Том 10. Дживс и Вустер - Пэлем Вудхауз

— Да, сэр.

Я бросил на него суровый взгляд.

— Дживс, если вам нечего сказать, кроме как «Да, сэр», то лучше не говорите ничего.

— Очень хорошо, сэр.

— Стало быть, Орло Портер. Мы уже отмечали его вспыльчивый нрав, крепкие, как цепи, мышцы натруженных рук и бешеную ревность. Одного лишь подозрения, будто я навязываю мисс Кук свое, как он выразился, омерзительное общество, было достаточно, чтобы он пригрозил голыми руками выпустить мне кишки. Что же он натворит, когда узнает, что мы помолвлены?

— Поскольку леди сама столь недвусмысленно отвергла его, едва ли он станет винить вас…

— За то, что я занял освободившееся место? Как бы не так. Он решит, что это я убедил ее дать ему от ворот поворот. И ничто его не разуверит в этом. В его глазах я — коварная змея, притаившаяся в траве, а всем известно, чего можно ждать от змей в траве. Нет, нам надо проявить поистине чудеса изобретательности и придумать, как вырвать у него клыки, g противном случае я не дам и ломаного гроша за мои кишки. Я собирался было спросить Дживса, при нем ли еще кистень, или, как говорят американцы, дубинка, которую он несколько месяцев назад изъял у сына тети Далии, Бонзо. Юнец приобрел ее с целью опробовать на своем однокласснике, к которому питал неприязнь, но нам показалось, что без дубинки ему будет лучше. Несомненно, мне нужно было именно такое средство защиты, чтобы добиться разрядки в деле с Орло Портером. Вооруженный дубинкой, я без страха мог бы выйти против О. Портера. Но не успел я сформулировать эту мысль, как в холле затрещал телефон. Я махнул рукой в его направлении.

— Пожалуйста, ответьте, Дживс. Скажите, что я пошел ненадолго прогуляться согласно рекомендациям моего медицинского консультанта. Должно быть, это тетя Далия, и, хотя к концу нашей недавней беседы ее душевное состояние пришло в равновесие, трудно сказать, надолго ли оно сохранится.

— Хорошо, сэр.

— Вам известно, что такое эти женщины.

— Действительно, сэр.

— Особенно тетки.

— Да, сэр. Моя тетя…

— О ней вы расскажете мне позднее.

— В любое время, сэр, когда пожелаете.

Помню, однажды мой приятель Китекэт Поттер-Перебрайт поставил на одну темную лошадку, и она пришла первой, опередив соперников на голову, но была дисквалифицирована, потому что жокей нарушил какие-то правила. Тогда Дживс сказал о сокрушенном Китекэте: «Меланхолия знаки свои на него положила».[124] Так вот, то же самое можно было сказать обо мне, когда я сидел, подводя итог ударам судьбы и размышляя про то, в какой компот я угодил.

В сравнении с прочими моими несчастьями очередной разговор по телефону со старушкой прародительницей представлялся не такой уж веской причиной для меланхолии, но все же одним поводом для уныния больше. Звонок тети Далии мог означать лишь одно: миролюбия ее надолго не хватило, и она придумала много новых язвительных замечаний на тему о моем несоответствии идеалу племянника, как она его себе представляет. А я был не готов опять выслушивать уничтожающую критику, особенно произносимую голосом, который так разработан за годы охотничьего гиканья и улюлюканья, что нервная система слушателя просто не выдерживает.

Когда Дживс вернулся, я сразу же спросил:

— Ну, что она сказала?

— Это звонил мистер Портер, сэр.

Слава Богу, что я поручил Дживсу подойти к телефону.

— И что же он сказал? — осведомился я, хотя приблизительно уже догадывался.

— Сожалею, сэр, но я не в состоянии воспроизвести дословно нашу беседу. Поначалу речь джентльмена показалась мне бессвязной. Видимо, он решил, что это вы сняли трубку, его захлестнули эмоции, и произношение было нечетким. Я объяснил, кто у телефона, и он снизил скорость словоизлияния. Таким образом мне удалось разобрать, что он говорит. Он просил передать вам несколько посланий.

— Посланий?

— Да, сэр, они касаются того, что он предполагает сделать с вами при личной встрече. Его высказывания в основном носили грубый хирургический характер, и ряд выраженных им намерений крайне трудно осуществить на практике. Например, он угрожал оторвать вам голову, а потом заставить вас проглотить ее.

— Он так сказал?

— Да, сэр, и продолжал приблизительно в том же духе. Но вам не следует беспокоиться, сэр.

Я не смог даже небрежно рассмеяться в ответ— вот до чего довели меня пращи и стрелы яростной судьбы, не помню, кто это сказал. Я даже не произнес ироническим тоном: «О, да» или «Да что вы говорите». Я просто закрыл лицо руками, а Дживс продолжал:

— Перед тем как я вышел из комнаты, мы говорили о необходимости вырвать мистеру Портеру клыки, как вы удачно выразились. С огромным удовольствием могу сообщить вам, что это удалось осуществить.

Мне показалось, что я ослышался, и я попросил его повторить эту поразительную фразу. Он повторил, и я уставился на него в изумлении. Казалось бы, я уже давно должен был привыкнуть к тому, как Дживс, точно фокусник, одним поворотом кисти достает кроликов из шляпы и в один миг решает проблемы, над которыми напрасно бились самые блестящие умы, но для меня находчивость Дживса— всегда неожиданность, от которой перехватывает дыхание, а глаза вылезают из орбит.

Тут я догадался, что скрывается за его непринужденным и уверенным тоном.

— Значит, вы вспомнили про дубинку? — обрадовался я

— Сэр?

— Она при вас?

— Я не вполне понимаю, сэр.

— Я думал, вы хотите сказать, что при вас та дубинка, которую вы отняли у сына тети Далии, Бонзо, и теперь вы передадите ее мне, чтобы я во всеоружии встретил нападение Портера.

— О, нет, сэр. Орудие, о котором вы говорите, находится у меня в нашей лондонской квартире.

— Тогда каким же образом вы вырвали ему клыки?

— Я напомнил мистеру Портеру, что вы приобрели у него страховку от несчастного случая, и обратил его внимание на то, что он неизбежно вызовет неудовольствие своих работодателей, если из-за него они лишатся значительной денежной суммы. Мне не составило труда убедить джентльмена, что любые действия, носящие агрессивный характер, были бы с его стороны ошибкой.

Я вторично воззрился на него. Его изобретательность и оригинальность мышления ошеломляли.

— Дживс, — наконец произнес я. — Ваша изобретательность и оригинальность мышления ошеломили меня. Портер посрамлен.

— Да, сэр.

— Или, по-вашему, лучше сказать «повержен».

— Мне кажется, «посрамлен» звучит гораздо выразительнее.

— Это вам не просто выдергивание клыков. Дантисту придется вставить Портеру целую челюсть.

— Да, сэр, однако не следует забывать, что устранение мистера Портера с его угрозами— это только полдела. Не знаю, смею ли я коснуться деликатной темы…

— Касайтесь, Дживс.

— Как я понял отчасти из ваших слов, отчасти по тону вашего голоса, когда вы рассказывали мне о планах мисс Кук относительно вашего будущего, мысль о женитьбе не слишком радует вас, и мне пришло в голову, что этого досадного недоразумения можно было бы избежать, если бы леди и мистер Портер помирились.

— Так-то оно так. Но…

— Вы хотите сказать, сэр, что ссора слишком серьезна, и нельзя надеяться на примирение?

— Разве не так?

— Думаю, нет.

— Ваш подробный отчет о столкновении сторон создал у меня впечатление, что между ними произошел полный и окончательный разрыв. Как же тогда иначе понимать слова «трусливое ничтожество»?

— Здесь вы затронули серьезную проблему, сэр. Мисс Кук назвала так мистера Портера потому, что он отказался обратиться к ее отцу и потребовать деньги, которые последний хранит у себя как опекун.

— И, по вашим словам, он ответил, что и через миллион лет не сунется к ее папаше.

— Ситуация изменилась после того, как вы обручились с девушкой, которую он любит. Чтобы вернуть себе расположение мисс Кук, он пойдет навстречу опасности, от которой ранее уклонялся.

Я понял мысль Дживса, но не мог с ним согласиться. На мой взгляд, Орло будет и дальше уклоняться.

— Более того, сэр, если вы пойдете к мистеру Портеру и скажете ему, что его попытка может увенчаться успехом, при условии, что для разговора с мистером Куком он выберет время сразу же после обеда, то уверяю вас, он согласится рискнуть. Джентльмен, ублаготворенный хорошим обедом, всегда выслушает просьбы благосклоннее, чем тот, кто еще только ожидает пищи, а именно в таком положении находился мистер Кук, когда мистер Портер, насколько я понял из его слов, обратился к нему по своему вопросу в предыдущий раз.

Я заметно вздрогнул. По мне словно бы пробежал электрический ток.

— Дживс, — сказал я, — кажется, вы кое-что нащупали.

— Полагаю, да, сэр.

— Я сейчас же отправлюсь к Портеру. Скорее всего, он сидит в «Гусе и кузнечике» и заливает горе джином с газировкой. И позвольте мне еще раз сказать, Дживс, что вам нет равных. Вы спасли положение. Могу ли я что-либо сделать для вас в знак признательности?