Одиссея Грина - Филип Фармер

Почти пять часов делал свое дело биогель. Кальтроп снова и снова следил за приборами и кривыми на экранах осциллографа. Наконец он произнес:

— Можно доставать.

Он повернул переключатель на панели робохирурга, и тело Стегга было осторожно извлечено из ванны и перенесено на операционный стол. Здесь с него были смыты остатки биогеля, извлечены электроды из сердца и головного мозга, зашита грудь, установлена на место крышка черепа, на кости черепа была натянута кожа и наложены швы.

Теперь руки товарищей отнесли его в постель. Спал Питер, словно новорожденный.

Черчилль вышел к кэйси, преисполненным суеверного ужаса и наотрез отказавшимся войти в корабль.

Мужчины тихо переговаривались между собой. Мэри Кэйси сидела, прислонившись к стволу дерева, лицо ее походило на трагическую маску.

Услышав шаги Черчилля, она подняла голову и спросила безжизненным голосом:

— Мы можем теперь уйти? Я хотела бы остаться со своими.

— Мэри, — сказал Черчилль, — вы можете идти куда пожелаете. Но сначала я должен рассказать, почему просил подождать эти несколько часов.

Мэри выслушала его рассказ о намерении слетать на Марс для пополнения запасов топлива, а затем направиться на планету звезды Вега и там обосноваться. Поначалу казалось, что лицо ее оживилось, но через некоторое время к ней снова вернулось прежнее безразличие.

— Я рада, что у вас есть цель, к которой стоит стремиться, — сказала она, — хотя все это и отдает богохульством. Однако меня это, в сущности, не касается. Для чего вы рассказываете об этом мне?

— Мэри, в две тысячи пятидесятом году, когда мы покидали Землю, было широко распространено возвращение умерших к жизни. Это не колдовство и не черная магия, это приложение знаний, которые…

Она вскочила и схватила его за руку.

— Неужели вы возвратили Питеру жизнь?

— Да, — ответил Черчилль. — Он сейчас спит. Вот только…

— Только что?

— Когда человек бывает так долго мертв, неизбежно перерождается какая-то часть мозга. Обычно ее удается восстановить. Но бывают случаи, когда человек на всю жизнь остается слабоумным.

Улыбка сошла с се лица.

— Значит, до утра ничего не будет известно? Почему же вы сразу же не сказали, что нужно подождать до утра?

— Потому что мы не были уверены в успехе. Есть еще кое-что… Каждый из экипажа «Терры» знает, что может случиться, если он умрет и будет воскрешен. Все мы, кроме Сарванта, условились, что если кто-то из нас выйдет из ванны для оживления идиотом, то его снова убьют. Кому хочется жить слабоумным?

— Убить его будет чудовищным грехом! — воскликнула Мэри. — Это будет просто зверство!

— Не буду спорить с вами, — пожал плечами Черчилль. — Я только хочу, чтобы вы знали, что может произойти. Тем не менее, если это хоть немного вас утешит, я могу рассказать, как на планете Викса погиб Аль-Масини. Ядовитое растение, стреляющее крохотными отравленными иглами при помощи сжатого воздуха, дважды попало в него. Он умер на месте, а растение затем раскрылось и из него выскочило около двадцати насекомых, похожих на сороконожек, каждое фута два длиной и с огромными клешнями. По-видимому, они намеревались затащить тело Аль-Масини внутрь, где все — в том числе и растение — поделили бы его плоть между собой.

Мы находились вне пределов досягаемости игл и уничтожили насекомых ружейным огнем, а растение гранатой. Затем мы переправили тело Аль-Масини на корабль и, изгнав яды из его системы кровообращения, воскресили его. Он совершенно не пострадал — ни физически, ни умственно. Но случай со Стеггом намного сложнее.

— Я смогу повидаться с ним утром?

— Обязательно, каков бы ни был исход.

Ночь тянулась медленно. Никто из команды не спал. Не спала и Мэри, хотя остальные кэйси залегли в кусты и сладко храпели. Кто-то спросил у Черчилля, почему они торчат на месте, ожидая пока проснется Стегг. За это время они могли бы усыпить еще одну или две деревни, заложить в камеры глубокого холода еще больше женщин и детей и отправиться на Марс.

— Из-за этой девушки, — объяснил Черчилль. — Питер, возможно, захочет забрать ее с собой.

— Тогда почему бы просто не отправить ее в азот? — спросил Ястржембский. — Что за мелкое чистоплюйство? Такая трогательная забота о ее чувствах на фоне похищения нескольких дюжин женщин и младенцев!

— Мы их не знаем. Кстати, мы делаем одолжение детям и пантс-эльфским женщинам, вытаскивая их из этого дикого мира. Но ее-то мы знаем. И знаем, что они собирались пожениться. Подождем и поглядим, что скажет Стегг.

Наконец наступило утро. Команда позавтракала и занялась подготовительными работами, но вскоре Кальтроп созвал всех.

— Время! — произнес он, зарядил шприц и воткнул иглу в огромный бицепс Стегга, после чего приложил тампон и предусмотрительно отошел в сторону.

Черчилль вышел к Мэри и сообщил ей, что Питер вот-вот проснется. Мерой ее любви к Стеггу стало то, что она набралась смелости войти в корабль. Она старалась не глядеть по сторонам, пока ее вели по коридорам, заполненным тем, что казалось ей зловещими колдовскими устройствами. Девушка смотрела прямо перед собой на широкую спину Черчилля.

Увидев Питера, она разрыдалась.

Он что-то невнятно пробормотал, веки его слегка дрогнули и замерли.

— Проснись, Питер! — громко сказал Кальтроп и похлопал капитана по щеке.

Глаза Стегга открылись. Он обвел взглядом всех собравшихся вокруг него — Кальтропа, Черчилля, Стейнберга, Аль-Масини, Лина, Ястржембского — и на лице его отразилось недоумение. Когда же он увидел Мэри Кэйси, то совсем опешил.

— Что за дьявольщина? — попытался он рявкнуть на своих подчиненных, но звуки эти больше напоминали кудахтанье. — Я, что, потерял сознание? Мы на Земле? Впрочем, где же еще! Иначе откуда на борту женщина. Если только вы, дон-жуаны, не прятали ее все это время.

Черчилль первым понял, что произошло со Стеггом.

— Капитан, — спокойно произнес он. — Что ты помнишь последнее?

— Последнее? Странный вопрос. Вы, что, не знаете, какое я дал распоряжение перед тем, как потерял сознание? Садиться на Землю!

С Мэри Кэйси случилась истерика. Черчилль и Кальтроп вывели ее, а доктор дал ей успокоительное. Через две минуты она уже спала. Затем Кальтроп с первым помощником ушли в навигационную.

— Пока еще рано что-то утверждать, — сказал док, — но не думаю, что у него пострадал интеллект. Он явно не идиот. Вот только та часть мозга, которая хранила воспоминания последних пяти с половиною месяцев, претерпела некоторые изменения. Физически она восстановилась и будет функционировать не хуже, чем прежде. А вот память в ней стерлась. Для него мы только-только возвратились с Виксы и готовимся к посадке на Землю.