Лорды Белого замка - Элизабет Чедвик

– Все равно, надо было мне раньше сказать!

Фульк пожал плечами:

– Наверное. Теперь ты из-за этого будешь дуться и ворчать?

– А разве я не имею права? – сердито возразила Мод. – Что бы ты ответил, объяви я вдруг, что срываюсь с места и еду куда-то, даже не попрощавшись?

– Это не одно и то же. – Фульк начинал терять терпение.

– Почему?

– Потому что если бы ты сорвалась с места, то поехала бы нанести визит родным, навестить друзей или сделать нечто в этом роде. Когда куда-то еду я, речь идет о смертельной опасности. И если я не сказал тебе сразу, то лишь потому, что не хотел понапрасну волновать.

Мод села на кровати, сверкая глазами:

– Ты считаешь меня хилой неженкой, которую могут смутить такие препятствия?

– Никогда в жизни не встречал кого-либо менее похожего на неженку, – примирительно произнес Фульк. – Просто мне казалось, что я проявляю заботу и…

– К черту такую заботу! – оборвала его Мод. – Ты знал, что сказать мне об этом будет трудно, вот и откладывал до последнего.

– Ладно, больше не совершу такой ошибки, – лукаво ответил Фульк.

Не говоря ни слова, Мод наклонилась и укусила его, еще не вполне игриво и явно не в знак прощения. Он вскрикнул, схватил ее за запястья, опрокинул на спину. Они барахтались, запутываясь в ее волосах. Мод царапалась, а он прижал жену к кровати и вошел в нее. Она вскрикнула и стиснула его бедрами, но, вместо того чтобы обрушиться на Мод, мощно и стремительно выплеснув семя – она вся буквально изнемогала от желания, – Фульк застыл над ней, опираясь на локти, так что черные волосы свесились ему на лоб.

– Итак, миледи, – задыхаясь, проговорил он, – хотите, чтобы я был заботливым мужем и действовал предельно осторожно, или?.. Вам решать.

– О дьявол! – простонала Мод. – Черт тебя побери!

И притянула его рот к своему.

– Возьми меня завтра с собой, – попросила Мод несколько минут спустя, когда сокрушительные волны наслаждения улеглись настолько, что она снова обрела способность связно мыслить.

Едва дыша и прикрыв веки, Фульк помотал головой.

– Слишком опасно, – выговорил он между тяжелыми вдохами. – Я же не знаю наверняка, как отнесется к моему предложению Лливелин.

– Но здесь тоже опасно.

– Не настолько, как по ту сторону границы.

– Значит, вот как: женился на мне, обещал любить, а теперь бросаешь! – Она обиженно отпихнула его.

– О Боже, Мод, у меня нет сил для еще одного сражения. – Фульк перекатился на спину и устремил взгляд к стропилам. – Мне надо переговорить с Лливелином. Очень надеюсь, что смогу заключить с ним договор. Но всегда остается серьезный риск: а вдруг он прикажет меня схватить или возьмет в заложники, чтобы добиться расположения Иоанна. Не стоит тебе ехать на эти первые переговоры. Лучше останься здесь, под надежной охраной. Если все пойдет хорошо, я приеду за тобой.

– А если нет? Прикажешь мне сидеть здесь, заламывать руки и гадать, жена я еще или уже безутешная вдова?

– Я знаю, будет трудно… Иногда мне кажется, что ждать гораздо хуже, чем действовать, но ты должна понимать: в ближайшее время тебе здесь будет намного безопаснее.

Фульк потянулся к ладони жены и сжал ее теплыми и влажными пальцами. Мод хотела было отнять руку, но передумала. А вдруг это их последние мгновения, проведенные вместе?

– Если дело дойдет до схватки, мне нужно сохранять мозги, – пояснил Фицуорин. – А если я буду следить, все ли в порядке с тобой, то мне придется постоянно отвлекаться, и это может оказаться опасным для нас обоих, стать вопросом жизни или смерти. – Он сжал ее руку. – Я приехал за тобой в Кентербери. Приеду и в Хигфорд. Клянусь своей бессмертной душой!

– Ну тогда смотри, – с нажимом сказала Мод, – ведь если не сдержишь слово – гореть тебе в аду.

Она бросилась к мужу и прижалась к его влажному упругому телу, желая, чтобы он снова оказался внутри ее. Желая обладать и отдаваться. Фульк, который уже оставил любимой в залог свою душу, не видел причин отказать ей в обладании и его телом.

Кубок был выкован из серебра и украшен гравированной чернью сценой, изображавшей охоту. Не задумываясь ни о красоте, ни о стоимости вещи, Иоанн схватил его со стола и запустил в стену королевских покоев. Уильям Солсбери пригнулся. По его котте расплылись липкие потеки вина. Хьюберт Уолтер не шелохнулся, хотя ему чуть не размозжили голову.

– Снова этот проклятый Фульк Фицуорин! – вне себя от ярости, выкрикнул Иоанн. – Да меня уже тошнит от постоянных рассказов о чинимых им беззакониях! А вы – его приспешник! – Он упер палец в архиепископа. – Разбойник был у вас в руках, а вы позволили ему скрыться. Теперь он убил Мориса Фицроджера, и сыновья покойного требуют отмщения!

Бледное лицо Хьюберта порозовело, но он сохранил присутствие духа.

– Сир, несмотря на все недостатки и проступки Фулька, он верой и правдой служил моему брату. Поскольку мы говорим откровенно, позвольте заметить: мне кажется, что вы совершили несправедливость, отказав ему в праве на Уиттингтон. Некоторые поговаривают, что ваш отказ был продиктован мстительностью.

Иоанн огляделся, ища, чем бы еще запустить, но в пределах досягаемости оказалась только шахматная доска. Вид ее вызвал столь тягостные воспоминания, что королю стало физически плохо.

– Стало быть, для разных людей у вас существуют разные правила? – оскалился он. – Я отказываю Фицуорину в праве на землю, и меня объявляют мстительным? А он убивает Мориса Фицроджера – и это, по-вашему, совершенно нормально, да? Хьюберт, по-моему, вы ведете рискованную игру и балансируете на краю пропасти.

– Мы можем судить о произошедшем только со слов сына Фицроджера, – сказал Хьюберт. – Сомневаюсь, чтобы Фульк специально остановился и устроил засаду на дороге в Шрусбери, когда с ним ехали женщины.

– Да, кстати, поговорим о женщинах, вернее, об одной конкретной даме. Я имею в виду Мод Уолтер. – Иоанн сжал и разжал кулаки. – За одно это мне следует отправить вас в отставку с поста канцлера, а Робера ле Вавасура лишить земель.

– Я всего лишь исполнял последнюю волю моего покойного брата: связать узами брака Мод и Фулька Фицуорина. Фульк – разбойник? Да, может быть, но он же не отлученный от Церкви грешник. И вы, сир, не хуже меня знаете, что вопрос о его наследстве давно можно было решить полюбовно. Кроме того, Робер ле Вавасур никогда бы не согласился на брак своей дочери с Фалько де Броте.

У Иоанна тяжело вздымалась грудь.

– Вы допустили, чтобы Фицуорин не только тайком прибыл в Кентербери, но и беспрепятственно ушел отсюда, и не подняли тревогу!

– Я не только ваш слуга, но и человек Господа, – заметил Хьюберт.