Том 28. Письма 1901-1902 - Антон Чехов

21 ноября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 151–152.

Ответ на письма О. Л. Книппер от 16 и 17 ноября 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 2, стр. 71–72, 74–75).

…не сердись, что пишу тебе не каждый день. — «Вчера не было письма от тебя, сегодня тоже еще нет. Что сие значит? — спрашивала Книппер 16 ноября. — Ты говоришь, что письма ко мне тебя не удовлетворяют, но ты не увлекайся и все-таки пиши, хоть и не хочется, а то я буду беспокоиться».

…с утра явился Лазаревский ~ когда его унесет нелегкая. — Об одном таком посещении Б. А. Лазаревского И. Н. Альтшуллер вспоминал: «Раз поздно ночью раздается телефонный звонок. Голос Чехова. Я встревожился.

— Что случилось?

— Плохо, батенька, опять касторку только что пришлось принять.

— А что?

— Да ведь NN же опять весь день просидел.

Дело касалось молодого писателя, жившего вне Ялты, но часто навещавшего Антона Павловича. Этого же писателя я застал, заехав как-то случайно днем. Он оживленно что-то рассказывал, а Чехов сидел за письменным столом мрачнее тучи, с закрытыми глазами, без пенсне.

— Антон Павлович, а можно спросить, длинную Вы теперь вещь пишете?

— Листа два.

— Вот и мой рассказ тоже, должно быть, листа в два с половиной будет.

Одев пенсне, Чехов вдруг обращается ко мне:

— А знаете, доктор, здешняя касторка куда хуже келлеровской, сравнить нельзя. — Когда через несколько минут позвали к обеду, он любезно предложил посетителю спуститься вниз, пообедать с матерью и передать, что он сейчас есть не хочет, а, может быть, будет позже. Когда гость ушел, он забегал по кабинету и полушутя, полусерьезно сказал:

— Вот вам и усиленное питание… И пообедать не имею возможности» (Чехов в воспоминаниях, стр. 593).

Ты хочешь приехать на Рождестве? — 17 ноября Книппер писала: «Если перед закрытием спектаклей последние два или 3 могли бы идти без меня, то я удрала бы так, чтобы 25-го дек<абря> быть в Москве опять. Может, это и неисполнимо, но поговорю с Вл<адимиром> Ив<ановичем> и думаю, что он устроит, если только возможно. Я вот сейчас не помню, когда обыкновенно прекращаются спектакли. Я уже раскаиваюсь, что написала тебе. А вдруг нельзя будет? Ну, увидим».

Родная моя ~ выторгуй у своих деспотов эти три дня! — Л. А. Сулержицкий, приехавший в Ялту в январе 1902 г., вынужден был обратиться к Книппер (28 января 1902 г.) с просьбой приехать на несколько дней в Ялту. «Художественный театр не только не должен мешать Вам в этой поездке, но обязан командировать Вас сюда, хотя бы на самое короткое время. Я не говорю здесь, что жестоко со стороны театра не устроить Вашего приезда к больному тоскующему человеку. Это вопрос условный. Но как к Чехову, к писателю они должны Вас отправить, если только это действительно „литературный“ театр. Если он действительно таковой, то есть „литературный“, то должен он понимать, что к великому русскому писателю, да еще так много сделавшему для них своими пьесами, следовало бы относиться теплее и благодарнее. Как грубо и некрасиво при существующем отношении выглядят все венки, адреса, аплодисменты и прочие способы чествования! Они свойственны толпе — от нее больше нечего ждать, кружок же театра должен быть более внимательным к своим близким людям» (Сулержицкий, стр. 402–403).

Письмо няньки Паши прочел и весьма ему сочувствую. — Вероятно, об этом письме сообщала Книппер Чехову 16 ноября: «Посылаю тебе письмо оригинальное, — посмеешься, получила в театре». Письмо не сохранилось; можно предположить, что в нем «няня Паша» выражала желание ухаживать за будущими детьми Книппер.

Горький такой же, как и был… — Ответ на вопрос Книппер: «Что Горький? Какой он стал? Напиши о нем».

…теперь переехал в Олеиз, нанял там дачу на всю зиму. — См. примечания к предыдущему письму*.

…Бонье, придет к вам, наверное. — Приехав в Москву, Бонье побывала на многих спектаклях Художественного театра. 2 декабря она писала Чехову: «Вчера видела „Трех сестер“. Я не представляла себе, как пьеса жизненна! Я совершенно слилась с действующими лицами. Как будто кругом меня жили эти люди. И почему-то я не могла с ними говорить, только иногда хотелось спросить их и сказать: не мучьтесь так, не надо. Ваши пьесы для меня не драмы, а просто кусок жизни <…> „Микаэль Крамер“ поставлен чудно. Игра Станиславского очень внушительна, тронула меня. Хороши слова о смерти в пьесе. Но только пьеса эта не жизнь, а драма, сочиненная. Очень тяжелое впечатление». (ГБЛ).

3547. А. Е. КРЫМСКОМУ

21 ноября 1901 г.

Печатается по тексту: ЛН, т. 68, стр. 241, где опубликовано в обратном переводе с украинского на русский язык. Впервые опубликовано на украинском языке в журнале «Літературно-науковий вістник», Львов, 1902, т. XVII, кн. III, раздел «Хроника и библиография», стр. 27. Местонахождение автографа неизвестно.

Ответ на письмо А. Е. Крымского от ноября 1901 г. (ЛН, т. 68, стр. 241).

Сердечно благодарю за присланные переводы… — М. Грушевская перевела несколько рассказов Чехова на украинский язык (см. примечания к письму 3531*). Из переводов произведений Чехова, сделанных и напечатанных во Львове М. Грушевской, в Ялту не был выслан перевод «Мужиков», опубликованный в 1898 г. в «Літературно-науковом вістнике», т. II, кн. 4, стр. 65–99 (см. об этом в письме Крымского к Чехову). В 1941 г. в газете «Советская Украина» (№ 127, 1 июня) в статье А. Шеметова «А. П. Чехов об Украине» приводился текст неизвестного письма Чехова, благодарившего украинцев за внимание к нему (ЛН, т. 68, стр. 241). Однако текст этого письма мало достоверен (см. об этом в наст. томе, стр. 269–270).

3548. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

22 ноября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 152.

О. Л. Книппер ответила 27 ноября (утро) 1901 г. (Переписка с Книппер, т. 2, стр. 103–106).

Я послал ~ письмо с изображением Толстого. — Письмо от 14 ноября 1901 г.

Толстой здоров… — См. примечания к письму 3543*.

В театре здешнем ~ идут сегодня «Три сестры». — В ответном письме Книппер просила: «Напиши, как прошли „Три сестры“? Ты, конечно, не смотрел, но рассказывали тебе, верно, очевидцы. Татьяна Куперник говорила, что смотрела „Сестер“ в Киеве и меня очень вспоминали, т. к. Пасхалова плохо играла Машу. Тебе, наверное, неприятно, что играли „Сестер“ в Ялте, правда? Я уже представляю себе твою мимику и настроение». О постановке «Трех сестер» труппой Московского товарищества русских драматических артистов под управлением И. А. Добровольцева см. примечания к письму 3545*. Спектакль состоялся в зале ялтинского общественного собрания.

Я послал тебе фотографию… — Фотографию Чехова и Толстого в Гаспре, сделанную С. А. Толстой (см. письма 3533 и 3541 и примечания к ним). Эту фотографию Чехов отослал Книппер 16 ноября. В письме от 17 ноября Книппер просила: «Пришли мне, пожалуйста, нашу аксеновскую фотографию и тебя с Толстым — не забудь» (Переписка с Книппер, т. 2, стр. 74). О получении фотографии Книппер извещала Чехова 20 и 22 ноября. «Любуюсь я все на тебя, где ты снят с Толстым. Удивительно у тебя милое лицо. Так бы и зацеловала» (там же, стр. 91).

Твой приезд для меня был бы сущим благодеянием. Эта зима для меня самая скучная из всех зим… — Л. А. Сулержицкий, приехавший в Ялту 23 января 1902 г., писал Книппер: «Ольга Леонардовна, у нас вообще очень тяжелое настроение, у всех. Всем тоскливо, неуютно, а Антон Павлович томится больше всех. Вчера мы у него были, у него опять началось небольшое кровохарканье. В день, когда я приехал в Ялту, я, конечно, ночевал у него, и мы долго беседовали. Между прочим, я его обнадежил, что Вы, вероятно, скоро приедете, хоть на несколько дней. По тому как он разубеждал меня в возможности Вашего приезда, я особенно ясно понял, как ему этого сильно хочется. Если бы Вы, Ольга Леонардовна, сумели устроить так, чтобы приехать хоть на два-три дня, то уж и это было бы очень хорошо. Антону Павловичу это прямо-таки необходимо. Он задыхается в своих четырех стенах и, как сильный человек, не жалуется, не старается разжалобить других своим положением, а от этого ему еще тяжелее <…> Приезжайте, Ольга Леонардовна, приезжайте непременно, я знаю, Антон Павлович втайне от нас и даже от самого себя ждет уже Вас. Не забывайте, что он не только муж Ваш, но и великий писатель, к которому Вы имеете право приехать не только по этой причине, но просто как человек, могущий поддержать его бодрость, а следовательно, и здоровье, которое необходимо всем, всей русской литературе, России» (Сулержицкий, стр. 401–402).