Фехтовальщица (СИ) - Смородина Татьяна

— Человек — не птица, ему не следует вмешиваться в замыслы божьи. Да и кто начинает полет со стен тюрьмы? Это нехороший знак, сударыня.

Однако после этой прогулки совершенно неоригинальная мысль о побеге, присущая каждому нормальному узнику, стала мучить фехтовальщицу все сильнее. К этому подвинул и новый допрос, который устроил Катрен. Ее недавние предположения оказались верны — комиссар был и в «Парнасе», и на Марне.

— Я выяснил, что вы уехали из «Парнаса» в воскресенье двадцать восьмого августа в экипаже герцогини де Шальон.

— Да, после бала в Булонже я ночевала у герцогини. Я проигралась в Булонже. Герцогиня дала мне денег, и утром я собралась ехать домой, на родину. Мне удалось украсть лошадь у какой-то гостиницы, но я перепутала дороги и оказалась на Марне.

— Перепутали? Марна находится в противоположном направлении. Как можно было так перепутать?

— Значит, мне неправильно указали направление.

— Кто указал?

— Какой-то прохожий.

— Я ездил на Марну и выяснил, что вы приехали туда не одна. Кто вас сопровождал?

— Это случайный человек, — стала сочинять на ходу фехтовальщица. — Я попросила его помочь.

— Так это он указал вам неправильное направление?

— Да.

— И привез вас на Марну.

— Привез.

— Мне известно, что это некий знакомый господина де Грана, имени которого, к сожалению, никто не знает.

— А что говорит сам господин де Гран?

— Ничего. За день до моего появления он уехал из охотничьей резиденции, забрав деньги, слугу Раймона и конюха Гиборто. Это случилось после того, как к нему явился тот самый его знакомый, он же ваш «случайный человек», сударыня. Кто это был? Как его имя?

— Он не сказал.

— Неужели? Хм, я не первый раз в сыске и хорошо знаю, когда со мной хитрят, сударыня.

— Этот человек не имеет отношения к дуэли с графом д’Ольсино.

— В самом деле? Тогда зачем господину де Грану после последнего приезда этого «неизвестного человека» забирать государственные деньги, бросать столь престижное место и подаваться в бега?

— Вы ищите не там, лучше бы съездили в поместье графа.

— Я ездил в поместье графа и выяснил, что там был застрелен из арбалета некий де Барбю, а застрелила его девушка, очень похожая на вас. Позже я устрою вам встречу со свидетелями это преступления.

— А дети, которых убил граф? Доминик и Бертиль? Вы узнали о них?

— Брат графа, епископ реймский отрицает факт этого убийства.

— Еще бы он не отрицал! А Филипп? Слуга графа! Он все видел!

— Епископ утверждает, что старик спятил, он не дал мне говорить с ним.

— Но, вы же понимаете, что епископ врет!

— Мало понимать, нужно доказать это.

Катрен так и не добился от фехтовальщицы имени ее помощника, но предупредил:

— Вы можете молчать и дальше, сударыня, но когда начнется процесс, к вам могут применить более жесткие меры дознания.

Женька поняла, о чем он, и стала думать о побеге с новой силой. В воскресенье от Дервиля она узнала, что в Бастилии содержится де Зенкур.

— Де Зенкур? Почему де Зенкур? Король дал обратный ход новому эдикту?

— Нет, господин де Зенкур находится здесь по обвинению в смерти господина де Вернана, с которым дрался на дуэли. Об этом поединке сообщил некий де Жери.

— Де Жери?

— Да. За это он получил звание лейтенанта в королевской гвардии.

— Скотина!.. А де Зенкур? Что с ним будет?

— Ему дали понять, что возможен выкуп. Король не жаловал де Вернанов. Они некогда выступали на стороне его матери, поэтому его величество отнесся к виновнику его смерти столь снисходительно.

— Я хочу видеть де Зенкура, сударь!

— Это категорически нельзя, сударыня!

— Но господин Дервиль! Мне же только повидаться!

— Нет-нет, если это узнается, я лишусь места, сударыня, если не головы.

Комендант не сдавался, хотя сильное колебание в его глазах проступало довольно отчетливо. Женька нашла умным временно отступить, чтобы не мешать прорастать тому, что было уже посеяно, и против чего Дервиль был бессилен.

Перед ужином к девушке неожиданно пришел де Брук и приказал солдатам сделать обыск.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Зачем? — не поняла фехтовальщица. — Что-нибудь случилось?

— Еще ничего не случилось, госпожа де Шале, но мало ли что может прийти в голову узникам, дерзости которых потакает начальство.

— Вы думаете, что комендант готовит мне побег?

— Почему бы и нет? Стоит только взглянуть на эти его приседания вокруг вас.

— Господин Дервиль не будет так рисковать, у него семья.

— Какая семья, сударыня, когда с тобой будет горячая свеженькая девочка с упругими грудками? И потом я знаю, что господин Дервиль давно бредит дальними странами.

— Да, он в отличие от вас мечтал быть не начальником тюрьмы.

— И напрасно! Должность коменданта Бастилии — греза не романтическая, но доходная.

Ночью пришел Дервиль. Он снова подал ей свой плащ, но повел девушку не на стену, как в прошлый раз, а куда-то вниз. С ним были два незнакомых солдата охраны.

— Это, чтобы было меньше разговоров, — шепнул Дервиль. — Охранники с нижних этажей вас не знают. Я сказал, что вам разрешена встреча с мужем.

— Генрих здесь?

— Тише, я только так сказал. Мы идем к господину де Зенкуру. Я дам вам полчаса.

— Господин Дервиль!..

— Тише, иначе вы все сорвете.

— А вы знаете, что де Брук сегодня устроил обыск?

— Да. Так иногда делается, чтобы лишить узников возможности подготовить побег. Я разрешил ему это, чтобы усыпить его бдительность.

— Хорошо, а как там де Зенкур? Он ведь был ранен.

— К нему ходит тюремный лекарь. Ваш знакомый идет на поправку, но очень зол и опять собирается драться.

— С кем?

— С господином де Жери.

Камера, где содержался де Зенкур, была маленькой, а сам он спал, завернувшись в тонкое одеяло на обыкновенном деревянном топчане, отчасти смягченном жидким соломенным тюфяком. Дервиль оставил девушке ночник и вышел.

Женька подошла к топчану и присела на его край.

— Альбер… Альбер… — потрясла она за плечо спящего фехтовальщика.

Тот нехотя повернул голову, открыл глаза и уставился на девушку с таким недоумением, что она рассмеялась.

— …Дьявол!.. — воскликнул де Зенкур. — Проклятый лекарь!.. Что он мне дал? Я просил его усмирить мой рассудок, а он, скотина, совершенно расшатал его!.. Жано, это вы?

— Я, Альбер.

— … Дьявол! Так я не рехнулся? Я здоров?

Альбер поднялся и схватил девушку за руку.

— Да, вы здоровы, раз вы, говорят, собираетесь драться с де Жери! — продолжала смеяться фехтовальщица.

— Как вы оказались здесь, де Жано?

— Разве вы не знаете? Меня арестовали в приемной короля по обвинению в убийстве графа д’Ольсино.

— Да это я знаю! Как вы оказались у меня в камере?

— Комендант разрешил. Он дал мне полчаса и стоит там за дверью.

— Вы уже побывали в его постели?

— Альбер, я сейчас стукну вас в другой глаз!

— Разве то, что я сказал, невозможно?

— Невозможно!.. То есть, комендант… да, он вроде влюблен в меня…

— Тогда чего ж вы здесь торчите?

— Вы думаете, мне нужно бежать?

— А вы что ж, думаете, вам позволят быть маркизой де Шале? Вас или убьют или замуруют здесь навсегда, а в свете распространят слух, что вы умерли, не выдержав допроса с пристрастием!

— Да, мне уже намекнули.

— Тем более! Так что не теряйте из виду господина Дервиля, раз он имел несчастье попасться на крючок вашего дьявольского очарования!

— Вам тоже следует поберечься, Альбер.

— Мне? Чепуха! За меня скоро заплатят нужную сумму, и я выйду отсюда!

— Я говорю не об этом.

Женька рассказала об угрозе короля вернуть обратную силу новому эдикту.

— Он чего-то от вас хочет? — догадался де Зенкур.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, одну услугу. За это он обещает новое имя и деньги.

— И что же вы не соглашаетесь?

— А вы бы согласились, если бы вам предложили стать палачом, Альбер?