Хранители - Джон Толкиен

Они двинулись дальше. Но вскоре снег пошел сильнее, заполнив весь воздух и закрыв видимость. Темные согнутые фигуры Гэндальфа и Арагорна всего в одном-двух шагах впереди были еле видны.

— Мне это совсем не нравится, — пыхтел сзади Сэм. — Снег — это хорошо прекрасным утром, но я люблю лежать в постели, когда он идет. Хотел бы я, чтобы этот снег выпал в Хоббитоне. Как все обрадовались бы.

За исключением высоких торфяников северного Удела, сильный снегопад редок в Уделе и приветствуется там как случайность и повод для веселья. Ни один живущий хоббит, за исключением Бильбо, не мог помнить долгую зиму 1311 года, когда белые волки вторглись в Удел через замерзший Брендивайн.

Гэндальф остановился. Снег толстым слоем лежал на его плечах и капюшоне и до лодыжек поднимался у его ног.

— Этого я и боялся, — сказал он. — Что вы скажете теперь, Арагорн?

— Что я тоже боялся этого, — ответил Арагорн, — но я боялся меньше других опасностей. Я знаю, как опасен снег, хотя он редко выпадает так далеко к югу. Лишь высоко в горах. Но мы еще не поднялись высоко, мы находимся в местах, где дороги всю зиму открыты.

— Я думаю, не затея ли это врага, — сказал Боромир. — В моей земле говорят, что он умеет управлять бурями в горах тени на границах Мордора. У него большая сила и множество союзников.

— Его руки действительно протягиваются далеко, — сказал Гимли, — если он может перебросить снег с севера сюда, к нам, на три сотни лиг.

— Его руки протягиваются далеко, — подтвердил Гэндальф.

Пока они стояли, ветер утих и снег пошел реже. Они вновь двинулись. Но не прошли они и четверти мили, как буря разразилась с новой яростью. Ветер свистел, а снег превратился в слепящий буран. Вскоре даже Боромиру стало трудно идти. Хоббиты, согнувшись почти вдвое, с трудом брели вслед за своими более высокими товарищами, но было ясно, что много они пройти так не смогут, если снегопад будет продолжаться. Ноги Фродо налились свинцом. Пиппин едва тащился за ним. Даже Гимли, сильный, как все гномы, с трудом передвигал ноги.

Отряд остановился внезапно, как будто все, не говоря ни слова, пришли к согласию. Они услышали в окружавшей их темноте странные сверхъестественные звуки. Это мог быть просто шум ветра в щелях и скальных провалах, но звуки напоминали им крики и дикие раскаты хохота. Со склонов горы начали падать камни, свистя над их головами, или разбивались о тропу рядом с ними. Вновь и вновь слышали они отдаленный грохот, как будто откуда-то сверху катился огромный булыжник.

— Мы не можем идти дальше сегодня, — заметил Боромир. — Пусть тот, кто хочет, называет это ветром, но эти камни нацелены в нас.

— Я назову это ветром, — сказал Арагорн, не согласившись. — Но это не делает ваши слова неправильными. В мире много злого и недружелюбного по отношению к тем, кто ходит на двух ногах, но которые все же не в союзе с Сауроном, а имеет свои собственные цели. Кое-кто живет в этой земле дольше Саурона.

— Карадрас называют жестоким, и это имя он носит давно, тогда еще и слухи о Сауроне не достигли этой земли, — заметил Гимли.

— Неважно, кто наш враг: все равно мы не можем отразить его нападения, — сказал Гэндальф.

— Но что же нам делать? — жалостно воскликнул Пиппин. Он прислонился к Мерри и Фродо и дрожал.

— Либо останавливаться, либо возвращаться, — сказал Гэндальф. — Идти дальше мы не можем. Если мне не изменяет память, то чуть выше тропа оставляет утес и идет по широкой полосе длинного и трудного подъема. Там нас ничто не защитит ни от снега, ни от камней, ни от чего другого.

— Защита, — прошептал Сэм. — Если это защита, тогда одна стена безо всякой крыши — дом.

Путники как можно теснее прижались к утесу. Склон смотрел на юг и у самого подножья немного нависал, давая некоторую защиту от северного ветра и падающих камней. Но все же вихревые потоки воздуха ударяли их со всех сторон, а снег падал еще более густым потоком.

Они сгрудились, прижавшись спинами к скале. Пони терпеливо, но уныло стоял перед хоббитами и немного заслонял их от непогоды. Вскоре снег поднялся ему до колен и продолжал подниматься. Если бы не их товарищи большого роста, хоббиты скоро были бы погребены в снегу.

Страшная сонливость охватила Фродо: он почувствовал, как быстро погружается в теплую туманную дрему. Ему казалось, что костер согревает его ноги, откуда-то издалека послышался голос Бильбо:

— Я не слишком высокого мнения о твоем дневнике. Снежная буря 12 января: не было необходимости возвращаться, чтобы сообщить об этом!

— Но я хотел отдохнуть и поспать, Бильбо, — ответил Фродо с усилием и почувствовал, что его трясут. Возвращение к реальности было болезненным. Боромир вытащил его из снежного гнезда и поднял над землей.

— Невысоклики умрут здесь, Гэндальф, — сказал Боромир. — Бесполезно сидеть тут, пока снег не укроет нас с головой. Мы должны что-то сделать, чтобы спастись.

— Дайте им это, — сказал Гэндальф, вынимая из своего мешка кожаную фляжку. — Только по одному глотку для всех нас. Это мирувер — напиток из Имладриса. Элронд дал его мне при расставании. Пустите по кругу!

Как только Фродо проглотил немного теплой ароматной жидкости, он почувствовал прилив сил, тяжесть оставила его тело. Остальные тоже ожили и почувствовали новую надежду и энергию. Но снег не прекращался. Он падал еще гуще, а ветер завывал громче.

— Что вы скажете о костре? — внезапно спросил Боромир. — Пожалуй, мы должны выбирать между смертью и костром, Гэндальф. Несомненно, когда снег накроет нас, мы спрячемся от всех недружелюбных глаз, но это нам не поможет.

— Разожгите костер, если сможете, — ответил Гэндальф. — Если шпионы могут выдержать эту бурю, они все равно видят нас.

Но хотя они по совету Боромира принесли с собой сухих дров и растопку, искусство эльфа и даже гнома не помогло зажечь огонь в вихрях снега. Наконец сам Гэндальф неохотно принялся за дело. Произнеся повелительным тоном: «Науран эдра и таммен!», он сунул конец своего посоха в середину охапки дров. Немедленно показался большой язык зеленого и синего пламени, дерево затрещало в огне.

— Если кто-нибудь видел это, мое присутствие здесь обнаружено, — сказал он. — Я написал: «Гэндальф здесь» письменами, которые могут быть прочтены от Раздола до устья Андуина.

Но товарищество больше не заботилось о наблюдателях и о недружелюбных глазах. При виде огня путники оживились. Дерево весело трещало, и хотя вокруг продолжал идти снег и свистел ветер, они с радостью принялись отогревать руки у огня. Так они и стояли, окружив танцующие и раздувающие языки пламени. На их усталые беспокойные лица падал красный свет, за ними черной ночью стояла тьма.