Мужчины не ее жизни - Джон Ирвинг

— В этом нет необходимости, — сказал он.

Лицо Рои выразило разочарование. («Наверно, она это делает ради меня», — подумала Рут.)

— Смотреть или трогать — все равно стоит денег, — сказала Рои человеку с вкрадчивым лицом. — Семьдесят пять гульденов.

Но ее клиент явно знал, сколько это стоит — деньги он уже держал в руке. Деньги у него лежали в кармане плаща, он, видимо, достал их из бумажника и положил туда, перед тем как войти к Рои.

— Не трогать — только смотреть, — сказал мужчина.

И тут впервые Рут подумала, что он говорит по-английски с немецким акцентом. Когда Рои потянулась к его паху, он отвел ее руку, не позволив ей дотронуться до него.

Он был лысый, гладколицый, с яйцевидной головой и неопределенной фигурой — не очень крупной. Одежда у него тоже была какая-то неопределенная. Темно-серые брюки от его костюма сидели на нем свободно, даже мешковато, но штанины были хорошо отутюжены. Черный плащ придавал ему какой-то нескладный вид, словно был на размер больше, чем нужно. Верхняя пуговица его белой рубашки была расстегнута, галстук он тоже расслабил.

— Чем вы занимаетесь? — спросила Рои.

— Системами безопасности, — пробормотал мужчина.

Рут еще показалось, что он добавил «САС», но точно она не могла сказать. Что он имел в виду — авиакомпанию?

— Это хороший бизнес, — услышала Рут его слова. — Ляг, пожалуйста, на бок, — сказал он Рои.

Рои улеглась на кровати, как послушная девочка. Она подтянула колени к грудям, обняла себя, будто ей было холодно, и посмотрела на мужчину с кокетливой улыбкой.

Мужчина встал над ней, глядя сверху вниз. Он бросил свой тяжелый на вид портфель в минетное кресло, и Рут потеряла его из виду. Это был помятый кожаный портфель, какие можно увидеть у профессора или учителя.

Словно отдавая дань почтения лежащей калачиком фигуре Рои, мужчина встал на колени на коврик рядом с кроватью, так что полы его плаща легли на пол. Он тяжело вздохнул. Вот тогда Рут и услышала, что он сипит; его дыхание сопровождалось какими-то бронхиальными хрипами.

— Выпрями, пожалуйста, ноги, — сказал мужчина, — и вытяни шею, словно ты потягиваешься. Как будто ты вышла на утреннюю прогулку, — добавил он чуть не на последнем дыхании.

Рои вытянулась — Рут показалось, что она пыталась делать это соблазнительно, — но астматик не был удовлетворен.

— Постарайся зевнуть, — предложил он.

Рои изобразила зевок.

— Нет, по-настоящему — чтобы глаза закрылись.

— Извините, — сказала Рои, — но я не закрываю глаза.

Рут поняла, что Рои страшно. Это было так неожиданно, как если бы из-за перемены ветра открылась дверь или окно.

— Может, тогда ты встанешь на колени? — спросил мужчина, продолжая присипывать.

Рои, казалось, испытала облегчение, встав на колени, которые оказались на полотенце, а голова и локти — на подушке. Она повернула голову в сторону мужчины; волосы ее упали вниз, частично скрыв лицо, но видеть она его могла. Она не отрывала от него глаз.

— Так! — с воодушевлением выдохнул мужчина.

Он хлопнул в ладони — один раз, другой, чуть покачиваясь из стороны в сторону на коленях.

— А теперь потряси головой, — сказал мужчина Рои. — Чтобы волосы растрепались!

В дальнем от нее зеркале, по другую сторону кровати проститутки, Рут еще раз мельком и против желания увидела раскрасневшееся лицо мужчины. Его маленькие косящие глаза были полузакрыты, словно веки наросли на них, и напоминали слепые глаза крота.

Глаза Рут метнулись к зеркалу против стенного шкафа; она боялась, что мужчина увидит движение за чуть-чуть приоткрытыми занавесками или что туфли ее начнут отбивать чечетку. Висящая в шкафу одежда, казалось, вся собралась вокруг нее.

Рои, как ей было сказано, тряхнула головой, и волосы упали ей на лицо. Не более чем на секунду (может, на две или три) волосы закрыли ей глаза, но большего человекокроту и не было нужно. Он прыгнул вперед, придавливая грудью затылок и шею Рои, упершись подбородком ей в позвоночник. Правой рукой он обхватил ее за горло, а потом левой рукой уцепился за кисть правой и поднажал ею. Он медленно поднялся с колен, встал на ноги, прижимая затылок и шею Рои к своей груди, а правой рукой сдавливая ей горло.

Прошло несколько секунд, прежде чем Рут поняла, что Рои не может дышать. Только бронхиальные сипы мужчины — других звуков в комнате не было слышно. Тонкие руки Рои беззвучно молотили воздух. Одна ее нога была подогнута под ней на кровати, другая лягала воздух позади — левая туфля на шпильке слетела с ноги и ударилась о приоткрытую дверь туалета. Этот звук отвлек душителя; он повернул голову, словно ожидал увидеть кого-нибудь на унитазе. Поняв, что это так далеко отлетела туфля Рои, он с облегчением улыбнулся и снова сосредоточился на удушении проститутки.

Ручеек пота побежал между грудей Рут. Она хотела было ринуться к дверям, но потом вспомнила, что дверь заперта, а она понятия не имеет, как ее отпереть. Она могла представить себе, как мужчина тянет ее назад в комнату, как сжимает рукой и ее шею, пока ее руки и ноги не становятся такими же вялыми, как у Рои.

Пальцы правой руки Рут непроизвольно разжались и сжались. (Если бы только у нее была ракетка для сквоша, думала она потом.) Но страх обездвижил Рут, и она не сделала ничего, чтобы помочь Рои, — она никогда не простит себе этого и никогда не избавится от этого воспоминания. Ее словно держала одежда, висевшая в шкафу проститутки.

Теперь Рои уже не лягалась. Щиколотка ее босой ноги волочилась по ковру, когда сиплый словно принялся танцевать с ней. Он отпустил ее шею, и ее голова откинулась назад, придерживаемая его согнутой рукой, ее рот и нос уткнулись в его шею, а он, сжимая ее в объятиях, описывал круги по полу. Руки Рои безвольно висели, ее пальцы терлись о ее голые бедра. С необыкновенной мягкостью, словно боясь разбудить спящего ребенка, человекокрот снова положил Рои на кровать и опять встал перед ней на колени.

Рут не могла избавиться от ощущения, что широко раскрытые глаза проститутки с нескрываемым упреком уставились в узкую щель между занавесками стенного шкафа. Убийце, видимо, тоже не понравилось выражение глаз Рои, и он осторожно закрыл ее веки большим и указательным пальцами. Потом он взял салфетку из коробочки на прикроватном столике и, словно защищаясь ею от какой-то воображаемой болезни, засунул язык Рои назад в ее рот.

Проблема, однако, была в том, что рот мертвой проститутки не желал оставаться закрытым; губы ее разошлись, и подбородок отвисал чуть не до груди. Сиплый нетерпеливо повернул голову Рои на сторону и подпер подбородок подушкой. Неестественная поза проститутки явно действовала ему на нервы. Он испустил короткий раздраженный вздох, сопровождавшийся высоким, резким хрипом, после чего занялся безжизненными конечностями Рои. Но человекокроту никак не удавалось придать им нужное ему положение. Либо соскальзывала рука, либо падала нога. В какой-то момент он настолько вышел из себя, что впился зубами в обнаженное плечо Рои. Его зубы прорвали ей кожу, но кровотечения почти не было — сердце Рои уже остановилось.

Рут задержала дыхание; почти минуту спустя она поняла, что не должна была это делать. Когда ей потребовалось снова набрать в грудь воздуха, вдох по необходимости получился глубоким, и несколькими последующими вдохами она фактически глотала воздух. По тому, как напрягся убийца, Рут поняла, что он услышал ее или, по крайней мере, услышал что-то. Убийца тут же прекратил свои труды по приданию Рои наиболее желательной позы; сипеть он тоже перестал. Он задержал дыхание и прислушался. Хотя кашель Рут вот уже несколько дней как прошел, теперь он снова грозил вернуться — она чувствовала предательское щекотание в горле.

Человекокрот медленно встал, обвел взглядом все зеркала в красной комнате. Рут прекрасно знала, как воспринял душегуб услышанное: он услышал шум, словно кто-то старается не шуметь, — вот что он услышал. И потому убийца затаил дыхание, прекратил сопеть и оглянулся. По тому, как сморщился его нос, Рут показалось, что человекокрот и учуял ее.

Чтобы успокоиться, Рут отвела от него взгляд и уставилась в зеркало против стенного шкафа. Она попыталась увидеть себя в узкую щель между занавесками; она разглядела свои туфли среди носков других туфель, торчащих из-под занавески. Немного спустя Рут смогла даже разглядеть рубчик своих черных джинсов. Если бы она еще напряглась, то увидела бы и свои ноги в одной из пар этих туфель. И щиколотки, и голени…

Внезапно убийца начал кашлять; он производил жуткий, всасывающий звук, и все его тело конвульсивно сотрясалось. К тому времени, когда человекокрот перестал кашлять, Рут удалось восстановить контроль над своим дыханием.

Секрет абсолютной неподвижности в абсолютной сосредоточенности. «И теперь если тебе когда-нибудь в жизни, — сказал ей Эдди О'Хара, когда она была маленькой девочкой, — понадобится быть храброй, ты только посмотри на свой шрам». Но Рут не могла увидеть свой указательный палец, не пошевелив головой или рукой. Вместо этого она сосредоточилась на «Шуме — словно кто-то старается не шуметь». Из всех историй отца, а она все их знала наизусть, эту она помнила лучше всего. И в ней тоже был человекокрот.