Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич

– Добро свое заберем и поедем.

Путникам никто не мешал. Молчаливые грабители деловито разоряли резиденцию здешнего правителя, словно не замечая никого вокруг. Выбравшись на площадь, маленький отряд пересек ее бегом, свернул в кривой переулок, добежал до трактира. Стучал Егор на этот раз всерьез – сразу топором. И створка поддалась в считанные минуты.

Хозяин встретил гостей в коридоре – со свечой в руке, в ночной рубахе и колпаке. При виде выданных постояльцев он округлил глаза и мелко затрясся.

– Быстро вели запрягать! – рявкнул на него Вожников. – Мы выселяемся.

– А нечего запрягать, – сказала из-за его плеча какая-то тетка. – Он, как вас забрали, барахло-то ужо и продал. От епископа, знамо, не возвращаются.

Шевалье Изабелла, отстранив Егора, с легким прихрамыванием прошла вперед, сорвала с хозяина колпак, вцепилась пятерней в седые волосы, выворачивая голову, резко и сильно, с легким хрустом, перерезала горло, указала ножом на тетку:

– Мне и подруге нужна добротная мужская одежда. И оседланные лошади для всех.

– Сейчас будут… – Тетка бросила на мертвеца презрительный взгляд и заторопилась в глубину дома.

Глава 4

Бретанская ведьма

Орлеан оказался монстром. Натуральным монстром, размером в полтора Новгорода, но с новенькими спрямленными стенами высотой с пятиэтажный дом, с полусотней башен, каждая из которых была в полтора раза выше общего уровня, пятью воротами и двумя мостами. Опытный глаз Вожникова сразу отметил: все укрепления отстроены с расчетом на применение пушечного огня. Бойницы направлены вдоль стен – сдувать картечью осаждающих, буде тем вдруг взбредет в голову карабкаться с помощью лестниц, в нескольких местах подступы к городу прикрывали низкие земляные форты, готовые прикрыть друг друга фланкирующим огнем. Для ядер такое укрепление может стать жесточайшей головной болью. Нет стен – нечего ломать. Маленькие амбразуры – трудная цель. А земляные брустверы восстановить так же быстро и не сложно, как и испортить.

Впервые за многие годы Егор почувствовал себя неуютно. Где-то здесь, на западной окраине цивилизации, внезапно обнаружился фортификатор, способный свести на нет все его усилия и изобретения. Настильным огнем, как известно, зарывшегося в землю врага выбить невозможно. Мортиры же потребуют тяжелых разрывных снарядов. Сложных в изготовлении и безумно дорогих.

Неприятным сюрпризом стало и то, что город был многолюдным! Невзгоды войны и эпидемий словно обошли столицу Орлеанского герцогства стороной. Здесь шумели рынки, стучали молотки в мастерских, расхваливали свои ткани купцы, зазывали в трактиры пивовары. То и дело на улицах встречались скрипучие арбы с цельнодеревянными колесами, на которых везли строительный камень и бочки с известью. Город строился, он рос и крепчал.

Это было хорошо для Франции – но плохо для великого князя и императора. Егор отлично понимал, сколько крови придется пролить, чтобы захватить подобную твердыню силой. А значит… Нужно либо попытаться переманить герцога на свою сторону, либо убедить его в своем миролюбии и мягко обтечь его земли своими. В полном окружении трудно сохранять независимость. Прояви любую враждебность – и тебя быстро удушат блокадой. Два-три поколения, и Орлеан станет союзником, а то и опорой Империи.

Вот только как наладить контакты со здешним правителем? Поди разбери, что у него на уме? Если верить истории – он сражался за короля и Францию насмерть, отстояв от падения в небытие и город, и государство. По легенде, помнится, победу в осаде французам принесла Орлеанская дева. Но вот только вряд ли она добилась бы хоть чего-нибудь, измени герцог королю и открой ворота англичанам.

Странным было только то, что из школьного курса в памяти Вожникова отложилось, будто Франция находилась даже не на грани поражения, а уже далеко за гранью. И уцелела только чудом. Он же за время путешествия видел разруху, разорение, следы бунтов и эпидемий. Но никаких следов английской оккупации! Между тем наступало лето тысяча четыреста пятнадцатого года. Приближался момент коренного перелома и освобождения…

И от кого?!

Чертовщина сплошная, да и только!

Орлеан не считался столицей Франции. Но он, несомненно, был ее сердцем. Горячо бьющимся, живым, активным. Что поразило Егора – здесь были даже бани! Не такие, как на Руси – с парной, нырянием в прорубь, вениками и раскаленными каменками. Однако во многих местах на берегу Луары можно было снять комнату или залу с деревянными кадками, полными теплой воды, с простынями для оборачивания и даже со щелоком, заменяющим мыло. Причем щелоком – разбавленным какими-то ароматизированными маслами и пахнущим то ли сиренью, то ли розами. То ли просто карамелью «Дюшес».

Правда, в Европе все было не как у людей, и простынь человеку не выдавали, а клали в кадку, чтобы гость садился сверху и погружался верхом на тряпке. Зачем, почему – Вожников не понял. Однако отказываться от мытья из-за этого не стал. Как не стали делать этого ни сарацин, ни его невольница, ни шевалье Изабелла – раздельного купания здесь почему-то не признавали.

Французы…

Уклонился от общей помывки только Пересвет. Опять ему что-то померещилось.

– Как твоя нога, прекрасная амазонка? – млея по шею в пене от влажного тепла, поинтересовался Вожников.

– Моя нога? – Шевалье Изабелла высоко вскинула из пены вверх свою ножку, придирчиво ее осмотрела. – Мне нравится. А тебе?

За прошедшую неделю опухлость спала полностью, хотя легкая розоватость на исколой шилом коже все-таки сохранялась.

– Прости, что из-за меня тебе пришлось столько вытерпеть, – уже в который раз повинился молодой человек.

– Забудь, Егор-бродяга. Что миновало, то прошло, – посоветовала женщина. – Нельзя быть злопамятным. Отрубил врагу голову – и забудь, не держи на него обиды. Господь учит нас прощать.

– Мне нравится твоя нога, – ответил Вожников. – Я очень боялся, что с ней что-нибудь случится.

Шевалье Изабелла вскрикнула, ухнулась в кадку с головой, расплескав по сторонам изрядно воды, а когда вынырнула, отирая лицо от пены – оказалось, что она хохочет:

– Это что, Егор-бродяга, был такой комплимент? Попытка заговорить о моей красоте? Нет, премудрый путник, делать комплименты – это явно не главное твое умение. Об алхимии и географии ты сказываешь куда занимательней.

– Ну и ладно, – поморщившись, буркнул Егор. – Тогда скажи, как много французских земель англичане смогли завоевать за минувшее столетие?

– Ничего, – после недолгого колебания ответила женщина. – Графство Понтье со времен Вильгельма-Завоевателя за ними, Гиень тоже завсегда английской была. При Иоанне Добром они, правда, смогли захватить земель преизрядно. Однако король Карл вскорости все обратно возвернул27.

– Хорошо, – неуверенно зачесал в затылке Егор.

С одной стороны – рыцарь его подозрения подтвердила. С другой – а как же тогда Жанна д’Арк, перелом в войне и освобождение? Неужели вся эта героическая эпопея окажется таким же фуфлом, как нашествие монголов?

– Не слышу радости в ответе! – плеснула в него водой веселая женщина. – Чем ты недоволен?

– Да вот, хочу с герцогом Орлеанским подружиться. Ты с ним случайно не знакома? Может, в гости позовешь? Посидим где-нибудь, поболтаем, пивка выпьем…

Его собеседница опять расхохоталась, окунулась с головой, выглянула обратно и сказала:

– Забавный ты, Егор-бродяга! С герцогом Карлом Орлеанским, королевским племянником? Да он о моем существовании и слышать никогда не слыхивал! Кто он – и кто я? Да я для него ровно как мотылек. Порхай не порхай – все едино не заметит. Разве только чудо какое…

Дверь в «помывочную» открылась, внутрь вошли двое слуг, с натугой волоча ведра с горячей водой, а следом за ними – хорошо одетый дворянин, показавшийся в первый миг порезанным на четыре части из-за раскраски костюма: суконные сине-зеленые чулки со штанинами разного цвета и вельветовая зелено-синяя куртка, причем зеленый верх был над синим низом и наоборот. На голове – коричневая шляпа с дорогим страусовым пером, на поясе – меч с наборным эфесом как весомое подтверждение знатности.