Дым осенних костров - Линда Летэр

Она не станет смотреть на Наля.

Уже поравнявшись с ним, неожиданно для себя бросила на бывшего жениха короткий взгляд. Сколько раз успела она забыть о нем в очаровании торжества? Вблизи стало заметно, что он все еще не оправился от болезни — или то была иная болезнь? Кожа напряженно натянута на бледных скулах, а на дне погасших, запавших глазах таился тщательно сдерживаемый лихорадочный блеск. Амаранта поспешно отвернулась.

Как главные на торжестве, молодожены заняли принадлежащее королевской чете место во главе стола. По правую и левую руку от них расположились Ингеральд с Солайей и родители Амаранты. Далее, насколько хватало места — в тщательно продуманном порядке избранные придворные и члены королевской семьи. В примыкающем зале накрыто для остальных гостей и низшей знати. Впрочем, сейчас все столпились здесь, чтобы увидеть церемонию, а теперь стоя ожидали позволения короля начать пир. Ингеральд поднял окованный серебром и золотом хрустальный кубок. Медленно, проникновенно оглядел своих подданных. Музыка стихла.

— Сегодня, — начал он, — знаменательный день для меня и Ее Величества, династии Лаэльнэтеров и всего Исналора. Мы обретаем дочь, вы принцессу. Сегодня отделяется от нас младшая семья. И в то же время крепче становятся узы, связывающие нас друг с другом и с народом. В ближних наших наша сила и утешение, это касается каждого. Пока мы вместе, мы непобедимы. Пусть будет так. За принца Алуина и принцессу Амаранту!

Придворные эхом повторили его последние слова. Поднялись кубки с тарглинтом. Вновь заиграла музыка. Новый титул кружил голову Амаранты. Сияя, она обводила взглядом своих подданных, и внезапно голоса стали гулкими и далекими, а внутри похолодело. Она встретилась глазами с Налем и уже не могла освободиться, наблюдая, как медленно поднес он кубок к губам и не отрывая от нее взгляда, осушил вино до дна.

Алуин ласково коснулся ее пальцев. Амаранта вздрогнула, словно спало наваждение. Ингеральд опустился в кресло, подавая знак придворным. Зал наполнился слугами. При виде счастливого лица принца к Амаранте вернулось рассеявшееся было очарование момента. Он нежно сжал ее руку под столом, и в том пожатии было восторженное обещание брачной ночи.

Столы ломились от яств, словно трудные времена отступили перед общим ликованием. На серебряных блюдах в виде ладей, морских раковин и листьев лежали фаршированные яблоки с дичью и птицей, запеченные куропатки под соусом из ежевики, свежие яблоки с голубым сыром, открытые и закрытые пироги с грибами, зеленью, чесноком, орехами, ягодами и хвойной подливкой, жареное острое мясо в меду, печеная, соленая и копченая рыба, икра, оленина под соусом из клюквы и маринованным луком. Веерами были разложены сыры с черникой, брусникой и морошкой, сладковатый мягкий коричневый козий сыр на тонких жареных хлебцах. Сгрудились в хрустальных вазочках фаршированные яйца, соленые и жареные грибы с орехами. На самом огромном блюде, для поддержания которого потребовалось семеро слуг, внесли тушеное мясо пещерного медведя в маринаде и овощах.

— За охотничий отряд Крейяна Сокола! — вставая с полным кубком в вытянутой руке воскликнул главный лесничий при виде блюда. Со всех сторон последовали его примеру, раздался восхищенный гул. Выследить и добыть пещерного медведя точно в срок ко дню свадьбы, не раньше и не позже — что за бесстрашие и дерзость, что за непревзойденные охотничьи навыки! Несколько охотников-аристократов, присутствовавших в зале, ответили боевым кличем нордов:

— Сквозь лед и пламя! — и поклонились королевской чете и молодоженам.

Многие в зале засмеялись.

Самые дразнящие обоняние ароматы не смогли пробудить аппетита Наля. В тарелке его одиноко лежал кусочек запеченой в соленом тесте зайчатины и несколько грибов. Более интересовали его соседствующие с яствами напитки. Ярко-желтый яичный ликер напоминал о беспечном летнем тепле, иссиня-черный, как грозовая туча, черничный — о лесной прохладе. Был здесь ликер из морошки, оранжевый, как осеннее закатное солнце, и малиновый, как озаряемые закатом облака; медовое, красное, белое вино, огненно-рубиновый горячий тарглинт, полупрозрачные вина из ягод и напоминающее жидкий опал «лунное сияние». Оружейник не собирался отказываться ни от одного.

Фрозенблейды, Фенрейя, Меральд и Деор могли сколько угодно одаривать его предупреждающими взглядами. Наль повернулся к сидящему справа главе гильдии охотников:

— За успешную охоту и за всех, кто не дает нам умереть с голоду, ни в закоулках Норы, ни на этом пиру. Особенно за Оррина. Вы передадите, что сегодня я пью в его честь? — Веселый, ироничный тост противоречил глухому безжизненному голосу.

— Оррин из рода Горных Оленей? — вежливо уточнил глава гильдии.

С каменным стуком встретились тонкие ониксовые кубки, и Наль осушил свой разом. Он чувствовал взгляды, устремленные на него со всех концов зала. Большего внимания удостоились лишь молодожены. Оно не смущало, но ранило. «Как поведет себя оставленный жених? — словно говорили все эти глаза. — Как справится с новым испытанием?»

Он должен справиться, но не оправдывать чьих-либо ожиданий.

Следующий тост Наль поднял с сидящей слева леди Тресфлед. Обернувшись на музыкантов, увидел, как Кейрон саркастически приподнял бровь, безупречно выводя ясную жизнерадостную мелодию. Казалось, на краю зрения порхают в такт ей полупрозрачные бабочки в искрах бесшумных водопадов, шевелятся на ветру ветви, качаются летние цветы, мелькают удивительные звери и птицы. «Мой семиродный братец решил надраться в дым? — говорило лицо менестреля, невпопад с возвышенными словами баллады. — Любопытно. Только не укради у меня слишком много внимания». Наль сухо, отрывисто рассмеялся и отсалютовал ему полным черничного ликера кубком.

Когда Кейрон начинал петь, небрежная, надменная невозмутимость его исчезала полностью, если того требовало исполнение. Любые движения души подчинялись сильному, волнующему голосу менестреля: скорбь и плач, насмешка, радость, надежда, ирония, кротость… Дивный талант необходим, чтобы сделаться королевским менестрелем, ведь красиво петь умеет каждый. Кейрон владел своим голосом как искуснейший мастер. С завораживающей легкостью брал он как глубокие, низкие, пробирающие до костей, так и высокие, кристально-чистые ноты, подобные звону хрустальных струн на ветру. Шепот сменялся силой, волновал душу трепет, перелив и гортанное эхо. В музыку вплетался звон усыпанных драгоценными камнями и инкрустированных перламутром столовых приборов в виде ветвей, стеблей, цветов и вытянутых тел зверей, птиц и рыб.

Амаранта забыла о решении не смотреть более на середину стола. Теперь она бросала туда взгляды с нарастающим беспокойством. Наль пил слишком много. Много даже по меркам эльнарай, ибо человеку не перепить эльфа, чем народ Сокрытых Королевств иногда вынужден пользоваться. «Как бы не было беды», — понимающе ответил взгляд Солайи. Небо и звезды, королева стала ей второй матерью! Алуин был пьян от счастья и не замечал никого, кроме Амаранты. От Ингеральда же не