Это смертное тело - Элизабет Джордж

Вот незадача, подумала она. Бывает ли еще хуже?

Господи, как ей хотелось выпить!

Однако она сдержалась и даже не разрешила себе заглянуть в сумку, где ее авиационные бутылочки лежали точно спящие младенцы. Ей это не требуется. Она просто хочет выпить, а желание не есть потребность.

В дверь постучали. Изабелла отвернулась от окна, возле которого стояла, невидящим взором уставившись на улицу, и сказала: «Войдите!» В комнату вошел Линли. В руке у него был конверт из плотной коричневой бумаги.

— Я поступил не по уставу. Прошу прощения, — сказал он.

— И вы, и все остальные, — усмехнулась Изабелла.

— И все же…

— Неважно, Томас.

Он помолчал, глядя на нее. Постучал по ладони конвертом, словно раздумывая, что делать дальше, и наконец решился:

— Джон, э-э… — но снова замолк, видимо подыскивая нужное слово.

— Трудно выразиться, да? — сказала Изабелла. — Невозможно подобрать правильное слово для характеристики Джона Стюарта.

— Да. Но не мне его осуждать, Изабелла. Это была невольная реакция с его стороны.

— Как я и сказала, это неважно, — отмахнулась Ардери.

— Дело не в вас, — продолжил Линли. — Вам следует знать это. Он и с Барбарой воюет многие годы. Джон с трудом общается с женщинами. Его развод… боюсь, это развод изменил Джона. Он так и не оправился с тех пор, потому что не считает себя виновным в том, что произошло.

— А что произошло?

Линли закрыл за собой дверь.

— У его жены был роман на стороне.

— Я что, должна удивиться?

— У нее был роман с другой женщиной.

— Я вряд ли могу ее в этом обвинить. Такой человек заставил бы Еву предпочесть змея Адаму.

— Его бывшая жена и ее партнерша живут теперь вместе, и они забрали двух дочерей Джона.

Линли внимательно смотрел на нее, и Изабелла отвела глаза.

— Я не могу ему сочувствовать.

— Никто вас за это не упрекает. Но иногда такие вещи следует знать, а в его деле вряд ли об этом сказано.

— Вы правы. Там этой информации не было. Вы, стало быть, думаете, что у нас с Джоном Стюартом есть нечто общее?

— У людей, не ладящих друг с другом, это часто бывает. — Он тут же сменил тему. — Вы поедете со мной, Изабелла? Правда, вам придется ехать отдельно, на своей машине, потому что на обратном пути мне в другую сторону. Я хочу, чтобы вы кое с кем встретились.

— В чем дело? — нахмурилась Изабелла.

— Да так, ничего особенного. Но поскольку уже вечер… Мы могли бы вместе поужинать, если не возражаете. Иногда при обсуждении расследования выявляется что-то такое, о чем раньше никто не задумывался. В спорах происходит то же самое.

— То есть вы хотите поспорить со мной?

— У нас ведь с вами есть моменты несогласия. Так вы поедете со мной?

Изабелла окинула глазами кабинет, подумала: «Почему бы и нет» — и кивнула.

— Дайте мне время собраться. Встретимся внизу.

Когда он ее оставил, Изабелла быстро сбегала в дамскую комнату, посмотрела на себя в зеркало и заметила на лице следы усталости, скопившиеся за день, особенно между бровями, где вертикальная морщинка стала глубже, и похоже, что навсегда. Она решила подправить макияж, что дало ей повод открыть сумку. Там она увидела своих «спящих младенцев». Изабелла знала, что ей достаточно минуты, чтобы опрокинуть одну из бутылочек. Или все сразу. Однако она твердой рукой закрыла сумку и присоединилась к коллеге.

Линли не сообщил ей, куда они едут. Просто кивнул, когда она подошла к нему, и сказал, что будет держать ее в поле зрения. Вот и все, что он сказал, после чего уселся в свой «хили эллиот», завел мотор, выехал из подземного гаража на улицу и повернул к реке. Свое обещание Линли выполнил: держал ее в поле зрения. Как ни странно, Изабеллу это успокоило. Она сама не знала почему.

Поскольку Лондон так и остался для нее незнакомцем, она не имела представления, куда они едут. Линли двигался в юго-западном направлении, вдоль реки. Только когда Изабелла увидела на отдаленном обелиске справа от нее золотистый шар, она сообразила, что они приехали к королевской больнице. Стало быть, они в Челси. Широкие луга сада Рейнлаг пожухли от солнца, тем не менее там собрались несколько смельчаков, и вечерняя игра в футбол шла полным ходом.

Сразу за садом Линли свернул направо, проехал по Оукли-стрит, повернул налево и еще раз налево. Они оказались в знаменитом квартале Челси, здесь за чугунными коваными решетками, в окружении развесистых деревьев, стояли высокие дома из красного кирпича. Линли указал Изабелле место для парковки и дождался, пока она припаркуется. Сам он при этом проехал немного вперед. Изабелла увидела впереди реку и паб, возле которого Линли поставил машину. Он сказал, что сейчас придет, и вошел внутрь. Вернувшись, сообщил, что у него договоренность с владельцем паба: когда на Чейни-роу нет места для парковки, — похоже, вечная проблема этой улицы. — Линли оставляет автомобиль возле паба и отдает бармену свои ключи в качестве залога.

— Сюда, — указал он на дом, стоящий на углу Чейни-роу и Лордшип-плейс.

Изабелла предположила, что это здание, как и другие, разделено на несколько квартир, поскольку не могла себе представить человека, который владел бы всем этим дорогим лондонским домом. Но, взглянув на звонок на двери, она поняла, что ошиблась. Линли позвонил, и тотчас залаяла собака. Ее успокоил суровый мужской голос: «Довольно! Ты что, думаешь, на нас напали?» Дверь отворилась. Собака — длинношерстная такса — вырвалась наружу. Она не набросилась на визитеров, а стала прыгать возле их ног, словно желала, чтобы на нее обратили внимание.

— Вы только посмотрите на Пич, — сказал мужчина Изабелле. — Еду просит. Ей всегда нужна еда. — Он кивнул Линли и невнятно пробормотал: — Лорд Ашертон, — словно знал, что Линли предпочитает другое обращение, но все же не хотел быть с ним запанибрата. — Я сейчас готовлю поднос с «Джи-энд-ти».[67] Как вы?

С этими словами он распахнул перед ними дверь.

— Хотят наклюкаться? — спросил Линли и жестом предложил Изабелле войти первой.

— Похоже, чудеса случаются, — рассмеялся мужчина. — Очень приятно, суперинтендант, — сказал он, когда Линли представил ему Изабеллу.

Его звали Джозеф Коттер, на слугу он не был похож, несмотря на то что готовил кому-то напитки, но и главным человеком в доме не был. Джозеф Коттер сказал, что они найдут кого-нибудь наверху. Сам он прошел в комнату с левой стороны.

— Так вам что, милорд, «Джи-энд-ти»? — спросил он через плечо. — А вам, суперинтендант?

Линли сказал, что с удовольствием выпьет. Изабелла отказалась.

— Мне бы стакан воды, — попросила она.

— Будет сделано, — ответил Коттер.

Такса обнюхивала им ноги, словно надеялась, что гости принесли что-то съедобное на подошвах. Ничего не найдя, собачка стала карабкаться по лестнице, и Изабелла слышала, как ее лапы щелкали по деревянным ступеням, пока она взбиралась все выше и выше.

Они тоже пошли наверх. Изабелла никак не могла понять, куда они идут и что имел в виду человек по имени Джозеф Коттер, когда сказал, что они найдут кого-нибудь «наверху». Они поднимались этаж за этажом; снизу стены были обшиты темными деревянными панелями, сверху окрашены кремовой краской. На стенах висели десятки черно-белых фотографий, по большей части портретов, хотя попадались и интересные пейзажи. На последнем этаже — Изабелла потеряла счет лестничным пролетам, которые они преодолели, — были только две комнаты и ни одного коридора, хотя здесь висело еще больше фотографий, до самого потолка. Изабелле показалось, что они попали в музей фотографии.

— Дебора? Саймон? — крикнул Линли.

Ему ответил женский голос:

— Томми? Привет!

— Сюда, Томми, — откликнулся и мужской голос. — Осторожно, здесь лужа, милая.

Женский голос ответил:

— Дай я с ней разберусь, Саймон. Ты только больше размажешь.

Изабелла вошла первая. Комната была ярко освещена через огромный застекленный люк в потолке. Рыжеволосая женщина, ползая на коленях, вытирала лужу на полу. Рядом стоял мужчина с худым лицом, в руках он держал несколько полотенец и передавал их по одному женщине.

— Еще два, и, думаю, мы справились, — сказала рыжеволосая. — Господи, что за бедлам!

Она могла бы сказать это и обо всей комнате, похожей на жилище сумасшедшего ученого: рабочие столы завалены папками, документы летают по комнате, подгоняемые вентиляторами, крутящимися на подоконниках в тщетном стремлении побороть жару. На книжных полках стояли вперемежку журналы и книги, колбы, мензурки и пипетки, три компьютера, видеомагнитофоны, мониторы… Изабелла спросила себя, как можно работать в таком месте.

Линли, похоже, тоже не мог себе этого вообразить, потому что он осмотрелся по сторонам, сказал «А!» и переглянулся с мужчиной, которого представил Изабелле как Саймона Сент-Джеймса. Женщина оказалась женой Сент-Джеймса, Деборой, и Изабелла вспомнила это имя: оно принадлежало фотографу, автору портрета Джемаймы Хастингс. Узнала она и имя Сент-Джеймса. Он был судебным экспертом, исследователем вещественных доказательств, которые могли либо защитить, либо осудить человека, подозреваемого в убийстве. Судя по непринужденности обращения, Линли отлично знал Саймона и Дебору Сент-Джеймс. Изабелла не понимала, зачем Линли понадобилось знакомить ее с ними.