Осенняя поездка в прошлое - Станислав Владимирович Далецкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько замешкавшись в зоне прилета, он вышел во временно опустевший зал и направился к выходу для посадки в автобус до Москвы. Торопиться было некуда, и Иван Петрович медленно шел по залу прилета. Вдруг из-за спины по полу, мимо его ног покатился какой-то сверток. Поровнявшись с ним, он увидел плотно упакованную пачку долларов и, не останавливаясь, пошел дальше, видя, что какой-то человечек поднял эту пачку денег. Человечек подскочил к Ивану Петровичу: «Вот нашел деньги, что будем делать?»,– спросил он, держа деньги в руке и пытаясь передать их Ивану Петровичу в руки. «Бери их себе и убегай», – сказал Иван Петрович, не останавливаясь и не беря денег в руки. Оглянувшись, он заметил, как дежурный полицейский внимательно наблюдает за ними. Человек с деньгами замешкался и отстал, а Иван Петрович вышел на привокзальную площадь.
Фокус с деньгами был ему хорошо известен: мошенник подбрасывал деньги под ноги прилетевшего пассажира и, если тот брал деньги в руки, тотчас подскакивал к нему и предлагал быстро уйти и поделить деньги между собой где-нибудь в укромном месте. В момент дележки появлялся, якобы, хозяин денег с милиционером-полицейским, деньги отбирались, оказывалось, что их не хватает и страж порядка предлагал вернуть недостающее пассажиру или отвести всех в участок для возбуждения уголовного дела о присвоении денег. В итоге, пассажира заставляли заплатить на месте или в участке как бы недостающую сумму – обычно две-три тысячи долларов или их эквивалент в рублях, которые, тоже, как бы, были в пачке, внутри.
В общем, мошенники и стражи порядка работали в тесном сотрудничестве – обирая незадачливых пассажиров сразу по прилету в Москву. Про такое мошенничество Иван Петрович знал, но никогда не думал, что будет его объектом. «Пожилой человек, скромно одетый, чем он мог привлечь внимание аферистов?» – думал Иван Петрович, заходя в городской автобус до Москвы. «Ну что же, здравствуй, столица воров, мошенников и проходимцев всякого рода, бывшая когда-то надеждой прогрессивного человечества – так твердила советская пропаганда: тоже враньё, но в людях оставалось что-то человеческое. В любом случае, союз воров и милиционеров тогда был просто невозможен, а сейчас, пожалуйста. Вот достижение демократии: все равны и мошенника-вора по поступкам не отличить от мплиционера – полицейского», – продолжал размышлять Иван Петрович, усаживаясь, поудобней, на сиденье в салоне автобуса.
Автобус тронулся, замелькала назойливая реклама вдоль дороги на щитах и на растяжках, и он закрыл глаза, не желая видеть всей мерзости этого города и этой жизни в нём, куда он возвратился после поездки в родные края: тоже изгаженные людьми и временем, но всё же сохранившие остатки светлого прошлого.
Автобус остановился у ближайшей станции метро и Иван Петрович ступил на московскую землю. У входа в подземелье роились потерявшие человеческий облик бомжи, продукт демократии, которые встречали автобусы из аэропорта и выпрашивали подачки у сохранивших сердобольность провинциальных жителей, прилетевших в столицу. Получив подаяние, бомжи тут же тратили его на глоток водки или какого-либо сногсшибательного пойла.
Трезвыми глазами трудно смотреть на столичную клоаку, даже бомжам, которые в прошлой своей жизни тоже были людьми, но не сохранили высокое звание человека. Вернее, власть выродков вытолкнула этих бывших людей на обочину жизни и за пределы общества. Да и то сказать: бомж в Москве это не бомж в Париже – здесь долго не проживешь, потому что зима не позволяет жить на улице, подвалы домов закрыты от террористов, а ночлежек для бездомных нет.
Домой в свой городок Иван Петрович возвращался тем же маршрутом что и уезжал. Выйдя из метро, он сел в маршрутку рядом с водителем, и микроавтобус покатил по улицам Москвы в сторону его городка.
На выезде из столицы, вдруг какой – то человек, босой, в сером халате, выскочил на дорогу прямо перед ними. Водитель резко затормозил и поток машин остановился. Человек на дороге скинул с себя халат и оказался совершенно голым. Это был мужчина крепкого телосложения, без признаков растительности на голове и теле. Постояв мгновение на дороге, мужчина по – обезьянье прыгнул, на ближайшую к нему машину, и стал пытаться отломить бампер. Водитель этой машины – женщина резко тронулась с места, и голый мужчина повалился на асфальт дороги. Впрочем, он не расстроился и кинулся с теми же намерениями к другой машине, которая тоже поспешила уехать. Тогда мужчина издал гортанный крик возмущения и по газону пошел к ближайшему скверу, оставаясь голым и грозя кому-то невидимому кулаком.
«Сумасшедший какой-то»,– сказал водитель маршрутки, узбек по внешности, и тронулся дальше. «Вот так встречает меня столица – подумал Иван Петрович, -в аэропорту мошенники, в метро бомжи, а здесь и вовсе сбежавший сумасшедший: борец с автомобилями. Такое впечатление, что нормальных людей уже не осталось».
Далее до своего дома он доехал без отклонений и происшествий и вскоре открывал дверь своей квартиры. Там было всё так, как он оставил при отъезде, только легкий слой пыли покрыл за неделю пол, мебель и подоконники. «Удивительно, как быстро покрывается пылью опустевшее человеческое жильё, – подумал он, – понятно, что за неделю в нежилой квартире пыль из воздуха осядет на пол и мебель тонким слоем, но почему этот слой утолщается со временем? Откуда берется эта пыль? Так, весной, приезжая на дачу, закрытую на зиму, приходится убирать толстый слой пыли со всех предметов, мебели и пола, которая скопилась за зиму. Действительно, как сейчас говорят: откуда берется пыль, и куда деваются деньги – вот загадка демократии, которую надо решать, а не искать какой-то смысл жизни», – закончил свои размышления Иван Петрович и занялся устройством быта.
Он вздремнул пару часов на диване, убрал пыль, разложил свою ручную кладь, сходил в магазин за продуктами, пообедал, потом забрал у сына своего кота, который с удовольствием вернулся в свою, как он считал, квартиру – так незаметно прошел весь день приезда и наступил вечер. Однако, что день: вся его жизнь прошла быстро и незаметно и теперь он находится на самом её краю, за которым пустота.
Тревожное ожидание поселилось в его душе, когда закончив бытовые
