Тайны Римского двора - Э. Брифо

Епископ этот был миланский монах, по имени Фра Корнелио Мюссе.

На соборе богословов было гораздо более, нежели прелатов; все учителя принадлежали к орденам Святого Франциска или Святого Доминика.

Учёный Пётр Данес присутствовал на этом соборе в качестве французского посла.

Однажды, когда епископ Вердюнский с большим жаром говорил о злоупотреблениях римского двора, епископ города Орвиэто, взглянув на француза, проговорил с горькой усмешкой:

— «Gallus cantat» (петух поёт).

На что Данес возразил:

— Дай Бог, чтобы это пробудило в Петре раскаяние.

На том же соборе Варфоломей, первосвятитель Португалии, говоря о необходимости реформы, заметил, что все три знаменитые кардинала нуждаются в знаменитом преобразовании.

Вот воспоминания, сохранившиеся в Риме об этом соборе.

Конгрегация, основанная с целью испытания епископов, в обязанностях которой лежат наблюдения над нравственностью епископства, не произвела ещё до сих пор никакого заметного улучшения в нравах и поведении оных.

Если бы звание римского архиепископа не казалось унизительным для тщеславия первосвященника, то папа охотно бы принял на себя исполнение этой выгодной должности; архиепископ к качестве пастыря обязан навестить епархии: Остийскую, в окрестностях Рима, епархию в Порто Сабине, резиденция которой в гор. Маллиано, Палестрино, Фраскати и Альбано; все они викарные епархии Папской области.

Под предлогом важных государственных занятий папа манкирует этими апостольскими посещениями и поручает их исполнение комиссарам, которые, осмотрев в городе и в деревнях церкви и монастыри обоих полов, представляют по возвращении точный рапорт всего ими виденного.

Существование этих порядков не служит ли уже явным доказательством римского застоя?

Рим, кроме того что придерживается ещё всех бесплодных преданий прошлого, в сношениях своих с европейскими народами и правительствами, видимо, действует под влиянием одной только цели: обратить всё в состояние застоя, который теперь уже укоренился в нём.

Простирая своё религиозное ведомство над всеми архиепископствами и епархиями христианства, Рим незаметно подчиняет себе большую часть населения католических областей.

Духовенство, под влиянием главы Церкви, стремится к одной только цели: вмешаться в дела государства и своими происками доставить Риму влияние над страной.

Во Франции борьба идёт открыто; епископство явно восстаёт против римско-католического учения, и если когда-нибудь возникнет общество, не признающее законов страны, то можно наверное сказать, что двигателями и зачинщиками его будут епископы; членов его они возьмут под своё покровительство, и с высоты епископского престола раздадутся слова: «Оскорбляющие тех, кого мы защищаем, оскорбляют нас, а в лице нашем оскорбляют Церковь».

Громы, возбуждавшие в былое время такой ужас, теперь замолкли: Рим уже не гремит более с вершины Ватикана проклятиями, над которыми все издеваются, но взамен того он окружает тайной сетью интриг идеи прогресса, препятствующие исполнению его тайных замыслов; эти подземные происки идут наряду с развитием цивилизации. Поздние попытки! Вам никогда не удастся воскресить в прежнем блеске ни светской, ни духовной власти, взаимно истребивших друг друга!

ГЛАВА XXVIII

ПРОИСКИ ДУХОВЕНСТВА К ОБОГАЩЕНИЮ КАЗНЫ

Причину теперешних волнений надо искать в волнениях прошлого.

В один из тех знойных дней, свойственных только жаркому климату, когда вся Италия отдыхает и улицы города бывают обыкновенно пусты, какой-то незнакомец, несмотря на палящий жар, стоял один перед собором Святого Петра и был, по-видимому, углублён в созерцание здания.

Это происходило в 1510 году во время папства храброго Юлия II.

Памятник тогда ещё только начинал строиться и, следовательно, не имел тех прекрасных и гигантских размеров, которыми славится в настоящее время, но, судя по тому, как человек этот глядел на него, невольно казалось, что воображение уже рисует перед ним живыми красками всё будущее великолепие этого здания, стоимость которого он, вероятно, старался определить. Человек этот был, скорее всего, иностранцем и, судя по одежде, принадлежал к монашескому ордену августинцев; наряд его отличался простотой, не свойственной обычной роскоши одеяний римского монашества. Он был худощав, но его черты и вся фигура дышали силой и энергией. Он вёл тихий и благочестивый образ жизни, когда по поручению, возложенному на него начальством, принуждён был войти в сношения со всеми степенями римского духовенства; тут он сделался очевидцем таких вещей, которых ум человеческий не в силах постигнуть. До отъезда своего в Рим он глубоко благоговел перед святейшим престолом, но, побывав здесь, возвратился на родину разгневанный и возмущённый развращённостью римско-католического духовенства. Повязка, по собственному его выражению, спала у него с глаз, и истина предстала ему во всей её отвратительной и отталкивающей наготе.

Власть папы потеряла в его глазах прежнее своё высокое значение, когда он увидел, что она основана единственно на лжи и мошенничестве, достойных всякого презрения.

Рим отдыхал между тем в сознании своего двойного могущества, не подозревая, что возбудил против себя ненависть человека, которому суждено было впоследствии так глубоко потрясти его спокойствие. Человек этот был Мартин Лютер, Лютеру было тогда двадцать семь лет. Он родился в Саксонии в городе Эйслебене 10 ноября 1483 года и был сыном бедных родителей.

Отец его, Иван Лютер, работал в рудниках; он с самого юного возраста внушил сыну правила строгой нравственности и искреннего благочестия; заметив в нём блестящие способности к наукам, он в 1498 году отправил его в Сакс-Веймарское княжество, в город Ейзенах, для поступления в тамошнее училище.

Мартин Лютер сделал большие успехи в латинском языке и прочих науках. Тот, кому двадцать лет спустя суждено было попрать папскую власть, часто нуждался в самом необходимом и по примеру своих бедных товарищей принуждён был петь по улицам псалмы. Он отправился в Эрфурт и стал читать там лекции по философии Аристотеля. В это время он нашёл в университетской библиотеке латинскую Библию и с удивлением заметил, что она содержанием своим отличалась от прочих библий. С этой минуты он с жаром предался изучению Священного писания в самом подлиннике и почерпнул в этом трудном предмете познания, о существовании которых не подозревала большая часть духовенства того времени. Страсть к научным исследованиям породила в нём желание сделаться монахом.

Отец его хотел, чтобы он пошёл по юридическому факультету. Лютер колебался, пока одно ужасное происшествие, так сказать, не втолкнуло его в монастырь. Во время путешествия из Манфельда в Эрфурт молния наповал убила на глазах Лютера его друга Алексея; эта смерть так поразила его, что он тотчас же вступил в монастырь августинцев. Это было в 1505 году. Лютер вскоре отличился там своими достоинствами, и настоятель, желая дать ему возможность продолжать богословские занятия, освободил его от монастырских послушаний. Произведённый в сан священника в 1507 году, он