Свой выбор (СИ) - Зеленая Рина Васильевна

Именно это и стало причиной того, что единственный сын ничего не знал о мании матери и болезни отца. Сестры бережно хранили веру Аргуса в хороших родителей, в крепкую и дружную семью. И это сыграло со всеми злую шутку в дальнейшем.

Лишь лет в шесть Аргус стал замечать странности, происходившие в их большом, но неуютном коттедже. А еще — как сестры реагируют на появление матери. А та, надо сказать, постоянно отсутствовала, потом появляясь в ярких нарядах и в облаке душистого аромата.

Сестры твердили, что миссис Филд много работает, но мальчик все меньше в это верил. Особенно в те дни, когда старшие сестры смиренно спускались за матерью в подвал, а выходили оттуда изможденными, с сильным магическим истощением.

Однажды мальчику удалось подсмотреть, что же происходило в подвале. Но лишь еще несколько лет спустя Аргус понял то, что видел. Как понял и многое другое.

То была очень странная ночь. Он проснулся от непонятного шума, доносящегося откуда-то снизу. Долго вслушивался, а потом звал Китти — старшую из сестер. Прежде она всегда приходила, ведь спала очень чутко. Но в этот раз Аргус слышал лишь свой тихий дрожащий голос, ответом которому была лишь тишина, прерываемая далеким шумом.

Мальчик, как был, в длинной застиранной до серости рубашке, потопал вниз, вздрагивая от каждого шороха. Звуки привели его ко входу в подвал. Дверь оказалась не заперта, и именно из подвала слышался шум.

Различив голоса Лиззи и матери, Аргус поспешил вперед. И замер вне светового круга, в ужасе распахнув глаза. Пусть его учили пока лишь бытовым чарам, но мальчик интуитивно понял, что сложная пентаграмма на полу, в центре которой без сознания лежала Кетрин, не несет ничего хорошего. Как и то, что часть линий и рун в рисунке уже светились. Довершить чтение катренов матери, похоже, не дали Лиззи и Дафна. Сестры, подрагивая от ужаса и злости, вместе пытались оттеснить мать от старшей сестры и пентаграммы, но в свои двенадцать и четырнадцать девушки знали не так уж много серьезных заклинаний.

Замерев и тяжело дыша, Аргус долго смотрел на происходящее. То и дело обзор ему закрывали слезы, он всхлипывал, глядя на Китти, но не решался выйти на свет. Сосредоточившись на сестре, мальчик порой терял связь с реальностью, а потому пропускал перемены в схватке, не слышал фразы, которыми со злобой обменивались Лиззи и мать. Дафна же помалкивала, хотя ее бледные щеки показывали эмоции лучше слов.

В какой-то момент матери удалось обездвижить девочек. Она победно вскинула голову и переключилась на Кетрин, нараспев дочитывая катрены.

— Не делай этого! — хрипло прокаркала Лиззи. — Что ты за мать? Сначала отец… Теперь ты принялась за нас! Не смей! Магия тебя накажет!

— Не накажет, — с усмешкой ответила ей мать. — Вашей сестре уже есть семнадцать, она более не ребенок. А значит… готова к тому, чтобы отплатить мне за то, что я вас рожала, растила, кормила.

Китти, не приходя в сознание, захрипела в центре рисунка. Взметнулись вверх нити, похожие на золотистые щупальца. Они устремились к матери, которая с довольством подставила ладони им навстречу. Как только магия сестры коснулась ее, мать радостно принялась читать новые строки заклинаний, а Китти закричала от боли, серея на глазах.

— Нет! — взвыла Лиззи, а за ней и Аргус.

В этот миг Дафна, молча боровшаяся с путами, сумела освободиться и вскинула волшебную палочку, посылая в мать луч заклинания. Секунду спустя бой завязался вновь, но нити, протянувшиеся от Китти к миссис Филд, не оборвались.

— Китти! Китти! — вскричали Лиззи и Аргус и рванули к старшей сестре.

Дальнейшее Аргус помнил плохо. Дафна сражалась с матерью, Элизабет рыдала, а он стоял на коленях рядом с бьющейся в конвульсиях Китти и ничего не мог сделать. Он так сам и не понял, в какой момент взял старшую сестру за руку и ощутил тот опустошающий холод, что исходил от нее. А потом пришла боль. Столь сильная, что Аргус закричал и повалился навзничь. Он хрипел и бился в агонии. Звал Китти, видел сквозь слезы белое от боли и ужаса лицо Лиззи и мелькающие по подвалу вспышки заклинаний. А потом пришло благословенное забытье.

В следующий раз глаза Аргус открыл уже на больничной койке. В крохотной палате стояло две кровати. На второй, тяжело вздрагивая во сне, лежала Лиззи, а между родственниками на тонконогом стуле дремала Дафна.

— Даффи? — тихо позвал Аргус и не узнал собственный голос. Тот оказался тихим и ломким, как у древнего старца. — Даф…

Сестра вскинулась, с тревогой посмотрела на мальчика, но тут же постаралась скрыть мелькнувшее на лице беспокойство.

— Ты очнулся! — как можно бодрее сказала она, пересаживаясь на край койки Аргуса.

— Что случилось?

— Все потом, вот поправишься… — начала было сестра, но Аргус уловил в голосе Дафны что-то такое, что заставило его перебить девушку:

— Что случилось?

Не выдержав взгляда младшего брата, Дафна сдалась и рассказала всю правду.

Их мать никогда не была сильной ведьмой, но мечтала ею быть. За их отца она вышла лишь потому, что он был сильным волшебником. Но глупым. Матери удалось обмануть его и провести темномагический ритуал, благодаря которому изо дня в день часть сил отца утекала к матери.

Подсев на подпитку, миссис Филд чем дальше, тем больше хотела. А рождение детей лишь усугубило ситуацию, ведь с годами у женщины появилась неудовлетворенность не только собственным магическим потенциалом, но и внешностью. И в какой-то момент все закончилось смертью отца от постоянного магического истощения, которое он игнорировал.

Потеряв донора магии, мать некоторое время бушевала, а потом попыталась заимствовать силы у случайных любовников, но те быстро ее вычисляли и устраивали скандалы, из-за чего Филды враз потеряли всякое уважение в магическом обществе.

Не имея доступа к дармовой магии вне дома, мать нашла способ качать силы у детей. Даже смогла обойти опасность магического отката за нанесение вреда собственным детям.

Именно из-за матери юные Филды были весьма слабыми магами, но той было мало заимствованного. С каждым годом она хотела все больше. И решилась на ритуал над Кетрин, как только той исполнилось семнадцать.

Мать выбрала не постоянную подпитку, а ритуал полного изъятия магии, узнав, что у Китти есть возлюбленный среди студентов ее курса и девушка собирается замуж. Давно растеряв всякую любовь к собственным детям, миссис Филд не желала упускать из рук ходячую батарейку, а потому воспользовалась первым же удобным моментом — зимними каникулами последнего курса Китти.

Но у матери не хватило сил наложить мощные сонные чары, и другие дети проснулись до того, как мать завершила ритуал. И план сорвался. А вмешательство Аргуса аукнулось матери.

— Ты ведь единственный мальчик. И наследник. Мать и так рисковала, когда качала силы у нас… Но ты самый младший. Тебе еще нет одиннадцати. Дар был нестабилен, ты не прошел первый этап взросления. И Мать Магия вмешалась, наказав нашу мать… — шептала Дафна сбивчиво. — Но… ритуал, который она запустила… Он должен был забрать у Китти всю магию, а вместе с ней и жизнь. А вы с Лиззи были рядом, касались ее.

— Что произошло? — с тревогой спросил Аргус. — Китти… Она же не умерла?

— Нет, — заверила Дафна. — Она в соседней палате. Но… Врачи говорят, что… — Сестра всхлипнула и прикрыла глаза. — Она, возможно, никогда не придет в себя.

Аргус тоже заплакал. Дафна сжала его в объятиях, укачивая десятилетнего мальчика как младенца.

— И… они не уверены, что к вам вернется магия, — договорила Дафна, когда сумела успокоить брата. — Мать Магия наказала нашу мать, та умерла на месте. Но вот защищать тебя и Лиззи Магия не стала. Прямо сейчас вы… почти сквибы.

Тогда Аргус еще не осознавал сказанное в полной мере. До него случившееся дошло позже, когда он вернулся из Мунго домой вместе с Элизабет и Дафной. Кетрин так и осталась в клинике.

Магия не вернулась ни через месяц, ни через два. Они с Лиззи стали сквибами. В школе вошли в положение Дафны, и та пропустила целый год, присматривая за младшими и навещая Китти в Мунго. Денег почти не было. И Лиззи пришлось пойти работать, ведь ей-то точно дорога в Хогвартс была заказана. Дафна вернулась в школу. Жизнь казалась беспросветной. А потом… Потом умерла Китти, так и не придя в сознание. А у Аргуса после одиннадцатого дня рождения начались проблемы со здоровьем, быстро вылившиеся в неутешительный диагноз.