Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

– Эми! – воскликнул он и устремился ко мне.

Я и сама бросилась ему на встречу. Мы сплелись в объятиях, не желая друг друга отпускать, и шептали друг другу:

– Эми, куколка, ты цела? С тобой всё в порядке? Тебя не обижали? С тобой ничего не сотворили плохого?

Сказать ему, как над моим телом издевались в купальне? Да нет, долго объяснять, ещё не так поймёт.

– Всё в порядке, Лео. Ты как? Как твоя голова?

– Нормально, жить буду.

Позади раздалось тактичное покашливание. Киниф, отводя глаза, сказал что-то Леону на тромском. О, так сын визиря знает языки? Может, ещё и учился в Тромделагской империи? Тогда неудивительно, что он читает заграничные книги. Наверное, у тромцев и купил мой переведённый альбом.

Леон выслушал Кинифа, что-то ответил ему, а затем сын визиря ушёл, даже не сказав мне ничего на прощание. Ну и пусть. Зато теперь мы с Леоном остались одни посреди цветущего сада, а рядом журчат струйки фонтана, в кронах спрятались певчие птички, что чирикают нам радостную песнь. Какая романтическая обстановка… Всё внутри так и тянется к Леону, чтобы провести рукой по его гладковыбритой щеке и поцеловать.

Увы, но мой порыв был встречен растерянным морганием.

– Что не так? – спросила я.

– Прости, куколка, этот тип сбил мне весь настрой.

– При чём тут сын визиря?

– Да он сказал мне на прощание, что мужу и жене здесь прилюдно обниматься нельзя. Неприлично это. Хотя, сейчас тут никого кроме нас и нет, так что…

Теперь Леон сам полез ко мне с поцелуями, но на сей раз настрой пропал у меня, ведь мне нужно было узнать:

– Что ещё тебе сказал Киниф? Выкладывай всё, что знаешь, что видел и слышал. Тут что-то странное происходит.

– Знаю, куколка, знаю. Это я виноват, прости. Как только этот Киниф пришёл в мою камеру, я сразу потребовал, чтобы тебя освободили, сказал ему, что ты знаменитый фотограф, маркиза Мартельская, известная в Аконийском королевстве личность. А он послушал меня и решил, что раз я так за тебя переживаю, то ты точно моя жена. А раз ты маркиза, то и я маркиз. Ты прости, куколка, я бы в жизни на стал выдавать себя за другого. Это ведь Лориан был маркизом Мартельским. Но Киниф в этих тонкостях не разбирается, он ведь никогда в нашем королевстве не был, про аристократов только краем уха слышал. Вот я и решил ему подыграть, думал, это поможет тебе, думал, раз я теперь твой муж, то могу требовать, чтобы тебя освободили и вернули мне.

– Ты всё правильно сделал, Лео. Ты даже не представляешь, от какой неприятности спас меня этой маленькой ложью.

– Правда? Я совсем не знаком со здешними нравами, понял только, что без мужа или родственников женщина тут полностью беззащитна. А я этого допустить не могу. Мы же вместе, куколка. Вместе сюда попали, вместе и вернёмся домой.

– Конечно, Лео. Только вместе.

Мы просидели у фонтана с четверть часа, чтобы помолчать и насладиться тишиной в объятиях друг друга. Так не хотелось прерывать этот миг, но ситуация требовала разговора по душам.

– Лео, во что мы вляпались? Что нам теперь делать?

– Не знаю, куколка. Знаю только то, что из пустыни нас привезли на спинах лошадей сюда, в Альмакир. Вроде как, это столица Сахирдина. Здесь засела вся властная кодла сатрапии. Нами заинтересовался этот Киниф. Он сын здешнего визиря дел. Это кто-то вроде министра внутренних дел. Я как мог, объяснил ему, кто мы. Кажется, он поверил, что мы не тромские шпионы. Вроде, он толковый малый, даже учился когда-то во Флесмере, по-тромски говорит неплохо. А вот что у него в голове – понятия не имею. С чего вдруг он притащил нас в дом своего отца? Не верю я во все эти его расшаркивания с извинениями. Ему что-то надо от нас. Может, хочет обменять на кого-то? Как думаешь, в королевстве есть отловленные сарпальские шпионы?

– Не знаю, Лео. Но мне кажется, нам очень повезло, что мы сейчас здесь, а не в темнице. И даже не в пустыне без вещей и еды с водой. Интересно, где теперь моя фотокамера? Стражники так и бросили её с остальными вещами в пустыне?

Сама мысль об этом меня ужасно расстраивала. Благо, Леон сказал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Нет, всё здесь, во дворце. Стражники вывезли из пустыни нас и наши вещи. Киниф хранит их в сундуке. Рюкзак, твою сумку с объективами. Он даже отдал мне ключ от того сундука, сказал, я в любой момент могу взять оттуда всё, что мне нужно. Ты прости, по-моему, он считает, что все вещи жены в первую очередь принадлежат её мужу. Но камеры в сундуке нет, я проверял. Этот хитрец куда-то её спрятал, но не говорит куда.

– Наверное, в свой личный сундук. Ничего страшного, Лео, я уже сталкивалась с подобным. Просто Киниф не хочет, чтобы я фотографировала его домочадцев. Как только покинем дворец, камеру мне отдадут.

– Знать бы только, когда это будет.

– Так он не сказал, как долго мы будем гостить здесь?

– В том-то и дело, что нет.

Увы, на этом нашу беседу прервали. Вернулся Киниф, чтобы пригласить нас во дворец на ужин. Наивная, я думала, что за трапезой смогу поговорить с сыном визиря, а может даже и с его отцом, и прояснить все неувязки. Вот только Леон пошёл в обеденный зал вслед за Кинифом, а меня туда даже не пустили.

– Что ты, госпожа, – повела меня совсем в другую сторону прислужница с грустными глазами. – Все женщины трапезничают на женской половине. На мужскую никому из нас заходить нельзя.

О, нет, только сарпальского шовинизма и половой сегрегации мне не хватало. Бедный Леон, как он теперь будет в одиночку вести переговоры с визирем и выторговывать нашу свободу? Как будет соперничать в словоблудии с прожжёнными царедворцами? Не тот у него характер. Вдруг его разоблачат и поймут, что никакой он не маркиз? Хотя, я и сама так себе маркиза, дипломатическим талантом Наталины Бламартель тоже не обладаю. Надеюсь, Киниф не успеет всего этого понять.

Пока всё внутри разрывалось от тревоги за Леона, прислужница завела меня в зал, устеленный коврами и подушками. В самом его центре вокруг огромной скатерти с множеством полных тарелок расселось три десятка женщин и девушек в ярких и даже кричащих своей откровенностью одеяниях. Увешанные с ног до головы всевозможными браслетами, ожерельями и серьгами, они сидели молча и нервно теребили свои украшения, с тревогой поглядывая на меня. Были здесь и девочки всех возрастов и даже два маленьких мальчика, что жались к своим матерям и тоже помалкивали.

Тяжёлым и пронизывающим взглядом меня наградила дама в летах, что сидела в окружении россыпи подушек, будто на троне. Грузное тело, обвисшая шея, неестественно чёрные волосы под покрывалом, а ещё вынимающий душу взгляд тёмно-карих глаз – она напомнила мне ведьму из детских сказок. Даже мурашки пробежали по спине, как только я услышала:

– Садись, чужеземка, раздели с нами эту скромную трапезу.

Прислужницы в бесформенных рубахах то и дело подносили и ставили на скатерть огромные латунные подносы со всевозможными блюдами.

Я села подле важной дамы, а знакомая прислужница с грустными глазами поставила возле меня большую миску и склонила над ней кувшин с водой, готовясь лить воду. Так, что это значит, что от меня требуется? Омыть руки перед едой? Точно, столовых приборов-то тут нет, так что придётся есть руками, потому руки надо омыть – мне уже доводилось читать об этой особенности сарпальского этикета.

Покончив с водными процедурами, я обмакнула руки льняной салфеткой и присоединилась к трапезе. Глаза разбегались от разнообразия яств, но первым делом я выбрала то, чего мне так давно не хватало – мяса – волокнистого, сочного, нежного, порубленного на кусочки ягнёнка… да ещё с тушёным баклажаном… а ещё шарики риса с приправой… а потом лепёшка из воздушного теста, которую можно обмакнуть в густой соус… и дольки абрикосов с дынями… разбавленное вино… орешки… изюм…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Что-то я увлеклась. На меня смотрели во все глаза не только сотрапезницы, но и прислужницы. А что они хотят – я северная великанша, мне надо много есть.

– Как тебя звать, чужеземка? – обратилась ко мне важная дама.