Кончина СССР. Что это было? - Дмитрий Несветов

Симпатии и ожидания были уже обращены к молодой и энергичной команде руководства России. И с харизмой там все обстояло значительно лучше. Таким образом, сработал фактор альтернативы.

Вдруг стало ясно (и это главный результат трех дней ГКЧП), что механизма государственного силового подавления в стране больше нет. О чем можно говорить, если в течение 73 часов политическое руководство не контролировало управление стратегическими ядерными силами страны? А сигналы и команды не проходили, а если проходили – не исполнялись. Единая и безотказная силовая машина СССР разрушилась.

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

…Что касается высшего руководства армии, то оно уже все это дело стало рассматривать с других позиций: а кому мы служим и почему мы должны стрелять? Нам отдают приказы преступные, а потом мы же и отвечаем. И вот тут-то они притормозили. Был даже такой эпизод. Мне Ачалов рассказывал: «А мне Язов говорит: иди в КГБ вместе со своими ребятами и приструни этого Крючкова. Если надо – арестуй его. А то вовлечет еще нас в беду». (стр. 166)

Более того, вскорости стало очевидно, что больше нет и самого государства. Одно только гордое название – СССР.

Геннадий Бурбулис, Государственный секретарь РСФСР, первый заместитель Председателя Правительства РСФСР (1991–1992)

Советский Союз прекратил свое фактическое существование 21 августа 1991 года, после того как были арестованы и размещены в камерах гэкачеписты, как люди, нарушившие Конституцию, преступившие закон. Прежде всего, они не позволили приступить 20 августа к подписанию договора о Союзе Суверенных Государств, что, на мой взгляд, было реальной, может быть, последней возможностью корректной трансформации Советской империи, тоталитарного государства, уникального в мировой истории по своему происхождению и по своей сути, в новое образование с перспективой создания на пространстве бывшего Советского Союза полноценного сообщества новых независимых государств. (стр. 268)

Руслан Хасбулатов, Председатель Верховного Совета Российской Федерации (1991–1993)

…Практически на всем огромном cоюзном пространстве не осталось ни одного исполнительного cоюзного органа власти. Формально был только Горбачев, который плен в Форосе фактически заменил «самопленом» в своем кабинете в Кремле. (стр. 169)

Станислав Шушкевич, Председатель Верховного Совета Республики Беларусь (1991–1994)

Горбачев не управлял Советским Союзом, и рычаги, которые он держал в руках, не управляли Советским Союзом, то есть было абсолютно очевидно, что империя разваливается… (стр. 262)

Сергей Бабурин, народный депутат РСФСР, член Верховного Совета Российской Федерации (1990–1993)

Да, безвластие к тому времени стало фактом, и олицетворяли это безвластие Горбачев и его команда cоюзного центра. <…> …Высшие органы власти СССР как таковые были обезглавлены. Все руководство СССР, за исключением президента, сидело в «Матросской Тишине», был ликвидирован Верховный Совет СССР. <…> Сегодняшнее поколение России, да и других бывших союзных республик, я думаю, просто не сможет себе представить атмосферу тех дней – чувство безысходности, тоски… и просто ужаса. (стр. 211-212)

Геннадий Бурбулис, Государственный секретарь РСФСР, первый заместитель Председателя Правительства РСФСР (1991–1992)

Если хотите, беда распада Советской империи и как бы счастье логики этого распада заключались в том, что мы уже после августа не имели никаких иллюзий. (стр. 280)

В августе состоялся политический Чернобыль Советской империи. Тоталитарный реактор, накапливавший десятилетиями смертоносную идеологию диктатуры партии власти и презрения к человеку, взорвался. (стр. 283)

В попытках осмыслить природу и ход крушения целой державы крайне трудно пройти мимо человеческого фактора и его места во всей этой драматической истории. А ведь он очевидно сыграл свою незабвенную роль, несмотря на кажущуюся неотвратимость судьбы Советской империи. Речь прежде всего о лидере – о последнем Генеральном секретаре ЦК КПСС и первом и единственном Президенте СССР.

Николай Рыжков, Председатель Совета министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС (1985–1991)

Вообще, мы сделали огромную ошибку. Когда я говорю «мы», я имею в виду и себя в том числе, но не только себя. Очень многие, вся страна сильно ошиблась, когда Генеральным секретарем ЦК стал Горбачев. …По своему характеру, по своему мировоззрению, по своим организационным возможностям, по своему житейскому опыту он не был способен к руководству огромнейшей страной. Вот если бы ему быть проповедником, просветителем, лекции читать, что-то еще – это блестящий был бы выбор, блестящий. Но это наша ошибка, что этот человек получил высший пост в государстве. Это ошибка, это наша вина, и боком все это вышло. (стр. 199–200)

Юрий Прокофьев, член Политбюро ЦК КПСС (1990–1991)

И сейчас я абсолютно твердо убежден, что то, что произошло у нас в стране, было сделано Горбачевым сознательно. Другое дело, он не рассчитывал, что инициатива у него будет перехвачена Ельциным, а он останется, как в русской пословице, на бобах.

А делал он все абсолютно сознательно. <…> Он сознательно хотел переформатировать общественно-политический строй страны. И когда у него это не получилось, поскольку не было ни программы действий, ни соответствующей команды, он попал под влияние людей, которые делали ставку на Запад. Он начал делать уступки Западу – одну за другой. И у него просто не оставалось другого выхода, кроме как сдаться. (стр. 234)

Александр Руцкой, вице-президент Российской Федерации (1991–1993)

Моя версия: США и Запад, убедившись в слабости и уме Горбачева как в чем-то нетвердом, восторгались его проницательностью, политической перспективностью, гениальностью. Именно такой восторг слабого человека делает сговорчивым, а если и Нобелевской премией наградить, сговорчивость растет в прогрессии. Под стать себе и подбираются кадры… Впоследствии восторг и гениальность Горбачева дорого обойдутся стране… (стр. 50)

Станислав Шушкевич, Председатель Верховного Совета Республики Беларусь (1991–1994)

Я думаю, главная причина была в том, что Горбачев начал слушать не тех советчиков, каких нужно было. Сам же он никогда никакого решения не принимал <…> …Он всегда был невиноватым – и в Вильнюсе, и в Риге, и в Тбилиси. А нужно было предпринять решительные действия, ход сделать.