Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

От раздумий меня отвлёк шум впереди – по дну русла на нас нёсся поток грязи и обломанных веток.

Волна ударила по ногам и вмиг смела разложенную посуду и рюкзаки. Я еле удержалась на ногах и кинулась спасать наши вещи. Леон успел ухватить за лямку только один рюкзак, у меня в руках осталась лишь пара закупоренных бутылок.

– Эми, пора выбираться отсюда, – сквозь шум дождя крикнул он.

Я и сама поняла, что пора. Кажется, земля в пустыне высохла так, что больше не способна впитывать воду. А та и растекается по долине, стремясь скатиться вниз. А внизу только русло бывшей реки. А на самом её дне – мы. Как же всё сегодня неудачно совпало…

Леон уже пытался вскарабкаться вверх по склону, но размокшая галька скатывалась вниз вместе с Леоном. Я перекинула через плечо лямки камеры и фотосумки и попыталась впиться в рыхлую почву пальцами, но высоко взобраться тоже не смогла.

А вода в русле всё поднималась, неся на своих волнах вырванные с корнем скелеты высохших деревьев. Их изогнутые ветви так и норовили зацепить нас за ноги и унести нас вслед за собой.

Вода прибывала, а мы изо всех сил карабкались вверх и в отчаянии срывались вниз. Когда я плюхнулась в воду в третий раз, она уже доставала мне до пояса.

Внезапно в бок ударил мощный поток грязи, а вместе с ней и что-то увесистое. Я повалилась в реку, и вода понесла меня прочь. Только бы не намочить объективы и камеру, только бы не намочить…

Мне удалось вынырнуть и зацепиться за обломок дерева, что встал поперёк потока. Я цела, кажется, и с оборудованием всё в порядке – хвала герметичной застёжке.

– Эми! – раздалось в стороне. – Держись, я иду к тебе!

Не успела я опомниться, как волна пронесла мимо меня нагромождение ветвей, а вслед за ними и Леона. Я еле успела протянуть руку и ухватить его за рюкзак, держась другой рукой за прибившуюся к склону корягу. Всё, я поймала Леона, река не унесёт его прочь от меня.

– Всё, никаких больше геройств, – строго сказала я, когда Леон вынырнул и отдышался. – Ползём скорее наверх.

Ухватившись за корягу, мы едва смогли приподняться над грязевым потоком. Склон под ногами расползался, словно тёплый пластилин, а сверху в лицо били струи водопада, но мы продолжали ползти к вершине оврага.

За спиной принёсся жалобный визг – я обернулась и увидела, как новая волна тащит за собой обломки струганых досок и ревущего ослика. Бедное животное перебирало передними копытцами, но плыть не могло. Вода так и унесла его за поворот русла, и больше жалобных криков я не слышала. Ох, надо скорее выбираться отсюда, пока и мы не утонули.

Путь наверх был долог, труден, но мы справились. Первой из прибывающей реки выползла я и, не успев отдышаться, начала тянуть Леона за лямки рюкзака. Наконец он выкарабкался, и мы без сил повалились на утопающую в воде каменистую землю.

Спаслись. Но какой ценой?..

Мы держались за руки и, тяжело дыша, смотрели друг на друга, не в силах отвести глаза.

– Эми, знаешь, что мы забыли прихватить с собой из самолёта? – внезапно спросил Леон.

– Что?

– Надувные жилеты из-под кресел, – рассмеялся он.

Надувные жилеты? Для спасения на водах? Действительно, как это мы не предвидели, что в пустыне можно утонуть?

Я и сама нервно рассмеялась в ответ, а ладонь потянулась к янтарному амулету. В который раз признаю, я – дура, надо было послушать скорпиона, а не полагаться на свои глаза и уши. В следующий раз обязательно так и поступлю.

Ливень начал стихать. Через пару минут на землю упала последняя капля, и небо начало очищаться от свинцовых туч, что стремительно уползали куда-то на юго-запад.

Мы поднялись, чтобы проверить содержимое спасённого рюкзака. Армейская тушёнка из оленины, маринованные оливки, мой персиковый компот, две не откупоренные бутылки с водой, медикаменты, ложки с вилками. А вот мисок и кружек больше нет, как нет и одеял, сменной одежды, галет с крекерами и кульков с крупами. Наших запасов хватит от силы на полтора дня. А что дальше?

Наконец солнце выглянуло из-за гороподобных вершин облаков. Я решила проверить камеру и содержимое сумки с оборудованием. Так, вода внутрь не попала, объективы целы и на месте, в тайном кармане наши с Леоном документы, письмо от министерства иностранных дел и ормильская телеграмма. Камера в порядке. Прекрасно, можно напоследок снять следы наводнения в пустыне. А что мне ещё делать? Не реветь же от горя. Фотограф должен оставаться фотографом до конца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Река наполнилась мутной водой выше человеческого роста. На берегу и в окрестностях вся земля теперь испещрена лужами. Вода испаряется с такой неимоверной силой, что духота снова повисла в воздухе. И она такая тягучая и вязкая, что с каждой минутой становится всё тяжелее дышать.

Пока я снимала пейзаж за рекой, Леон складывал вещи в рюкзак, приговаривая:

– Если пойдём вдоль русла, точно наткнёмся на людей. Осла ведь откуда-то унесло течением. И те доски, будто от забора или сарая. Есть здесь неподалёку люди, я это чувствую.

Есть, и намного ближе, чем нам казалось. Стоило Леону только сказать об этом, как за спиной послышалось хлюпанье и фырчанье. Я резко обернулась, и всё внутри похолодело. К нам подъезжали десять всадников, все в чёрных вымокших одеждах, на вороных конях, с саблями за поясом и одной древней штыковой винтовкой в руках. Какая досада, что мой револьвер вместе с пулями утонул…

Бородатые всадники вмиг окружили нас, сверкая злобными взглядами из-под кустистых чёрных бровей. Всего одна команда их предводителя с винтовкой, и десяток сабельных клинков метнулись в нашу сторону.

Холодок пробежал по моей спине. Кто это? Джандерцы-разбойники, они сейчас схватят нас, чтобы принести в жертву своим богам? Тогда почему их бородатые лица не закрыты повязками? Может, это клевреты тромских шпионов, они выследили нас, чтобы расправиться?

– Смутьяны и лазутчики, – внезапно выкрикнул всадник с ружьём, – именем владыки Сахирдина сиятельного Сеюма повелеваю признаться, кто прислал вас наводить ужас на жителей Миразурта?

– Чего ему надо? – шепнул мне на ухо Леон. – Что тут происходит?

– Понятия не имею, – шепнула я в ответ и обратилась к предводителю, – О чём ты говоришь, господин? Кто ты?

– Молчи, презренная женщина! – тут же рявкнул на меня бородач. – Твоё дело прислуживать твоему усатому мужу и не перебивать его, когда он должен говорить со мной. И не смей поднимать на меня свои змеиные глаза, белобрысая ведьма!

Я поспешила опустить голову и не смотреть на этого жуткого человека. Гордость гордостью, но эти люди могут нас запросто прирезать. Но за что?

– Прости господин, но мой спутник не знает твоего языка, – всё же сказала я.

– Тогда переводи ему мои вопросы. Почему ваша крылатая машина дни напролёт парит над Сахирдином? Зачем вы ходите по пустыне ночами и пугаете пастухов призрачными огнями? Куда вы спрятали ваши длинные скорострельные ружья? Ну же, отвечай!

Я собралась с мыслями и сказала Леону:

– Лео, когда мы с остановившимся мотором пролетали над квадратным городом, на земле нас ведь не должны были слышать?

– Конечно, нет, разве что тень увидели бы. Так что эти люди от нас хотят?

– Лео, они спутали твой моноплан с самолётом аэрофотосъемки, а нас с теми шпионами, которым скинули ящик с радиостанцией…

– А ну, молчать, презренные! – прикрикнул на нас предводитель. – Отвечай, кто прислал вас сюда?

– Никто, господин. Мы просто хотели попасть в Ормиль, в Кардахар, но наш самолёт залетел слишком далеко и рухнул на землю. Над вашим городом с гулом летают другие люди, а те, кто пугает ваших пастухов скорострельными ружьями, сами теперь охотятся на нас. Они нам не друзья и не союзники. Они наши враги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я была готова сказать, что угодно, лишь бы от нас отстали. Мной овладел небывалый страх. Даже в Жатжае я не боялась за свою жизнь так, как боюсь теперь. Потому что я здесь не одна.

Пальцы Леона осторожно подобрались к моей ладони и сжали её.