку на плечо молодого мага. – Очень, понимаешь ли, поболтать захотелось.

– Воля ваша, учитель.

– Сталбыть, это ты тут будешь Старший Воин? Ну надо же. А если с виду, так просто гнида лысая. Изумительная, сталбыть, гармония внешнего и внутреннего.

– Назовись, гость.

– Раз хозяин со всем вежеством просит, как можно отказать? Моё имя – Хитолору Ахтрешт Наус, подмастерье школы Безграничного Призыва. Но ты можешь смело именовать меня без упоминания уровня, запросто – высокочтимый Хитолору Ахтрешт Наус. Я дозволяю.

– Много на себя берёшь… гость.

Старый маг издал ряд неприятных звуков, вроде смеха.

– Хо! Хо! Знаешь, червяк, мне понравились речи этого длинного, который ваш старейшина. Так вот, чтобы никто не сомневался, что я для тебя – именно высокочтимый. Во‑первых, я тебя, лысик, старше вдвое. Во‑вторых, я тебя умнее, даже не скажу во сколько раз, потому что ты таких чисел не знаешь: глухие у вас места, непросвещённые. А в‑третьих, чего хватило бы самого по себе, я тебя сильнее. Но если ты не хочешь именовать меня со всем положенным вежеством, то я не буду настаивать. В конце концов, кто ты такой? Даже не близящийся – ничтожный достигший! Так что мне до твоего уважения?

Зекер злорадно оскалился.

«А старикан знает толк в публичных унижениях. Для нашего Старшего неспособность добраться до шестого ранга, многолетнее пребывание именно в достигших, – незаживающая язва внутри его гнилой душонки. Жаль, что для упоминания об этой правде нужна сила… иначе я бы каждый день тыкал его в неё всей мордой!»

– Глумись над слабым, если таков выбор, – сказал Гвором. – Но девчонку вы не увезёте.

– Хочешь нам помешать, – Мийол вновь не спрашивал.

– Не я! – воскликнул торопливо Старший. – Но клан Хадохадойид пожелал и потребовал, чтобы рунный зачарователь Васаре, маг третьего уровня, была отправлена в…

Хлопок. Хлопок. Хлопок. Хлопок. Как будто невидимый великан где‑то рядом взялся аплодировать происходящему.

При последнем хлопке по руке Старшего, вскинутой в защитном жесте, потекла тонкая струйка крови. А Зекер понял, что кем бы ни был второй невидимка – не тот, который отрубил Килишу и Сальгу ноги чуть выше колен, тот убил бы Гворома одним ударом – кем бы ни был второй, он в три удара почти просадил накопители брони. За секунды.

«Маги ужасны».

– Ученик, довольно. Ты не можешь раздавить это вонючее трусло без последствий. Всё‑таки оно одного с тобой статуса…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Учитель!

– Ты не можешь. Зато могу я – хо! Хо! Хо!

Мийол успокоился. Вернее, вернулся в своё прежнее состояние бесчувственного покоя, не иначе как тоже наведённое магией.

А вот Гвором принял шамис  – позу покорности: сжатые в кулаки руки скрещены за спиной, сама спина опущена в прямом наклоне параллельно земле, шея открыта.

– Поздновато ты о покорности вспомнил, – бросил старик, вполне осознанно повторяя за Ригаром. – Надо было изъявлять её раньше… и вовсе не мне. У вас тут непростая ситуация вышла – Токаль является автономией при Лагоре, но не может свободно устанавливать свои порядки. При этом Жабий Дол близок к Токалю и именно в этот Рубежный Город идут продуктовые налоги отсюда. Магистрату Лагора нет до вас дела, но при этом там не могут позволить, чтобы Токаль имел отсюда что‑то помимо продуктов. Автономия не должна перерастать в независимость, это для лагорцев не выгодно… и для вас. В общем, непросто всё. И какой‑то задрипанный клан, не могу припомнить, как он там зовётся… у них Мастера Боя хоть есть?

– Старший воинский клан Хадохадойид, – сказал Зекер, – в наши дни располагает двумя Мастерами Начал и одним Мастером Основ.

– Задрипанный клан, как я и думал. Так вот: этот самый клан‑лень‑запоминать‑какой влез и лезет сюда, зарясь на чужое. А ты, трусло позорное, – тычок пальцем в Гворома, – виляешь меж трёх разных сил, как дырявая шлюпка. Ещё и жутко гордый своей хитростью, небось. Как же – ни вашим, ни нашим, свободы полные штаны. Нищета, зато своя! Городские берут налоги, клановцы берут «подарки», а ты сидишь над всем этим как Старший. Лепота! Так вот…

Старик‑подмастерье передохнул. Площадь не мешала, продолжая стоять тихо‑тихо.

– Мой ученик тут парочке утырков присудил без ног обходиться. А уды срамные им притом оставил. Помиловал. Так вот, трусло лысое, которое не иначе как по трусости этой не может свой ранг превзойти: я тебя тоже помилую. Пальцем тебя не трону сам и другим не дам. И призывами не затравлю. Потому как ты и без того свою жизнь превратил в такое, что не всякий палач измыслит. И как ты со своим селением, в котором лишь три достигших и ни одного близящегося, будешь оправдываться перед задрипанными, у которых тоже всего лишь три, но Мастера… это меня вовсе не заботит. А вы там – тащите уже сюда семью моего ученика. Пора улетать подальше, пока я тут от полноты ощущений всю площадь схода не заблевал аж по колено.

Ученик 7: я ненавижу себя!

– Куда правишь?

– В Лагерь‑под‑Холмом.

– Кавилла с Сеиной? Знакомые целители‑женщины? Это правильно. Возьми чуть левее.

Мийол тут же поправил курс.

– Так или сильнее?

– Воздушный навигатор из меня ещё тот, – честно сознался Старик Хит, оказавшийся обладателем куда более длинного и хитрого имени. – Да и в надёжности карт я сомневаюсь. Но сейчас вроде бы всё верно.

Молчание.

Размеренное хлопанье крыльев того Беркута Урагана, что тянет несуразную леталку вперёд. И замерший статуей, уже не скрытый невидимостью второй Беркут Урагана, раздвигающий незримые потоки воздуха так, чтобы уменьшить сопротивление среды… и чтобы прикрыть от ветра пассажиров. Это один из минусов такой вот тяп‑ляп‑леталки: она имеет аэродинамику  примерно сарая.

Хорошо, что у Мийола есть призыв, который может это возместить. Хоть частично.

Плохо, что больше его призывы не могут ничего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Почему ты не… подойдёшь к ним? – спросил Щетина тихо. – Не поговоришь?

– Я…

Молодой маг сглотнул. И пожалел, что отозвал Кошмарного Медведя: контроль разом трёх призывов замечательно помогал не думать .

– Я… – попытался он снова. С тем же итогом.

На плечо легла рука учителя.

Который до этого проклятого дня не касался его вообще ни разу.