Крадущаяся Тьма - Линн Флевелинг

— Ты хочешь сказать, что здесь какое-то древнее святилище? — спросил Микам, внимательно разглядывая камень.

— Что-то в этом роде. Те предметы, что нашел Серегил, пролежали здесь более тысячи лет. Нужно вернуть их на место.

Серегил положил глиняную фигурку и резное украшение к подножию белого камня.

— Я осмотрел валун, но не нашел на нем никаких знаков. Но если здесь было святилище, может быть, в пророчестве идет речь именно о нем?

Нисандер покачал головой:

— Нет, это всего лишь опознавательный знак, я в этом уверен. До того, как берег зарос лесом, белая скала должна была быть заметной с моря, да и с дороги тоже, если дорога в те времена уже существовала.

— Тогда храм где-нибудь в окрестных лесах, — предположил Микам. — Отдохни здесь, Нисандер, а мы с Серегилом поищем вокруг.

Лес был старым, никогда не вырубавшимся, с определенным облегчением отметил Микам. Огромные перекрученные ветром сосны росли далеко друг от друга, подлеска почти не было. Однако, хотя видеть во все стороны они могли на большое расстояние, после часа поисков ни Микам, ни Серегил не обнаружили ничего, что даже отдаленно напоминало бы храм или иное строение.

Вернувшись на берег, они увидели, что Нисандер обследует склоны холма. День клонился к вечеру, и отлив обнажил часть дна бухты.

— Ничего не нашли, а? Очень странно. — Опираясь на посох, Нисандер перевел мрачный взгляд на море. — Но ведь если нам не удается ничего обнаружить, возможно, мы ищем не то, что следует.

Микам с разочарованным вздохом опустился на камень.

— И что же тогда нам следует искать? Ведь осталось всего три дня до этого твоего затмения.

Серегил недовольно оглядел бухту, потом спустился к кромке берега.

— Наша неудача означает одно: то, что мы ищем, — не здание.

— Мне знакомо выражение его глаз, — сказал Микам, наблюдая, как друг обшаривает подножие склона, словно гончая, потерявшая след.

Нисандер смущенно кивнул:

— Мне тоже.

— Что ты там ищешь? — окликнул Серегила Микам.

— Пока еще не знаю, — рассеянно ответил тот, тыкая палкой в груду водорослей, плавающую в одной из оставленных отливом луж.

— Смотрите: скалы вокруг бухты образуют естественный амфитеатр, — показал Нисандер. — Давайте обойдем верхние склоны; я пойду направо. Микам послушно принялся карабкаться на скалы, но не нашел там ничего, кроме раковин и птичьего помета. Он как раз раздумывал, не следует ли Нисандеру потратить часть своих магических сил, чтобы найти храм, когда снизу донесся победный клич Серегила.

— Что там? — крикнул Микам.

Серегил лежал на животе, запустив руки почти по плечо в одну из узких длинных расселин, сбегающих по склону горы к морю.

— Идите взгляните сами.

Спустившись вниз, Нисандер и Микам опустились на колени и заглянули в трещину в камне.

— Вон там, — показал Серегил, отодвигая в сторону сухие водоросли. Под ними Нисандер и Микам увидели ряды грубо вырезанных символов, начинающиеся в шести дюймах ниже края расселины. Продвигаясь вдоль нее на четвереньках, они обнаружили, что символы непрерывной полосой тянутся по обеим сторонам расселины, уходя к самой воде. По другую сторону бухты оказалась еще одна трещина в камне, покрытая изнутри такой же резьбой.

— Что это? — спросил Микам. Бледное лицо Нисандера осветилось возбуждением; он лихорадочно изучал спирали, круги и кресты, образующие узор.

— Такие высеченные в камне символы находят повсюду на берегах внутренних морей, но никому еще не удалось их расшифровать. Как и тот белый камень, они были здесь еще до того, как наш народ пришел в эти края.

— Еще одно священное место, — сказал Серегил, садясь на камень. — Я нашел корону в пещере, которую дравнийцы называли жилищем духа. Я почувствовал его присутствие после того, как добыл корону. Микам, помнишь подземное святилище, которое ты обнаружил в топях?

— Конечно, — поморщился тот, вспомнив ужасную бойню.

— Ты говорил, что там было что-то вроде каменного алтаря, — вступил в разговор Нисандер, обменявшись с Серегилом взволнованным взглядом. — То подземелье, должно быть, тоже было своего рода святилищем, еще до того, как там спрятали деревянные диски. — Он махнул рукой в сторону обнаруженных ими символов. — А теперь эта наша находка — древний храм. Похоже, некроманты используют силу, таящуюся в таких местах, для усиления собственной магии. Если предположить, что так оно и есть, тогда выбор Мардусом этого труднодостижимого храма должен иметь особое значение.

— Я как раз думал о том же, — сказал Серегил, заглядывая в правую из двух расселин. Начинался прилив, и вода с легкими вздохами поднималась все выше и выше по трещине, неся пену и водоросли. Подумав секунду, Серегил принялся стаскивать сапоги.

— Будь добр, принеси веревку, — попросил он Микама, снимая и тунику с рубашкой.

— Что это ты затеял?

— Просто хочу посмотреть, куда ведут эти расселины. Серегил обвязал один конец веревки вокруг талии, другой вручил Микаму и шагнул в ледяную воду.

Он не зашел еще и по пояс, когда придонное течение сбило его с ног. Микам натянул веревку, но Серегил выплыл на поверхность и знаком попросил его вытравить побольше. Борясь с волнами, он отплыл от берега и нырнул.

— Что он рассчитывает найти? — обеспокоенно пробормотал Микам, разматывая веревку.

— Представления не имею, — покачал головой Нисандер.

Серегил нырял еще два раза, потом закричал, чтобы Микам вытащил его.

Бледный и посиневший от холода, Серегил вылез и растянулся на нагретом солнцем камне. Нисандер снял с себя плащ и накинул на него.

Микам опустился на корточки рядом с другом.

— Что-нибудь нашел?

— Ничего. Я думал, может быть, с приближающимся подаренным отливом… — Серегил оборвал себя, резко поднялся и ударил кулаком по лбу. — Пальчики Иллиора, я же все понял наоборот!

— Ах, кажется, я догадался! — Впервые за все время на бледных щеках Нисандера проступил румянец. — Как же я мог проглядеть такую очевидную вещь!

— Подаренным отливом? — переспросил Микам, гадая, правильно ли он расслышал.

Зубы Серегила стучали, как кости для игры в бакии в кожаном стаканчике.

— Это последняя часть головоломки. Теперь все встало на место.

— О чем, черт возьми, вы…

— Дважды каждый месяц луна дарит самые большие прилив и отлив, — объяснил Нисандер. — Рыбаки называют их подаренными. В день затмения как раз Такой прилив и будет.

— Дело в водорослях, — продолжал Серегил, как будто это все объясняло.

— Они растут гуще всего на границе воды при отливе. Прошлой ночью я заметил, что, когда вода спала, обнажилась особенно густая заросль.

— Но ты же сказал, что ничего не нашел!

— Правильно. — Серегил вскочил на ноги и устремился вверх по склону. — Я мог бы избавить себя от бесполезного заплыва. Лейтеус сказал, что затмение произойдет в полдень — то есть во время самого высокого прилива! Это другая половина цикла! — Он снова начал разглядывать расселину, не обращая внимания на капающую с носа воду. Внезапно он наклонился над кучкой камней рядом с параллельной трещиной и начал отбрасывать их в сторону.

— Смотрите, дыра! — Он показал Нисандеру и Микаму на круглое отверстие диаметром в руку человека, уходящее глубоко в камень. Серегил опустился на колени и стал шарить вокруг. Скоро он нашел еще одно отверстие, потом еще одно.

Нисандер и Микам пришли ему на помощь, и вскоре они обнаружили четырнадцать таких отверстий, расположенных на равном расстоянии друг от друга и образующих полукруг; центром его оказалась большая неглубокая впадина в скале как раз там, куда не доставал прилив. Она с виду ничего собой не представляла, заваленная плавником, сухими водорослями и раковинами, однако обе таинственные расселины сходились к ней.

— Вот тебе твой храм, — объявил Серегил.

— Думаю, ты можешь быть прав, — ответил Нисандер, в изумлении озираясь.

— Он выше обычной линии прилива, но, судя по наносам, самые высокие подаренные приливы достигают его. Здесь что-то вроде естественной выемки.

— Должно быть, это все сооружено ради богов того народа, что оставил выбитые в камне символы, — рассуждал Нисандер. — Интересно, а что собой представляют дыры?

— Так, значит, затмение и самый высокий прилив, при котором выемка заполняется, произойдут одновременно, — заметил Микам, помогая Серегилу снова прикрыть камнями отверстия.

— Прилив достигнет самой высокой точки через несколько минут после начала затмения, — ответил маг. — Это значит, что у Мардуса будет совсем мало времени для завершения обряда, прежде чем снова покажется солнце. Обычно считается, что чем более редкое синодическое расположение имеет место, тем сильнее его эффект. А тут еще комета… Я сказал бы, что противостояние будет чрезвычайно могущественным и опасным. И то. что его сила будет использована именно в этом месте, делает его опасным вдвойне.