Дневники. 1913–1919: Из собрания Государственного Исторического музея - Михаил Богословский

Вечером мы с Д. Н. Егоровым, за которымя зашел, былина заседании Археологического общества, посвященном памяти М. В. Никольского, ассириолога. Говорили Н. П. Лихачев, Тураев, Н. М. Никольский. Зала заседаний в доме Общества на Берсеневке, маленькая, уютная, со сводами, на которых изображены «беги небесные», навеяла на меня воспоминания о былых днях, об Археографической комиссии. Вернулся домой рано, в 10-м часу, и читал Маколея.

В Петрограде явный мятеж гарнизона против правительства, поднимаемый «товарищем» Троцким, выпущенным из заключения под залог и безнаказанно ведущим свое дело. И нет у правительства силы пресечь это беззаконие! Канатный плясун [А. Ф. Керенский], ходивший все время на задних лапках перед товарищами, кажется, дотанцовывает свои последние дни. Ушел из военных министров шарлатан и негодяй Верховский, объявивший себя интернационалистом240. Это министр вроде Чернова в земледелии. Что же это делается с русскою землею? И неужели не явится избавитель?

25 октября. Среда. Утро за работой над Петром. Биография Петра получает для меня теперь новый смысл. В то время, когда мы так позорно отдаем все то, что при нем приобреталось с таким упорным трудом и с такими потерями, отрадно остановиться на этих славных страницах нашего прошлого, когда Россия проявляла в Петре свою бодрость, энергию и мощь. Это была не та дряблая, гнилая, пораженная неврастенией и разваливающаяся Россия, которую видим теперь. Может быть, если моя работа когда-либо увидит свет, она будет небесполезна в годину унижения и бед, показывая нашу славу в прошлом. Может быть, она посодействует нашему возрождению, внеся в него крупицу здорового национального чувства! Но это, конечно, мечты. События в Петрограде развертываются. Восстание началось открыто. Керенский же занят выработкой «юридической квалификации» движения большевиков, которую он развивал в Совете республики241. Итак, вместо энергичных, быстрых и решительных действий– все та же словесность. Опять словесные танцы на канате, опять жонглерство. Он оправдывается «свободами» и говорит, что правительство не спешило с большевиками, давая их замыслам принять определенные формы и надеясь, что они одумаются. Наивно! Если восстание и не удастся, сколько зла, смуты и прямого материального ущерба принесет одна его подготовка, на которую правительство смотрело сквозь пальцы, вместо того, чтобы ее в корне и зародыше пресечь. Я был в Университете, где сначала экзаменовал трех студентов, а потом занимался на просеминарии. Видел Грушку, Поржезинского и Дурново. На обратном пути видел покупку вечерней газеты нарасхват. Есть известия о захвате в Петрограде Государственного банка, но какие-то смутные. Вечер за Маколеем.

26 октября. Четверг. Газеты не вышли242; мы опять в полнейшей темноте, что делается в Петрограде. Самые противоположные слухи: по одним, берет верх Временное правительство, по другим – большевики; по одним, во главе войск, верных Временному правительству, стоит Кишкин – вот истинный спаситель России, по другим – Кишкин сидит под арестом243. Ко мне утром заходил один студент Духовной академии, сообщивший, что премьер-министром провозглашен товарищ Ленин, а Бронштейн-Троцкий – министром иностранных дел, а Верховский – военным министром244. Кизеветтер, которого я видел в Университете, куда отправился на семинарий, рассказал о причине невыхода газет: «Русские ведомости» получили от большевиков письменное распоряжение прекратиться впредь до новых распоряжений. Студентов на семинарии было меньше обыкновенного. Холод в Университете отчаянный: в профессорской 9°. Отличная сухая и ясная погода, державшаяся весь октябрь, сегодня изменилась к худшему, падает мокрый снег хлопьями. Кое-где на улицах караулы из юнкеров. Но Кизеветтер сообщал, что командующий войсками полковник Рябцев занят только внешней охраной порядка, не держит ни той, ни другой стороны, а выжидает, чья возьмет в Петрограде. Городской голова [В. В. Руднев] также. Вчера он в Думе сказал, что большевиками разогнан Совет республики245. Москва опять в этом переломе никакого активного участия не принимает и пойдет за Петербургом.

27 октября. Пятница. Продолжается полнейшая неизвестность; газеты не выходят. Утром я готовился к лекции.

Заходил ко мне Н. В. Лысогорский в тревоге о своем положении; оказывается, в новый временный устав Академии включена статья, что профессора, с 3 февраля 1909 г. вступившие в Академию без выборов, должны быть переизбраны. Я его успокаивал, находя, что, так как из доцентов в ординарные профессора его выбирали, стало быть, в его служебном движении выражение общественного доверия есть и ему бояться нечего. Я думаю, что переизбирать его было бы неправильно. Все же он испытывает неприятное состояние духа; это я знаю по собственному горькому опыту. Был на семинарии на Курсах. Там происходит забастовка служителей; двери заперты, надо было звонить, отпирают и дежурят в передней сами курсистки. С Д. Н. Ушаковым и П. Н. Сакулиным мы ходили в буфет за чаем. Множество разных слухов. Говорили, что крейсер «Аврора» палил по Зимнему дворцу, выпустил 1 000 снарядов и разрушил дворец, причем погиб женский батальон246. Занятия новгородскими писцовыми книгами шли в моей группе с таким вниманием, как будто ничего вокруг не происходило, много лучше, чем в Университете. Вечер дома за чтением. Ночью на 28-е (я пишу эти строки 28 утром) в 4 часа я услыхал сильную ружейную стрельбу, продолжавшуюся до половины пятого. Затем она несколько раз возобновлялась. Я не мог уже заснуть. Значит, началось и в Москве! Где палили, разобрать было невозможно. Выстрелы раздавались гулко среди ночной тишины.

28 октября. Суббота. Весь день до поздней ночи раздавалась перестрелка, трещали пулеметы, щелкали револьверные выстрелы. Иногда все это раздавалось очень близко от нас. К нам утром заходил Липуха, на обратном пути от нас он испытал столкновение с большевиками, хотевшими его разоружить, но он благородно оружия не отдал. Весь день мы сидели дома. Л[иза] и Миня занимались рубкой капусты на дворе. Я работал над биографией Петра и сделал для такого тревожного дня довольно много. Говорили по телефону с Богоявленскими и Богословскими. Вечер за чтением. От Карцевых достали вышедшие сегодня социалистические газеты с очень скудными известиями. Есть известие, что на

Петроград идут правительственные войска. Министры сидят под арестом. Ленин объявился в Петрограде и выступал с речью на каком-то собрании247. Ясно, следовательно, что его не арестовывали просто потому, что не хотели его брать, зная прекрасно, где он находится. Малянтович, выпуская большевиков перед самым восстанием, вел двусмысленную игру, да и Керенский, конечно, также.

29 октября. Воскресенье. Всю ночь и весь день стрельба из ружей, пулеметов, револьверов, а временами и орудийная. К нам на двор залетела шальная пуля, пробила окно в сторожке и застряла в раме. Так что и на дворе, где Миня бегал беспрепятственно, оказывается, небезопасно. Я целый день был за работой над Петром. Вечером к нам заходила В. А. Карцева, и, пока она сидела у нас, было два страшно сильных выстрела из орудия. У нас звенели стекла. Таких же несколько выстрелов было в 12 часу ночи, когда мы уже легли спать. Богоявленские сообщили по телефону известие, что Керенский «взял Петроград» и «крейсер «Аврора» сдался»248. В своей последней речи в Совете республики Керенский назвал Ленина «государственным преступником», а Ленин в своей первой речи в Совете съезда депутатов (?) назвал Керенского государственным преступником249. Курьезно! Идет война двух государственных преступников. В Смутное время второй самозванец появился, когда погиб первый. Теперь второй самозванец согнал первого с престола. В истории основное бывает сходно с различиями в частностях.

30 октября. Понедельник. День особенно жаркой перестрелки. Все утро пушечная пальба. Где-то около нас ружейный огонь, очень сильный, целое сражение. По нашему двору звенят пули. Два раза к нам прибегала В. А. Карцева говорить по телефону и во второй раз привела одного гимназистика, который, идя по нашему переулку и застигнутый перестрелкой, прижался к воротам. Он от нас говорил по телефону с сестрой, живущей в Денежном же переулке № 4. Но пробраться туда не было возможности. Звонил Д. Н. Егоров, сообщивший, что у них у Успения на Могильцах творится сущий ад. Очевидно, что наша местность сделалась ареной каких-то военных действий. Все так неясно, и неизвестно, что делается вокруг. Я работал над биографией, и мне удалось составить описание дней 1–3 марта 1698 г. На вечер мы из кабинета перешли в более спокойную комнату Л[изы], откуда менее слышно стрельбу. В 10-м часу вдруг повсюду погасло электричество; мы очутились в полнейшем мраке и в 10 легли спать под выстрелами.

31 октября. Вторник. Наша осада продолжается. Всю ночь на 31-ое и весь день пушечная, ружейная и револьверная стрельба продолжалась. Электричество вновь начало гореть. День опять за работой: составлял описание за 5-ое марта 1698 г. Начинает тяготить неподвижная жизнь. По утрам прислуга нашего двора проползает как-то в булочную за хлебом и приносит тягостные известия: убили на Сенной площади двух проходивших юнкеров, убили торговца в мелочной лавке, сказавшего зашедшим в лавку солдатам, что у него нет табаку. Вечером Карцевы каким-то образом достали газету «Вперед», социал-демократическую, но не одного толка с большевиками250. Оказывается, что вчерашняя сильная ружейная пальба раздавалась при атаке, произведенной большевиками на здание штаба округа на Пречистенке. Газета говорит о примирении, о назначении «согласительной комиссии»251. Дело рассматривается не как преступный мятеж против правительственной, даже против верховной власти, а как раздор двух сторон, двух партий, совершенно как на фабрике конфликт предпринимателя с рабочими. Где же государство с его абсолютными велениями? Всякое понятие о нем, очевидно, уже утрачено. Тяжкие мысли приходят о том, к чему, к какой жизни мы вернемся после прекращения этой московской войны, когда стихнут выстрелы. Разве к порядку? Опять почти голод, может быть, и совсем голод, опять эта городская Дума с иудеем во главе, митингующая вместо того, чтобы вести городское хозяйство, опять трамваи, переполненные разнузданной солдатчиной, солдаты, торгующие табаком и калошами, воровство, грабежи и убийства, «большевики» и «меньшевики» и т. д. и т. д.