Эрбат. Пленники дорог - Веда Корнилова

Заглянуло в окно. Лошадей уже успокоили и увели, но потоптать тщательно ухоженные цветники они успели. До меня доносился крик домоправителя, который, надрываясь от истошных воплей, указывал столпившимся вокруг него работникам на сломанные и вырванные с корнем растения. Слов я не слышала, но о чем он говорит, догадывалась. Ох, как ты громко орать умеешь, оказывается! И надорваться от собственных криков никак не можешь, чувырла! Но не будем отвлекаться, мне стоит поторопиться — время поджимает!

Лежащего на полу охранника за руку подтащила к стоящей у стены кровати и затолкала беднягу под нее. Спустила с кровати покрывало так, чтобы его край свисал до самого пола, и чтоб не видно было лежавшего под кроватью человека. Вздремни, милок, в тишине и покое, ничего с тобой за это время не случится. А вот герцога, несмотря на его маленький рост, я с трудом закинула на кровать. Тяжелый оказался, мерзавец! Да, много же в тебе, заговорщик, дерьма накопилось… Накрыла герцога одеялом по шею. Со стороны посмотришь — спит себе человек спокойно, посапывает в две дырки. Ничего, отдыхай пока, набирайся сил, побуждение у тебя таким спокойным не будет!

Снова выглянула в окно. Ох, беда! Карета во дворе появилась, та, в которой тетка на рынок ездила. Очевидно, уже вернулась. Быстро она обернулась туда и обратно; я, грешным делом, рассчитывала, что времени в запасе у меня побольше будет. Домоправитель возле кареты стоит, склонился почтительно — по всему видно, о произошедшем докладывает. И народ во дворе расходится. Не успела я уйти вовремя, слишком долго тайник искала, теперь без свидетелей не обойтись — слуги по лестнице вот-вот подниматься начнут, если уже не начали…

Ладно, попробуем по-другому. Перекидала назад в шкаф часть выброшенной оттуда одежды, и как можно плотнее прикрыла дверцу, чтоб оттуда ненароком не вывалилось все сброшенное в спешке. Парой рубашек обмотала сумку, а оставшуюся одежду бросила сверху. Когда сгребла все это в кучу и подняла на руки, то чуть не охнула — ну и тяжелая же сумка оказалась, прямо будто камней я в нее натолкала! Что ж, со стороны любой решит, будто служанка кучу грязной одежды в стирку несет. Еще раз оглядела комнату — как будто все чисто, все в порядке, все на местах. Прислушалась у двери: в коридоре тихо. Вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

На втором этаже едва не столкнулась с парой поднимавшихся наверх слуг. Они посторонились, и я прошла мимо них, старательно отворачиваясь и пряча лицо в ворохе одежды. Впрочем, им было не до меня: обсуждали, что взбесившиеся кони всерьез задели какого-то конюха. Вот поднимающаяся за ними служанка — эта посмотрела на меня куда внимательней, но ничего не сказала — тоже, видно, не о том думала.

Я хотела было выйти из дома на улицу через комнату для прислуги, но там уже гомонили возбужденные голоса. В зале тоже разговаривали, не останавливаясь. Да, время я явно не рассчитала… Пришлось мне, пока не увидели, нырять назад, в каморку под лестницей. Теперь главное — чтоб не спохватились раньше времени, если кто обратит внимание на то, что охранник у двери герцога исчез неизвестно куда. Или же мне стоит надеяться на то, чтоб врач, каждый день осматривающий больного герцога, раньше времени не пришел. Уходить мне отсюда надо поскорей, и под первым же благовидным предлогом.

Пока прятала в самый темный угол принесенную из комнаты герцога одежду, заставляя ее горшками и метлами, отвратительный голос управляющего раздался почти что над ухом, в комнате для слуг, причем в выражениях он не стеснялся. Разгоняет работничков по местам, распорядитель хренов! Этот не даст слугам посидеть без дела, всегда им работу найдет.

Когда через минуту он заглянул в каморку, я стояла там, прислонившись к стене.

— Пойдем — процедил он. — Госпожа Тайанна тебя ждет. Да, а стул где? Сломала? Ну, корова неловкая! Ты хотя бы представляешь, каких денег такой стул стоит?

— Он же и так был сломан! Чуть живой стоял.

— А вот это не твое дело! Отрастила себе задницу, не один стул не выдерживает! Жрать меньше надо в три горла, вот жир на боках нарастать и не будет! А то вон, как сядешь, так со стула сало свисает во все стороны… Да оставь ты свои сумки, что ты с ними носишься! Добро, что-ли, какое там держишь? А то как же, еще украдет кто такое сокровище — пару драных лаптей!

— Не могу! В одной сумке моя одежда, в другой подарки для тетушки и всей ее семьи.

— Представляю, что ты ей привезла! Неужели позапрошлогоднюю квашеную капусту всем Дурным Двором не доели, и ты сюда целый бочонок этой дряни притащила? А может там соленые грибы с того же года? Протухли, поди? Не любишь ты тетушку…

— Тебя бы позапрошлогодней капустой накормить — помимо воли вырвалось у меня. — Сразу целый бочонок заставить съесть! А заодно грибами от души попотчевать! Причем тухлыми! И настоять, чтоб ты все это молоком запил!

— Что?! Никак, у тебя голосок прорезался! Верно госпожа Тайанна говорила, что паршивый у тебя характер! И что дура ты деревенская — об этом тоже известно. Оттого и не замужем до сей поры — не нужна никому. Топай за мной, корова!

С великим трудом удержавшись, чтоб не пнуть домоправителю по этому самому месту, откуда растут ноги, я последовала ха хмырем. Проговорился, мерзавец! Все он о нашей семье знал, тетка рассказала, причем, по всему выходит, поведала так, что и управляющий считает, что вправе издеваться над темной деревенщиной. А выламывался-то передо мной, изображая, что ничегошеньки ему про нас неизвестно! Ладно, перетерпим ради дела. Но главное — убраться бы отсюда поскорей, пока наверху тихо.

Если я рассчитывала, что он отведет меня в комнату тетки, то в этом предположении попала пальцем в небо. Не сподобилась я до такой чести. А может, все было куда проще — не хотела тетка, чтоб меня увидел кто из челяди. Что бы там тетка не говорила, а внешнее сходство между мной и Эри все же присутствует. Помещение для слуг, рядом с моей каморкой — вот где ждала меня родственница. Кроме нее, там никого не было: всех домоправитель разогнал работать. Тетка сидела на высоком стуле посреди комнаты — ждала меня.

— Тетушка! — воскликнула я, заходя в маленькую комнатку и стремясь придать голосу как можно больше радости — Здравствуйте, тетушка!

Шагнула было к ней, чтоб обнять дорогую родственницу, но тетка протянула вперед руку, удерживая меня на расстоянии.

— Здравствуй, Лия. Что ты здесь делаешь? Надолго приехала? Почему заранее не предупредила, что в столицу собираешься?

Тетка говорила спокойно, даже равнодушно, без малейших эмоций в голосе. Кто со стороны послушает, решит, будто последний раз мы с ней беседовали, самое позднее, утром, но уж никак не три года назад. Более того, в ее ровном голосе чуть проскакивал оттенок досады и раздражительности. Я даже чуть оторопела. Хоть в этот дом и я сама не с добром пришла, но такого приема не ожидала. Умом все понимаю: никто из нас, деревенских родственников, ни Эри, ни тетке не нужен (они, судя по всему, предпочли бы быть круглыми сиротами), но хотя бы для вида показать, что тебе небезразлична родня — неужели это так сложно изобразить? Да и не виделись мы несколько лет. Неужели самой не хочется посмотреть на нас? Мне еще раз пришло в голову, что ожидай меня здесь другой прием, куда более сердечный, то еще неизвестно, как бы я повела себя по отношению к семье князя. Все-таки родня… Впрочем, судя по более чем "радушному" приему, родня, похоже, бывшая… И совершенно ненужная. А между тем хмырь — домоправитель и не подумал уйти: стоит у стены, смотрит (но уже довольно почтительно), да опять качается с пятки на носок. Верная собака на страже госпожи… До чего же ты меня злишь, мужик, высказать не могу!